Россия и Англия в Средней Азии
Шрифт:
Это было второе замечательное дело. Тон был задан, и во всех последующих столкновениях коканцы относились к нам с видимым почтением. В 1863 году оренбургские войска произвели рекогносцировку к Туркестану, а сибирские — к Аулие-ата. На основании добытых сведений решено было вести границу по северному склону хребта Каратау, выше городов Ташкента и Туркестана.
Занятие таких незначительных укреплений каковы: Ак-Мечеть, Токмак, Пишпек, Аулие-ата, конечно, не могло никому броситься в глаза, тем более, что эти названия даже не встречались на многих английских картах. Другое дело Чимкент и Туркестан — города старые, известные, способные наделать шума…
Приведение плана в исполнение возложено было на полковников: Черняева и Веревкина. Первый, с сибирскими войсками, должен был занять Аулиеата, а второй, с оренбургскими, города: Сузак и Чулак-Курган. — Программа была выполнена с таким усердием, что
Начальником только что учрежденной Новококанской линии был сделан генерал Черняев, который скоро вошел в сношения с жителями города Ташкента, имея в виду поддержать в нем антикоканскую партию.
Действительно: город с 200,000 жителей (как тогда считалось), богатый своею торговлею с Россией, Бухарой и Коканом, пользовавшийся когда-то полною независимостию и очутившийся теперь в 120 верстах от нашей границы — не должен был доставаться ни Бухаре, ни Кокану. Самым лучшим, по мнению Черняева, было бы образовать из Ташкента самостоятельное владение. Это мнение разделяла и так называемая «русская партия», обещавшая отворить нам ворота. Обещание это, впрочем, исполнено не было и потому, когда Черняев взял город штурмом (15-го июня 1865 года) — он считал себя ничем не связанным.
Я не стану приводить здесь подробностей этого славного штурма. Довольно сказать, что город, окруженный стеной в 24 версты длиною, располагавший 30,000 вооруженных защитников и 63-мя орудиями, был взят русским отрядом в 1951 человек при 12 орудиях.
За месяц до штурма, под Ташкентом, разбит был и сам регент коканского ханства Алим-кул. С этого времени коканцы уже не ввязываются в борьбу и стоят в стороне. За то на сцену выступают бухарцы. Кто надоумил их встать на защиту мусульманских интересов неизвестно, но они встали и жестоко за то поплатились. Первое, что они заявили — состояло в требовании очистить Ташкент и Чимкент, впредь до получения от Белого Царя окончательного слова — в противном случае нам грозили «священной войной» — то есть восстанием всех мусульман.
В ответ на это Черняев арестовал бухарских купцов, проживавших в занятых нами городах, а затем просил распространить эту меру и на Сыр-Дарьинскую линию и на. Оренбургский Округ. Все дело стояло за тем, что бухарцы не хотели вести переговоров с Черняевым и настаивали на непосредственных сношениях с Высочайшим Двором, чего наше правительство допускать не желало.
Чтобы поставить, так или иначе, на своем — бухарцы подвели весьма искуссную махинацию: они сами просили Черняева прислать к ним посольство из офицеров и намекнули, что к ним прибыли какие то европейцы чрез Авганистан… Это обстоятельство соблазнило Черняева. К тому же просьба о присылке посольства была похожа на косвенное согласие вести переговоры уже не в Петербурге, а в Ташкенте.
Заполучив в свои руки злополучное посольство, эмир заговорил другим языком: он потребовал дальнейшего пропуска его посла, задержанного в Казале и обещал отпустить нашу миссию только тогда, когда посол его благополучно возвратится из Петербурга. — И так посольство превратилось в залог.
Чтобы выручить это посольство, Черняев предпринял зимнюю экспедицию к Джизаку, но не рискнул на штурм из опасения ухудшить положение миссии. — 11-го февраля Черняев отступил из под Джизака, не зная ничего о том, что уже 10-го из Петербурга выехал ему на смену редактор Русского Инвалида генерал Романовский.
Дальнейшие события быстро следовали одно за другим: Иржарский бой, штурм Ходжента, Ура-тюбе и Джизака — все это совершилось в промежуток от 8 мая по 18-е октября 1866 же года — и составило конечно одну из блестящих страниц нашей военной истории.
Вскоре затем из всех ново-приобретенных земель образован был особый военный округ, начальником которого назначен был известный уже по своей деятельности в Вильне — генерал-адъютант фон-Кауфман 1-й.
Завоевано было уже так много, что казалось-бы пора и остановиться, пора осмотреться да подумать: об упрочении за собой всего завоеванного, об организации местного управления, о развитии богатых средств края, — Эта задача и выпала на долю генерала фон-Кауфмана.
Государь Император почел за благо снабдить туркестанского генерал-губернатора политическим полномочием на ведение переговоров и заключение трактатов со всеми ханами и независимыми владетелями Средней Азии.
