Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917.
Шрифт:
Политически возникновение казачества и республиканских колоний Юго-Востока, то есть великорусских казачьих республик, можно объяснить следующим образом. Великая федерация русских земель, объединившихся под верховенством великих князей Киевских, была разрушена вторжением и двухвековым владычеством татар. На долю великих князей Московских выпало осуществление великой национальной задачи – собрать снова русские земли под властью на этот раз не только номинального, но и фактического вождя. К половине XVI в. Москва закончила эту задачу по отношению к великорусским землям. Новое государство сложилось в унитарное царство с самодержавным царем во главе (1546). Лишились своего политического существования и стали провинциями царства не только прежние княжества (последним – великое княжество Рязанское, в 1520 г.), но и торгово-промышленные республики Новгорода (1478), Вятки (1489), Пскова (1509). Ведя тяжкую борьбу с внешними врагами, московская государственная власть все более принимала форму военной диктатуры. Старинное начало народоправства в его примитивной форме уступало место абсолютизму. Было бы наивно сказать, что казачьи демократические колонии основались вне пределов Московского царства, как поселение сознательных граждан, в частности новгородцев, покинувших родину во имя республиканских идеалов [3] . Но можно
3
Это отмечает еще Лесюр в своей «Истории казаков» (Париж, 1814. Т. I. С. 215–216), возражая Шторху. Ошибку Шторха повторяет Х.И. Попов, который родоначальниками донцов считает новгородскую вольницу. См.: Краткий очерк донского казачества. Новочеркасск, 1907. С. 8.
Политические причины не имели особого значения в создании новых колоний. Гораздо большее значение имели причины социальные, общественные. Во имя интересов государственной обороны московское правительство щедро раздавало черные и дворцовые земли с тяглым их населением служилым помещикам и вотчинникам. «Неизбежным последствием возникновения привилегированных земельных хозяйств был переход крестьян от податного самоуправления и хозяйственной самостоятельности в землевладельческую опеку и в зависимость от господского хозяйства». Лишенные права самостоятельного владения и пользования своею землею, тяглые люди стали искать себе новых земель на окраинах, по преимуществу южных. Желая удержать крестьян, помещики и монастыри прибегали к экономическому закабалению крестьянства. Земледельческий труд все более становился источником закабаления свободного работника. Тяглое население бросало государево тягло, боярский двор и господскую пашню, «брело розно», уходило за пределы государства, унося с собою чувство вражды к тому государственному строю, который постепенно лишал его земли и свободы. Тысячи людей покидали насиженные места и уходили на «украины» Московского государства и за его пределы [4] .
4
Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты. СПб., 1910. С. 155, 171, 175.
Закрепощение труда и личности крестьянина в Московской Руси было одной из главных причин создания вольного казачества и постоянного пополнения его рядов «новоприходцами», «сошедшими на Дон».
Наконец, нельзя не указать еще на одну причину создания казачества, не отмеченную еще историками, причину, так сказать, политико-экономическую. XVI в. был периодом окончательного перехода большей части Московской Руси к занятию земледелием. За исключением самых северных и южных границ земледелие одержало победу над другими отраслями народного производства. В писцовых книгах эпохи пашенные угодья далеко перевешивали собою землю, назначенную для других хозяйственных целей. Бобровые же гоны, бортные ухожья, соляные варницы и даже рыбные ловли отступали все далее на север и юг [5] . Далеко не все хотели менять труд охотника на труд земледельца. Эти люди уходили в нетронутые и неиспользованные еще места ловить рыбу в реках Юго-Востока, бить дикого зверя в лесах Восточной России и на обширной равнине Дикого поля, тянувшегося от Днепра и за Волгу. Быть может, вкус к освоению даровых сил природы обострялся под влиянием того, что земледельческий труд на Руси все более становился средством закабаления экономического, социального и политического.
5
Рожков Н.А. Город и деревня в русской истории. Изд. 6-е. М., 1920. С. 38–39.
Пролетаризованное крестьянство, лишившееся земли или покинувшее ее, составило главное ядро казачества. Государство без особой симпатии смотрело на «утеклецов», покинувших тягло, «избывавших тяготы». Оно звало их «зогонными людьми», «шарполниками», «ворами», но чаще всего «гулящими людьми» [6] .
