Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину

Крыс Виктор

— Долго нам? — просипел я изменённым голосом, потирая поверхностный имплантат на щеке, который сделал из меня араба, и посмотрел на индуса в розовой шубе.

— Не по-русски, — в сотый раз одернул меня Кеша. — Хоть и стоят подавители звука, но че ты арабский не выучил?

— У меня все плохо с языками, — выдохнул я, осматриваясь в парке. — Оно так везде?

Чего только вокруг нас не было, вон чувак сношается с собакой, а вон девочка обслуживает негра. А, нет, это не девочка, просто похожа.

Париж, конечно,

город любви, но нос щепало от запаха говна и химической наркоты. Можно ли в парке заниматься сексом? В Париже можно. Колоться около людей, что занимаются сексом? В Париже можно. А срать, когда колешься и при этом заниматься сексом можно? Как я вижу, в Париже и это можно.

— Да, Ауф, везде, — проговорил спокойно Иннокентий. — И мы должны были стать такими же.

— Доставай ппш, пора воевать с французами, — усмехнулся я, смотря как из под розовой шубы Кеша безропотно достает простенький пистолет-пулемет, напечатанный на переносном принтере, и передает мне. — Ты готов прорываться?

— Нам еще около десяти километров, — обеспокоенно проговорил чтец мыслей и памяти. — Ты уверен, что не обойтись?

— Жопой чую, не обойтись, — проговорил я, наведя ПП на окно, в котором стоял ребенок и пристально смотрел на меня. — Сейчас начнется.

За время, что мы ехали по Европе, Иннокентий усвоил одно правило: что бы я ни делал, насколько бы это безумно ни было, это нужно делать. Мы с ним это обговаривали не раз. И на практике устанавливали, что так надо.

— А я доверяю твоей жопе, — проговорил Иннокентий, доставая из под шубы плазменный дробовик.

Сердце мое замерло, я знал куда стрелять, но мне не нравилось, что я должен был стрелять именно туда, куда меня тянуло стрелять, в окно третьего этажа, в ребенка, и потому я закрыл глаза. Очередь ушла точно в окно, и только затем я открыл глаза. Когда-нибудь я поплачусь за веру своей чуйке.

— Делай проход, там, — холодно проговорил я, видя, как окно искрило, это был иллюзорный экран. За окном стоял модифицированный железом солдат с пулеметом, железная часть его еще была жива, но бесполезна, а голову я расколол пополам. Киборг был скроен плохо, у армии явно проблемы.

Справа я почувствовался сумасшедший жар, что пролетел от Иннокентия и без взрыва вошел в здание. В стене появилась дыра, размером два на два, а в парк, словно град в июне, уже падал десант.

Из летающих машин с высоты тридцати метров падали на землю сотни роботов. Барабанный магазин моего ппш был еще полон, и я поливал из него десант, а также машины, одна из которых загорелась и рухнула на один из домов, взорвавшись. Погребя пару десятков мирных… А в принципе плевать на них, мое внутреннее чувство справедливости не колыхнулось, а значит чутье говорит, что хороших людей там не было. Либо вообще людей.

— Вперед! — потянул я Иннокентия в проход, а по нам начали отрабатывать из магнитных и плазменных пушек. Мы неслись внутри

домов, проделывая себе путь плазменным орудием, а по нам снаружи отрабатывали из всех орудий.

— Мы сдохнем! — закричал Иннокентий, когда на него рухнула стена.

— Не сегодня, — сплюнул я кровь и полез под шубу Иннокентия.

— Ты чего!? — закричал Иннокентий, не понимая почему я его щупаю.

— Вот! — проговорил я, меняя барабанный магазин ппш и стреляя в пол, проделывая дыру, откуда напахнуло так, что мы чуть не потеряли сознание.

— Я не полезу туда! — прокричал Иннокентий.

— Полезешь, — потянул я за розовый рукав шубы Кешу за собой.

— Моя шубка! — чуть не плакал Кеша, оказавшись внизу.

— Куплю новую, — стоя по колено в говне проговорил я. — Быстрее, Кеша, мне страшно, очень. Я готов плыть в этом говне, если понадобится

— Ну так плыли, хули, — плюхнулся по колено в говно чтец голов.

— Поплыли.

И вот мы опять провалились в катакомбы. Получасовой бег по канализациям, выстрелы, и вот закономерный итог, канализация сама полыхнула так, что вокруг воцарил ад.

Таким я его и представлял, вокруг говно и огонь,благо, что к такому преследователи были не готовы.

Выстрел из плазменного дробовика Иннокентия и мы оказались наверху, в огромной готической церкви, переоборудованной под торговлю одеждой.

Найти душ было несложной задачей, как и избавиться от оружия, но приоритеты были разные. Когда на кону жизнь, то о чистоте думаешь в последнюю очередь.

Роботов мы обманули быстро, в моих наручных часах было много чего для взлома роботов, а мои розовые очки еще ни разу не подводили с картами местности.

Осталось за малым, десять минут и мы, относительно чистые и опрысканные духами, вышли из церкви на улицу, одетые в строгие костюмы, и смотрелись в женские розовые карманные зеркальца, ожидая, пока наши лица изменялись.

Теперь я выглядел как француз, а Иннокентий был похож на немца, и мы целеустремленно направились к кафе. И только розовый галстук Иннокентия нервировал меня, ну не может он без розового, страсть у него такая. Хотя я и сам в розовых очках, благо, они умели менять цвет. И вот дорогое кафе на улице, последний пункт перед выполнением боевой задачи, возложенной на наш малый коллектив родным государством.

— Чашечку кофе, два, и круассаны с собой, с десяток, — по французски отдал приказ роботу Иннокентий и мы сели за стол на улице и лениво смотрели, как десантники уже вышли искать каких-то террористов.

— Ты уверен, что все камеры уничтожены? — вздохнул я, когда нам принесли заказ.

— Более чем. Эми-бомба должна была накрыть целый микрорайон, — улыбнулся Иннокентий и отпил кофе. — Пусть ищут тех, кто бежит, а мы посмотрим, кого они найдут.

— Сколько у нас осталось времени до этого собрания? Как мы проникнем в зал?