Ронин

Денисенко Игорь Валентинович

А когда напивался, то гонял свою жену. Через стенку это было здорово слышно. Поскольку дети начинали реветь как милицейская сирена.

Следующая каморка принадлежала крупному мужчине лет сорока с широкой и тяжелой костью, и с большой окладистой бородой. Мужик рубил березовые чурки в два обхвата колуном. Увидев его за этой процедурой, я подумал, что вот он исконный местный житель, богатырь Артыбашского разлива. Ан, нет. Богатырь оказался родом из Украины, и окончил Киевскую художественную академию. Вот к этому художнику Костя и переселился. Дело в том, что у Александра, как звали художника, оказались некие исторические книги, которые он из дома выносить и давать кому-либо почитать категорически отказывался. Диковатая и странная личность с высоким лбом и выдающимися

вперед надбровными дугами неандертальца. Ко мне он отнесся подозрительно, а Костю запустил читать и жить у него. А я же перебрался к последнему жильцу, с другого торца дома. А жил там не менее замечательный человек. Бывший моряк, ходивший по Атлантике, бывший пастух, бывший инструктор на турбазе, а ныне свободный человек Сергей Федорович. Он же без преувеличения был «светочем мысли и отцом русской демократии» в деревне Артыбаш.

У него постоянно толклась куча всевозможного народа. То йоги из Питера переночевать пришли, то туристы со своими байдарками и катамаранами, то какие-то темные личности передавали привет от Гоши и просили посадки на его территории и уезжали с утрешней лошадью, утром же и выяснялось, что никакого Г оши Сергей Федорович не знает. Я пребывал в недоумении.

— А почему ты вчера им это не сказал?

— Вижу же, людям переночевать негде. На полу места много, — улыбался Сергей.

На «ты» мы стали обращаться к друг другу сразу, хотя он был старше меня. Сергею Федоровичу было лет сорок, и не смотря на гостеприимство, простачком и что называется своим парнем в доску он не был. Была у него и своя замечательная ироничная улыбка и свой кооператив с цветущим названием «Флора». Кооператив под его руководством цветы не выращивал и не процветал. А с целью выживания брался за любую работу в деревне. И чем только этот кооператив не занимался. Помимо официального сбора лечебной травы и сдачу её в заготконтору в основное время он занимался строительством домов частным лицам за наличный расчет и мелкими шабашками в виде ремонта овощехранилища, изготовление срубов под баньки и тому подобное. И я к этой работе подключился. Пришлось туго. Непривычные упражнения с топором и ножовкой, от которых я почему-то быстро уставал. Сергей Федорович высокий, худой, жилистый, казалось не уставал совсем. И видя мои муки на второй день сказал:

— Работать нужно не напрягаясь, как дышишь. Ты ведь спортом занимался?

Я кивнул, не вдаваясь в подробности каким спортом.

— Представь себе, что это не работа а тренировка. Пилишь доску — тренируешь одни мышцы, забиваешь гвозди — тренируешь глазомер и точность удара, рубишь топором — тренируешь совсем другие мышцы. Вот в таком духе и работай. И главное не напрягайся, делай все точно, не спеши. От спешки ты только выдыхаешься быстрее.

Мне стало стыдно. Синмен сан говорил именно это, что любой вид деятельности можно превратить в искусство и путь. Он же был одно время плотником и даже писал про путь плотника. И я позволил себе расслабиться. Не думать ни о прошлом, ни о будущем, не терзаться вопросами, ответа на которые я получить не мог.

Я просто дышал полной грудью. Смотрел время от времени на озеро то темно синее, то серое. Примечая, что цвет воды лишь отражение неба. Смотрел на туман серыми клочками висевший на противоположенном склоне горы, по ту сторону озера. Слушал как шумят сосны на вершине горы. Верховка — ветер гуляющий на вершине гор гнул макушки сосен, словно незримый великан гладил их ласковой ладонью. Впрочем, не всегда эта ладонь была ласкова. Разгулявшись ветер валил деревья. И они падали беспомощно задирая корни к небу. И падали не одни. Нередко увлекая за собой ближайшие деревья. Так получался лесоповал.

Горы. Слой почвы лишь прикрывает камни и скалы. Деревьям редко удавалось прочно закрепиться на камнях. И если дерево все же укрепилось, то стоило ему вырасти, высунуть макушку чуть выше соседей, как оно принимало удар ветра. И то, что неумолимый ветер теперь обязательно его уронит, причешет, подравняет, было предрешено. Поэтому больших и старых деревьев в горах мало. Вот ведь как, подумал я. Действительно больших и великих людей мало. Человеческое общество причесывает всех и стрижет под одну гребенку. И мало тех, кто выдержит эту стрижку, переживет уравниловку.