С его точки зрения, это были люди, не принадлежавшие к определенному сословию, не несущие тяготы, возложенные на сословия царства.
«Гулящие люди», в свою очередь, питали малую симпатию к государству, которое было для них жестокой мачехой. Они нанимались иногда в батраки на работу, не брезговали разбоем, но главным занятием их был «промысел» – охота, рыбная ловля. Выходя на «украины» и за пределы царства, «гулящие люди» объединялись в «ватаги», промышленные товарищества или же в «станицы».
6
Акты исторические. Т. I. С. 433–434. Бродящих по Дону рязанцев Иван III в 1501 г. звал «заполянами» (за Полем). Памятники дипломатических сношений Московского государства c Крымскими и Ногайскими ордами. Т. I. Сб. Императорского российского исторического общества. Т. 41. С. 366.
Во главе станицы стоял выборный атаман, при нем был выборный же есаул или «молодший товарищ», исполнитель веления атамана. Все дела станицы решались в кругу, собрании всех членов общины. Выходя в Дикое (то есть никому не принадлежащее) поле, станица могла столкнуться с такими же вольными «гулящими людьми», в частности с татарами. Поэтому гулящим людям приходилось организоваться и вооружаться по-военному, становиться профессиональными воинами. И вот это именно качество – военного человека – придало гулящему человеку название казака.
Казак не был только беглым крестьянином, пролетарием и эмигрантом по социальным причинам. Он был казаком потому, что, отправляясь в поле, на охоту, рыбную ловлю и «за зипуном», он становился воином. В начале – «погулять на Поле», «уйти в молодечество», «казаковать» – было лишь временным занятием гулящего, а иногда и служилого человека, жившего на украине Московского государства. Показаковавши, человек возвращался с добычей в пределы царства продать ее и пожить вволю.
Энтузиасты казачества, готовые одеть самого Адама в штаны с лампасами, относят появление казачества ко временам весьма отдаленным. Они правы в том отношении, что и Киевская Русь знала таких «добрых молодцев», вольных людей, которые, подобно казакам, вели непрестанную войну со степными хищниками своего времени. Пример тому – куряне, «сведомы кмети» из «Слова о полку Игореве». Но казачество, в том
Древнейшее известие о казачестве говорит о казаках рязанских, оказавших своему городу услугу в столкновении с татарами в 1444 г. Эти именно рязанские казаки и явились, по-видимому, первыми донскими казаками. По крайней мере, в наказе великого князя Ивана III великой княгине Рязанской Агриппине (1502) мы читаем о том, чтобы казнить тех, кто «ослушается и пойдет самодурью на Дон в молодечество» [7] .
Ослабление и разделение Орды облегчило несколько выход в Дикое поле казакам с украин Московского и Польско-Литовского государств. Краковский каноник начала XVI в., оставивший нам описание Сарматии, так пишет о Диком поле своего времени: «Широко раскинулись степи Алании, покинутые как аланами, так и последующими пришельцами. Иногда только пересекают их казаки, ищущие, по обычаю своему, «кого поглотити». Ибо живут они грабежом, никому не подвластные, и пробегают обширнейшие степи, объединяясь в шайки по 10, 20, 60 и т. д. человек…» [8]
7
Иловайский Д.И. История России. М., 1890. Т. III. С. 382; Памятники дипломатических сношений c Крымом. Сб. Императорского Российского исторического общества. Т. 41. С. 413. Для проводов через Дон к Азову нанимали рязанских казаков, «которые бы на Дону знали…», чтобы послам от ее, Аграфены (вел. кн. рязанской), «людей, от заполян, лиха никотораго не было…» (с. 366). В.Н. Татищев считал родоначальниками донских казаков не рязанцев, а мещерских (русских казаков, которые удалились из «Месчоры» при «царе Иоанне I» (то есть при Грозном), который перевел на их место ногайцев. Русские же казаки основали свой городок на правом берегу р. Дона, «где ныне Донской монастырь» ниже Тулучеева 16 верст, ниже ст. Калитвенской 86 верст, ниже Новопавловска 114 в. Низовые же казаки будто бы потомки запорожцев (1000 ч.), которые остались на Дону от отряда в 5000 ч., приходившего под Астрахань, на помощь русским, под командой М. Вишневецкого. Татищев В.Н. Лексикон российский исторический, географический и политический. СПб., 1793. Ч. II. С. 167, 170.
