Россия и мусульманский мир № 12 / 2015
Шрифт:
Либеральная глобализация, вторая концепция социально-экономического развития, – это попытка мирового олигархического капитала заменить неолиберальную общественную парадигму. Развитые страны Запада во главе с США, опираясь на свою экономическую и политическую мощь, узурпировали, монополизировали объективный процесс глобализации, используют его для получения максимальных выгод для себя. Запад практически приватизировал глобализацию, «подчинил» его своим интересам. Он использует ее не для развития свободного рыночного хозяйства и демократического, гражданского общества, а для установления нового мирового порядка с глобальной распределительной системой. Эдакий «мировой коммунизм по-американски». И насаждается он разными способами не только в России, но и во всем мире. США в новом миропорядке отводится
Действительно, история повторяется дважды: первый раз как трагедия – попытка коммунистического переустройства мира; второй раз в качестве фарса – либеральная глобализация по-американски. После распада СССР Россия заняла достойную позицию во внешней политике. Она стала непреодолимым барьером на пути экспансии либеральной глобализации по-американски. Это начало поражения либеральной утопии установления глобального господства США над всем миром. Дело в том, что глобализация, понимаемая как объективный процесс интеграции, является общечеловеческим достоянием, и она должна служить всем народам мира, а не только странам «золотого миллиарда».
Мировое сообщество будет вынуждено заставить США отказаться от либеральной глобализации по-американски. Рано или поздно это произойдет, потому что в современном обществе, повторим, происходят общественные трансформации, которые возникают «снизу», накапливают свою энергию в недрах общества и выливаются в императивный общественный запрос, который проявился в качестве феномена, на глобальное гражданское общество. Этот феномен – уже реальность, но пока она (реальность) находится в «эмбриональном» состоянии (16).
Главным вопросом приватизации, как известно, было преобразование общественной собственности в частную. Этот процесс, продолжавшийся десятилетие, приобрел резко выраженный криминальный характер. Фактически страна находилась в состоянии гражданской войны в региональных масштабах. Повторим факты, приведенные нами в предыдущем разделе, но в ином контексте. С.В. Степашин, в те годы председатель Федеральной службы безопасности (ФСБ), выступая в Думе в 1994 г., прямо признал: «Да, идет война, настоящая война с массовыми убийствами». В 2000 г. первый заместитель министра внутренних дел Владимир Козлов в интервью «Московским новостям» (№ 44, 7–14 ноября 2000 г.) заявил, что 40% российской экономики криминализировано, т.е. контролируется преступниками. «Все мы, – сказал он, – в свое время очень сильно упустили момент приватизации. Криминальные группировки буквально разрывают государственную собственность».
В таких чрезвычайных условиях говорить о том, чтобы России вписаться в неолиберальную общественную парадигму мирового социально-экономического развития, не могло быть и речи.
Криминальная приватизация нанесла России гигантский урон: «Суммарные экономические потери страны за годы ельцинских реформ (1992–2000) в 2,5 раза превысили потери СССР в годы Великой Отечественной войны. По внутреннему производству, т.е. по реальному богатству населения, Россия скатилась к уровню 1960 г.» (11). Она (приватизация) породила криминальную среду в стране. Ее своеобразие состоит в том, что криминал проник во все сферы деятельности и слои жизни общества. Эта среда обрела институциональный характер, поэтому представляет собой особую опасность. Она гасит многочисленные начинания предпринимательского характера широкой общественности. Все попытки правительства, направленные на экономический рост (создание национальной, общероссийской, инновационной системы, «Стратегия 2020» и другие программы), гибнут в «черных дырах» федерального законодательства, как, например, малый бизнес. А финансовые средства, выделяемые на реализацию этих программ и проектов, бесследно исчезают.
Отказ от регулятивной функции государства, «уход» государства из экономики и других сфер общественной жизни, привел страну в турбулентное катастрофическое состояние. Возникшая ситуация по всем признакам обрекает страну на социально-политическую тряску на долгие годы.
Слабость государства порождает криминальную среду и преступность. Крылатая фраза научного руководителя Высшей школы экономики (ВШЭ) Е. Ясина: «Государство должно снять с себя ответственность за экономический рост. Это задача бизнеса» – суть идеологии олигархического бизнеса.
Государство не может снять с себя ответственность за экономический рост, потому что экономические функции органически присущи государству вообще, а тем более современному.
Первая функция – это распределение дохода, она «возникает из необходимости финансирования государственных расходов, что может быть сделано либо за счет налогов, либо за счет заимствований» (10). Функция «распределения дохода призвана поддерживать политически приемлемый уровень дисбаланса доходов и благосостояния в обществе, чтобы обеспечить всем гражданам гарантированный минимальный набор товаров и услуг» (10).
Вторая экономическая функция – это стабилизация. Политика стабилизации состоит в том, что правительство через органы государственной власти, используя налоговую систему, займы, различные методы и способы управления денежной массы, стремится достигнуть экономического роста, высокой занятости, оптимального уровня инфляции.
Третья экономическая функция государства – распределение ресурсов. Цель государства при ее реализации – обеспечить эффективное распределение ресурсов в обществе. Условия оптимума этого распределения разработаны еще в 1930-х годах в работах А.П. Лернера, А. Бергсона и Дж.Р. Хикса. На результатах их исследований «сформулировано одно из основных направлений государственной политики распределения ресурсов – приближение условий реальной экономики к требованиям идеальной конкуренции» (10).
Далее цитируемый нами автор подробно рассматривает механизмы распределения ресурсов государственными органами: «Регулирующая роль состоит, – пишет он, – в управлении денежным обращением и деловой активностью в стране через распределение капитала между отраслями и регионами, отдельными экономическими субъектами хозяйствования; мобилизации свободных денежных средств населения и юридических лиц» (10).
Мы привели мнение финансиста-практика по обсуждаемому вопросу. Ценность его мнения состоит в том, что он, во-первых, имеет непосредственное отношение к становлению и развитию системы управления долгом в Москве и за рубежом; во-вторых, располагает опытом, который ему удалось приобрести «в течение того бурного времени, на которое пришлась и всеобщая эйфория 1997 г., и оглушительный крах (дефолт. – А.К.) 1998 г., и упорная борьба за выживание, за возвращение к нормальной жизни в последующие годы» (10). Важно подчеркнуть, что позиция автора цитируемой книги не противоречит опыту экономического развития многих стран, а также результатам научных исследований выдающихся российских и зарубежных экономистов, особо выделявших роль государства в рыночной экономике как гаранта экономического роста и социальной справедливости.
Так что объективно «научно-экспертная империя Высшей школы экономики», идеологом которой является Е. Ясин, выражает интересы олигархического бизнеса и транснациональных корпораций, заинтересованных в том, чтобы превратить Россию в конечном итоге в сырьевой придаток стран «золотого миллиарда».
В России бизнесу была предоставлена свобода без каких-либо ограничений. Это хорошо или плохо? Плохо. Ибо бизнес, ориентированный на получение беспредельной прибыли, без жестких ограничений порождает воровство и организованную преступность. Более того, Россия стала особенно привлекательной для интернационального криминалитета. Иностранцы в массовом количестве стали незаконно оседать в нашей стране. С начала 1990-х годов, рассматривая Россию в качестве перевалочного пункта на пути в Европу, многие из них остались в стране, которую в то время захлестнула волна «либерализма без берегов». Они сначала почувствовали, а затем в полной мере оценили, что здесь сформировалась идеальная среда для криминального обогащения, которой «грех» не воспользоваться (4).