Россия и Германия. История военного сотрудничества
Шрифт:
К 1922 г. русская военная промышленность «дышала на ладан», а страны Антанты фактически ввели блокаду на поставки не только военной техники, но и станков, измерительных приборов, средств связи и т.д.
После 1991 г. стало модным сетовать: «Ах! Какую Россию мы потеряли! Россия к 1917 г. была на грани победы над Германией, а злодеи-большевики украли победу у нашего гениального главнокомандующего Николая II...*
На самом деле к 1917 г. русская армия еще могла наступать на Закавказском фронте или против чешских частей австро-венгерской армии,
На Западном фронте в 1917 г. на 10 километров фронта при наступлении имелось больше тяжелых орудий, чем в русской армии на всем Восточном фронте отТрапе-зунда до Риги. В прорывах же на те же 10 километров фронта союзники использовали сотни танков, а в России тогда вообще не было ни одного танка. И, наконец, все наступления союзников с привлечением огромных сил и с огромными потерями приводили в лучшем случае к небольшим тактическим успехам и продвижению в глубь немецкой обороны на несколько километров. Можно ли было в таких условиях, даже без Февральской революции, разгромить германские войска в 1917 г. на Восточном фронте?
У Николая II и его окружения не было никаких идей нив области экономических или политических реформ в стране, ни в отношении послевоенного переустройства мира, ни даже в военной технике. В 1918 и 1945 гг. в Германии и в 1941 и 1991 гг. в СССР военно-промышленный комплекс имел сотни новых образцов оружия и перспективных проектов, которых, как показывает практика, хватало на 10—15 лет последующей доработки.
Царская Россия в этом отношении практически ничего нс оставила новой власти. Ни один новый тип оружия не проходил испытания. В России не бьшо ни танков, ни торпедных катеров, ни тяжелых орудий. Причем, их не было не только в войсках, но и на полигонах в виде опытных образцов.
Я не хочу охаять русских ученых и инженеров. Виноваты, разумеется, не они, а царская бюрократия. Русские же ученые и инженеры были, без преувеличения, одними из лучших в мире. Многие из них погибли в ходе Гражданской войны, многие эмигрировали, но оставшиеся старые и получившие образование уже в советское время молодые кадры сумели в кратчайшие сроки возродить военный потенциал страны. Но, замечу, все новые образцы оружия, созданные с 1927 по 1941 г., были спроектированы заново или представляли собой переработанные образцы иностранной техники. Ни один новый образец не имел русских дореволюционных корней.
То немногое, что осталось недоделанным на русских заводах, к 1922 г. уже серьезно устарело. Это касается и гордости царского флота — линейных крейсеров типа «Измаил*, легких крейсеров типа «Светлана», подводных лодок типа «Барс» и др. Забегая вперед, скажу, что за неимением лучшего советским инженерам пришлось кардинально модернизировать те же крейсера типа «Светлана» и несколько старых артси-стем калибра 76—152 мм. Но, повторяю, новые советские образцы не имели ничего общего с дореволюционными, как, например, 76-мм дивизионная пушка Ф-22 с аналогом — 76-мм пушкой обр. 1902 г., или легкий крейсер «Киров» с легким крейсером «Светлана».
Наряду с объективными факторами сближения Германии и СССР был и субъективный психологический фактор. И в РККА, и в рейхсвере имелось много старых военспецов, прекрасно помнивших довоенное сотрудничество между странами, что они, естественно, и довели до сведения своих правительств.
Надо ли говорить, что для советского правительства не было дилеммой, сотрудничать ли с Германией в военной области или нет. Такой вопрос мог стоять только в благополучных богатых странах, которым никто не угрожал и не предъявлял террито-риальных претензий. США, Испания,
Швеция, Швейцария, Голландия и другие страны могли себе позволить без особого ущерба для собственной безопасности отказаться от военного сотрудничества с Германией и строго соблюдать условия Версальского договора. Тем не менее они позитивно решили этот вопрос. Так можно ли сейчас обвинять СССР в том, что именно он дал у себя «отковать фашистский меч*. Замечу, что с 1922 по 1939 г. объем военного сотрудничества советской России и Германии не составлял и десятой части всего объема военного сотрудничества Германии с иностранными государствами. Так что полный разрыв СССР с Германией практически не повлиял бы на создание немецкого военного потенциала.
16 апреля 1922 г. в итальянском городке Рапалло, недалеко от Генуи, рейхсминистр Вальтер Ратенау и народный комиссар нно-странныхдел Георгий Чичерин подписали советско-германский договор. Суть договора состояла во взаимном отказе от всех претензий, связанных с Первой мировой войной. Согласно 3-й статье: «Дипломатические и консульские отношения между Германией и РСФСР немедленно возобновляются». В хозяйственном и торговом отношениях между двумя государствами должен был действовать принцип наибольшего благоприятствования.
В 5-й статье говорилось, что «оба правительства будут в доброжелательном духе взаимно идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран. В случае принципиального урегулирования этого вопроса на международном базисе они вступят между собою в предварительный обмен мнениями. Германское правительство объявляет о своей готовности оказать возможную поддержку сообщенным ей в последнее время проектируемым частными фирмами соглашениям и облепить проведение их в жизнь».
Именно 5-я статья и послужила правовой основой военно-технического сотрудничества обеих стран. Замечу, что Рапал-ловский договор оказался достаточно долговечным. Формально он оставался в силе до 22 июня 1941 г.
Забегая вперед, скажу, что общих соглашений, касавшихся военного сотрудничества, СССР и Германия не подписывали, ограничиваясь частными соглашениями, договорами и контрактами по отдельным видам и даже типам вооружений. Это облегчает нам рассмотрение вопроса, позволяя разделить проблему на пять разделов: сотрудничество в области авиации, в области химического оружия, в артиллерии и стрелковом вооружении, в танках и в морском вооружении.
Глава 2
«Юнкере», «Фоккер» и «Хейнкель» помогают «сказку сделать былью»