8
Матвей Михов (1456–1523). Mattiae 'a Michow. Descriptio Sarmatiarum (Collectio script. polon). Warszawa, 1761, t. I, cap. XII.
Среди польских, то есть бродивших на поле казаков, были казаки и татарские: ордынские и азовские [9] .
Самое имя казак заимствовано у татар, которые давали это название всаднику с легким вооружением. Что касается казаков, то в 1468 г. упоминаются казаки в Москве; татарские казаки на русской службе – мещерские и городецкие (касимовские) с 1493 г. Северскими, украинскими и севрюками звались казаки из бывшего княжения Северского, поселенные в Чернигове, Новгороде-Северском, Стародубе, Путивле, Рыльске. Они упоминаются с 1531 г. [10]
9
Первые упоминания о казаках в Крымской Орде встречаются в 1474 г., в Волжской – c 1492 г., в царстве Казанском – c 1491 г., в Астраханском – c 1502 г., в Азове – c 1499 г., в Аккермане – c 1515 г. Историческое описание земли Войска Донского. Новочеркасск, 1903. С. 3; Сб. Императорского Российского исторического общества. Т. 41 и 95; Lesur. «Histoire des Kosaques. Paris, 1814, I. P. 185, 217.
10
Хан Крымский Менгли-Гирей, приходивший войною на Ши-Ахмета в 1501 г. и построивший крепость на устье Тихой Сосны, просил союзника своего Ивана III: «…ты б казаков своих послал улусов его (Ши-Ахмета) воевать…» Сб. Императорского российского исторического общества. Т. 41. С. 369. Таким образом, количество служилых казаков великого князя Московского было уже довольно велико для набегов на улусы Орды.
Московское правительство, быстро колонизовавшее южные украины государства, рано оценило воинские достоинства казачества и привлекло его на свою службу. Когда казаков «прибирали» на царскую службу в одиночку из «гулящих людей», то они служили под начальством «голов» и сотников, назначаемых от правительства. Взятые на службу целыми отрядами, они имели своих выборных атаманов, которым поручался дальнейший «прибор» казаков на службу. Эти атаманы имели честь, равную с казачьими и стрелецкими головами. Казаки составили четвертый разряд русской конницы, легкую конницу, вооруженную саблей, пикой и луком (впоследствии пищалью). Обыкновенно этих «служилых» казаков селили при городах, строившихся на южной окраине государства, давали им жалованье, «испомещали» землею. Поэтому их звали «поместными» казаками, но чаще всего «городовыми». Таковы были казаки – курмышские, темниковские, шацкие, алаторские, пронские, воронежские и т. д.
Иногда бывало, что московские воеводы, явись с отрядом на место, где указано было ставить «город» (то есть новую крепость), находили местность уже занятой вольными колонистами, опередившими колонизацию правительственную. Тогда они, начиная работы, приказывали «со всех рек атаманам и казакам лутчим быти к себе в город». Государевым именем они «жаловали» им, то есть укрепляли за ними, их «юрты» (земли), затем переписывали и записывали на службу [11] .
Жалованье служилым казакам давалось или деньгами, или хлебом (в города, не успевшие завести своей пашни). Служилое казачество ведалось «Разрядом» или Разрядным приказом, в ведомстве коего состояли, вообще, всякие воинские дела, постройка крепостей, снабжение их гарнизонами, и все служилые люди (от бояр до низших чинов) в отношении их к воинской службе. С 1628 по 1646 г. упоминается Казачий приказ, ведавший и «кормовых» и «белопоместных» казаков [12] . Но донские казаки никогда не ведались в Казачьем приказе.
11
Беляев И.Д. О русском войске в царствование Михаила Федоровича. М., 1846. С. 17–21; Платонов С.Ф. Очерки. Изд. 3-е. С. 93.
12
«Белопоместными» назывались казаки, владевшие землями без платежа податей. Акты исторические. III, 90. Совершенно неразработанный материал о служилом казачестве заключается в Актах Московского государства, изд. Акад. наук, под ред. Н.А. Попова, ст. 1890 и слд. Т. I–III. Кое-что есть в юбилейном издании «Столетие Военного министерства». Т. XI. Ч. I.