Впрочем такие философские мысли меня посещали редко. В основном я ни о чем не думал. Тело моё работало само без подключения мысленного процесса. Разум же мой находился в неком состоянии безмятежной прострации.

И случилось чудо. Доски пилились сами по себе. А ведь именно с пилой я и не дружил. Рубка топором с длинной рукояткой у меня получалась куда как лучше. Но это было не чудо. Необычное было в другом. Гнутые гвозди было лень выпрямлять, и я забивал их как есть. Они извивались как живые но в дерево залазили по самую шляпку. Мне самому не верилось, что такое возможно. Но я это видел своими глазами, и забивал своими руками. А может это не я? Пришла в голову мысль. Может это сенсей, живший где-то в моём затылке, взял молоток в свои руки да и всё остальное? Впрочем, я не возражал и не препятствовал этому. И как не странно такое отношение к работе пошло на пользу. Сделал я за день не меньше, чем в прошлые два дня, когда упирался стараясь не отстать от других. День прошел а силы остались. После шести вечера собрались идти по грибы.

Выйдя с ведрами из дома, я спустился умыться к ручью, протекающему у барака. Сполоснув лицо ледяной чистой водой, поднял взгляд и увидел в соседском окне дома Костю. Он оживленно мне жестикулировал.

— Привет узникам Освенцима! — мрачно сказал я, подойдя к окну. — Вскормленный в неволе орел молодой возжаждал свободы?

— Привет! Я тут такое узнал! Ты не представляешь! — зашумел Костя с той стороны стекла.

— Так выйди, поговорим.

— Александр уехал в Турочак, и меня закрыл. Он кажется не совсем мне доверяет.

— А по-моему совсем не доверяет, — усмехнулся я, — тебе с ним не страшно? Вдруг ему в голову взбредет, что ты его ограбить хочешь. Вот он возьмет да и придушит тебя ночью во избежание.

Но мой сарказм прошел мимо цели, Костя вроде как и не услышал.

— Тут в одной книге по алтайской мифологии говорится, что беды на землю придут тогда, когда потревожат прах великой шаманки. В горах начнутся землетрясения. Её прах отвезут в Новосибирск и там они тоже произойдут.

— Ага, так и написано в Новосибирск?

— Брось, я и сам знаю, — отмахнулся Константин, — суть не в этом. А том, что все эти события действительно произойдут в XXI веке.

— Хм. Смею напомнить, что я вроде как это тоже знаю.

— Но есть то, что ты наверняка не знаешь, — улыбнулся Костя, — Эта легенда имеет письменное подтверждение.

— Ну? Не томи.

— Здесь написано, что в районе Телецкого озера есть наскальные рисунки иллюстрирующие все эти знаменательные события и ещё кое-что. К алтайской принцессе отношение не имеющее, поэтому в иллюстрации не вошедшее. Вот, смотри — Константин повернул книгу на столе ко мне указывая пальцем на добротные фотографии наскальных рисунков. На камне словно кто гвоздиком нацарапал силуэты двух человечков по центру фото. Знаете, как дети рисуют? Точка, точка, запятая, вышла рожица кривая. Вот что-то вроде того. Только было там нарисовано девять таких человечков взявшихся за руки. Крупно взяты только двое. Один вроде как галочкой отмечен, или книга перед ним раскрыта. А у второго явно какая-то палка за спиной. Лук наверное. Да нет. Тут черточка не по центру палки. Больше похоже. На саблю это похоже, или на стилизованное изображение катана.

* * *

— Дались тебе рисунки?

— Да это не мне, Костя бы хотел на них посмотреть.

— Вот уж поистине дервиш, — Сергей Федорович сжал губы, отчего нижняя губа презрительно выпятилась. — И зачем он тебе?

Я замялся. Костю я познакомил с Сергеем в тот же день как и сам познакомился. Вернее мы вместе зашли. Но вот не показались они друг другу. Бывает же такое. Было у меня нечто общее с Константином жажда знаний, истории. Было общее и с Сергеем каратэ например и некая внутренняя сущность воина. И я мог дружить что с тем, что с другим. Но сами они были настолько противоположены друг другу, что о товарищеских отношениях не