Россия и Китай в XX веке - Граница
Шрифт:
На "перспективном" этапе реализации политики территориальных притязаний по большому "историческому реестру" Мао Цзэдун и его приверженцы имели в виду возвратиться к версии о "неравноправных" договорах как к главному аргументу для полного переформирования почти всей границы на востоке и на западе. Общая площадь земель, на которые предъявлял Мао Цзэдун свои "исторические права", составляла 1540 тыс. кв. км, в том числе все Приморье и Приамурье - 1 млн кв. км, земли Казахстана, Киргизии и Таджикистана - свыше 0,5 млн кв. км.
На консультациях 1964 г. в Пекине китайская сторона также официально объявила советской стороне, будто 1540 тыс. кв. км советских земель были ранее насильственно отторгнуты от Китая
Легенда о "неравноправных" договорах и "исторических правах" Китая искажала новейшую историю этой страны и принижала великое достижение китайского народа в деле ликвидации неравноправия, чему, кстати, помогла политика тогдашнего СССР. Китайская компартия не раз отмечала эту историческую помощь. Орган ЦК КПК "Цзефан жибао", касаясь столетней истории появления неравноправных договоров и их ликвидации в новейшее время, посвятил специальную статью теме "Советский Союз и отмена неравноправных договоров". В своем выступлении под таким заголовком эта газета в 1943 г. подчеркивала:
"Правительство Советской России по своей инициативе окончательно разбило цепь несправедливых договоров, которые царская Россия навязала китайской нации. Советский пролетариат, руковод-ствуясь великим духом интернационализма... ликвидировал гнет, который правительство царской России навязало нашему народу... Особенно важно то, что советское правительство не только отменило царские привилегии в Китае, но и активно помогало китайской нации бороться за ликвидацию иностранных привилегий в Китае" [47].
Для своих территориально-пограничных притязаний к СССР Мао Цзэдун и его последователи прямо использовали методы и практику пекинских реакционеров, вредивших налаживанию отношений между нашими странами в 20-х гг. В 1960-х гг. правительство КНР, подобно им, потребовало рассматривать советско-китайскую границу как "несправедливую". При этом Мао Цзэдун и его последователи, как и прежние реакционеры, пытались обвинять советское правительство в том, будто оно не выполнило Декларацию 1920 г. о возвращении Китаю всего того, "что было хищнически у него захвачено царским правительством и русской буржуазией" [48].
Представители Мао Цзэдуна стали также искаженно толковать первое советско-китайское соглашение от 31 мая 1924 г. об установлении равноправных отношений между СССР и Китайской Республикой. Условию статьи 7-й "о редемаркации" границ они придавали значение договоренности о том, чтобы "вновь определить" границы [49]. Однако подписанный текст соглашения был только на английском языке. Понятие "редемаркация границ" выражено в русском переводе текста соглашения словами "вновь проверить" границы. Несмотря на не вполне точное соответствие перевода оригиналу, понятие "вновь проверить" никак не соответствует понятию "вновь определить" и может пониматься лишь в одном смысле - проведение редемаркации существующих границ, но не определение их заново [50].
Наступательная политика Мао Цзэдуна по пограничному вопросу в отношении СССР определялась интересами его борьбы, развернутой в 1960-х гг. против нашей страны по всем направлениям.
В первое десятилетие после образования КНР этого вопроса вообще не существовало. Более того, Мао Цзэдун подчеркивал ликвидацию советским правительством несправедливостей прошлого. В политическом отчете ЦК КПК на VII съезде он сказал: "Советский Союз первым отказался от неравноправных договоров и заключил с Китаем новые, равноправные договоры" [51]. По прибытии в Москву во главе делегации КНР 16 декабря 1949 г. Мао повторил, что после Октябрьской социалистической революции советское правительство "первым аннулировало неравноправные договоры в отношении Китая, существовавшие во время царской России" [52].
В начале 50-х гг. Советский Союз по просьбе китайской стороны передал КНР топографические карты с обозначением всей линии границ между СССР и Китаем. Китайские власти не высказали никаких замечаний относительно этих карт, и показанная на картах пограничная линия соблюдалась ими в то время на практике [53].
Однако и тогда Мао Цзэдун уже вынашивал территориальные притязания к нашей стране. При власти Мао Цзэдуна в КНР ожила "картографическая агрессия". В первом же "Атласе провинций КНР" граница в районе Хабаровска была показана по северному руслу Амура, а не по южной Амурской протоке. Весь Памир был изображен как китайская территория [54]. Территориальные "заявки" продолжались и в изданиях учебников географии и истории, а также карт систематически, на всем протяжении существования КНР [55].
Непосредственно на границе сторонники Мао Цзэдуна стали практиковать способ навязывания "существующего положения" в их толковании. Это был замысел - выдвинуть пограничный вопрос в отношениях с Советским Союзом и превратить задачу его урегулирования в трудноразрешимую проблему. Развитие такого замысла прослеживается со времени первых открытых выступлений руководителей КПК-КНР на мировой арене с курсом, враждебным нашей стране.
В устном заявлении МИД КНР 22 августа 1960 г. по поводу неправомерного выпаса 15 тысяч голов китайского скота на советском склоне Тянь-Шаня (без предварительной договоренности пограничных властей) китайское правительство объявило о том, что некоторые участки советско-китайской границы "не установлены", а установленная часть нуждается в "обследовании заново". Это и было названо в заявлении китайского МИД "существующим положением" на границе, которое должно соблюдаться обеими сторонами до разрешения спорных вопросов.
Советская сторона толковала условие сохранения существующего положения, естественно, в том смысле, чтобы сохранять существующее положение линии границы, продолжать охрану ее до тех пор, пока эта линия не будет уточнена в каких-либо местах обоюдным решением сторон. Такое толкование проводилось в советских нотах и заявлениях по поводу нарушений границы местными жителями и пограничниками КНР.
В сентябре 1956 г. советник посольства СССР в Пекине по поручению МИД СССР информировал МИД КНР о предложении провести в сентябре-октябре 1956 г. совещание представителей пограничных войск СССР с представителями пограничной охраны КНР, на что китайская сторона дала согласие. Однако через месяц после этого советник посольства сообщил о просьбе советской стороны отложить советско-китайские переговоры по пограничным вопросам на конец ноября 1956 г. Позднее, 17 ноября советник информировал МИД КНР, что "советское правительство, учитывая современную международную обстановку (события в Венгрии и Поль-ше.
– Ю.Г.), считает в настоящее время нецелесообразным начинать такие переговоры и предлагает эти переговоры отложить", поскольку, как считалось, "сам факт проведения переговоров между СССР и КНР по пограничным вопросам в то время мог быть представлен враждебными кругами как доказательство наличия каких-то противоречий между Китаем и Советским Союзом".
Китайский участник этой беседы сказал, что, по его личному мнению, предложение советского правительства правильное, так как по пограничным вопросам правительства наших стран смогут легко договориться в дальнейшем [56].
В 1959 г. начальник Главного управления геодезии и картографии (ГУГК) КНР Чэнь Ваньду в письме на имя начальника ГУГК МВД СССР Баранова по поводу показа госграницы на советских географических картах писал, что "относительно госграницы КНР еще остается несколько старых вопросов". До их разрешения, писал Чэнь Ваньду, границу можно показывать так, как это делалось на советских картах до сих пор [57].