Такое полномочие составляет весьма заметный фазис в истории наших внешних сношений, но оно было неизбежно вследствие отдаленности края, исключающей всякую возможность ожидать каждый раз указаний. Кроме того, все эти нищие ханы делают из посольств выгодную аферу: нужно ли, нет ли, а посол за послом плетутся ко Двору в чаянии подарков. Так действовали ханы искони и правительство вынуждаемо было ограничивать право присылки послов например трехлетним сроком. В промежуток все дела велись непосредственно пограничными властями. В дальнейшем очерке современных отношений наших к средне-азиятским ханствам мы надеемся достаточно ярко очертить теперешнее направление нашей политики.
Глава II.
Переговоры с Бухарою. — Проект договора, составленный генералами Крыжановским и фон-Кауфманом. — Появление шаек. — Плен поручика Служенко. — Новые переговоры. — Рекогносцировка от Джизака к Ухуму. — Слухи о сношениях эмира с Кашгаром, Коканом, Авганистаном и Хивою. — Финансовые меры эмира. — Беспорядки в Бухаре. — Провозглашение газата. — Занятие русскими Самарканда и Катты-Кургана. — Новые условия мира. — Необходимость удержать за собой Самарканд. — Стратагема бухарцев: одновременное нападение на Катты-Курган, Самарканд и Яны-Курган. — Эмир сдается со всей артиллерией и наличными войсками. — Капитуляция не принята. — Мирный договор. — Возмущение Катты-Тюри, старшего сына Эмира. — Помощь, оказанная эмиру русскими. — Занятие Карши и возвращение его бухарцам. Затруднения эмира по взносу контрибуции.
Современно учреждению Туркестанского генерал-губернаторства, шли переговоры между эмиром и оренбургским генерал-губернатором о заключении мирного трактата, который, в общих чертах, удостоился Высочайшего одобрения и так как политическое полномочие на право ведения войны и заключения мира было передано новому начальнику туркестанского края, то трактат этот предоставлено было подписать генералу Крыжановскому, но только по совместном обсуждении и соглашении с генералом фон-Кауфманом. Проектированный трактат состоял из десяти статей, но генерал фон-Кауфман счел необходимым включить еще две: о свободном допуске во все города Бухарии и покровительстве русским торговым людям, а также о порядке будущих сношений эмира исключительно только с туркестанским генерал-губернатором. Кроме того, право приобретения русскими подданными недвижимых имуществ в Бухарии было оговорено необходимостью иметь для этого разрешение от туркестанского генерал-губернатора. Наконец, по вопросу о границах, генерал фон-Кауфман счел возможным, и даже необходимым, уступить бухарцам только что взятую у них крепость Яны-Курган, расположенную по ту сторону Нуратынских гор, в 7 верстах впереди выхода из Джизакского ущелья. Нисколько не обеспечивая Джизак водою, крепость эта, выступающим из линии положением своим, как бы вызывала эмира на борьбу. Так как эмир прямо объявил нашим властям в Джизаке и повторял это в письмах к Крыжановскому, что он до тех пор не распустит войска, пока мы не очистим Яны-Кургана, то, не желая подавать повода к столкновениям и в видах упрочить давно желанный мир, генерал фон-Кауфман решился на эту уступку тем охотнее, что в письмах к эмиру, он обусловил эту уступку подписанием и исполнением со стороны эмира, заключенного нами договора, и потому отступление наше не могло бы быть истолковано как признак нашей слабости. Перечисленные выше изменения были приняты генералом Крыжановским и, подписанный им 14 сентября 1867 г., трактат был вручен Бухарскому послу. В статье 1-й устанавливалась новая граница Российской империи с Бухарою по хребту Кашгар-давану, со включением ущелья Джилан-уты, далее по Нуратынским горам до песков Кизыл-кум, оттуда к горам Букан-тау и наконец к устью Сырь-дарьи. В статье 2-й договаривающиеся стороны предоставляли себе право командировать доверенных лиц для точнейшего определения границ на месте; статья 3-я обязывала обе стороны принимать все меры для взаимного обеспечения против самовольных вторжений и набегов пограничных беков, шаек грабителей и т. п. статьею 4-ю подданным обеих договаривающихся сторон разрешался свободный пропуск во все города России и Бухарии; статья 5-я обязывала эмира уравнять наших подданных в платеже караванных и других сборов с подданными ханства; статья 6-я определяла право Русских подданных заводить, где пожелают, караван-сараи, ни для кого неприкосновенные; статья 7-я обязывала эмира допускать русских караван-башей {6} во всех городах, где это признается нужным; статья 8-я касалась права русских подданных селиться и приобретать недвижимые имущества в бухарских владениях, с разрешения туркестанского генерал-губернатора; статьею 9-ю требовалось, чтобы суд и расправа над русскими подданными, совершившими преступления в Бухаре, принадлежали не бухарским властям, а туркестанскому генерал-губернатору; статья 10-я обязывала эмира принять меры к обеспечению русских караванов от разбойнических нападений; статья 11-я определяла порядок будущих сношений, письменных и личных между договаривающимися сторонами; статья 12-я заключительная, касалась обоюдного обязательства хранить свято и ненарушимо подписанный трактат.