Россия и мусульманский мир № 12 / 2015
Шрифт:
Многие зарубежные исследователи пытаются с позиций «широкоформатной общественной науки», используя, по сути дела, междисциплинарный подход, создать картину текущего социального процесса и обнаружить долгосрочные тенденции, отражающие общественные трансформации. Они (трансформации) происходят «снизу», накапливают свою энергию в недрах общества и выливаются в императивный общественный запрос.
Прежде чем исследовать новейшие тенденции глобализации социально-экономического развития и пытаться определить место и роль страны в этом процессе, России необходимо решить чрезвычайно сложные задачи сегодняшнего дня.
Россия до сих пор не избавилась от разрушительных последствий криминальной
Проследим основные этапы и аспекты этого сложного процесса.
Теперь-то ясно, что приватизация в России была спланирована и осуществлена под жестким контролем США. Их стратегическая цель состояла в том, чтобы трансформировать ее (приватизацию) в гигантский механизм разрушения экономики России, лишить ее тем самым возможности использовать уже сложившуюся неолиберальную парадигму мирового социально-экономического развития. Цель, как известно, достигнута. Каким образом это было сделано? Чтобы ответить на поставленный вопрос, нам необходимо прежде всего рассмотреть основные положения двух концепций: неолиберальной парадигмы и либерального глобализма.
Первая концепция формировалась продолжительное время. Весь ХХ в. характеризуется мировыми войнами, революциями, разработками и реализацией военных научно-технологических программ, направленных на создание оружия массового поражения. Все это вместе взятое ориентировало мировую экономику на оборонные (государственные) заказы, что, естественно, деформировало мировой экономической рынок. Сформировалась социально-экономическая среда, в которой не было места экономическому либерализму. И показательно, что именно в этот период «правительственной» экономической теорией стала теория Джона Мейнарда Кейнса, который в унисон времени считал, что государство может и должно «планировать» рынок. То есть мировой дефицит экономического либерализма в это время был связан с тем, что государство потеснило рынок.
С 1970-х годов пришла пора неолиберальной парадигмы мирового социально-экономического развития. Наука называет ее «нео» лишь потому, что ушло время «мобилизационной» экономики периода мировых войн и других социально-политических конфликтов и наступило время устранить в мировой экономике дефицит либерализма. Доказательством того, что сегодня мир живет в либеральной общественной парадигме, является масштабная экономическая либерализация экономик США и Великобритании (реформы Рейгана и Тэтчер), реформация «государств благосостояния» в Западной Европе по правоконсервативному вектору – устранения перегруженности государств невыполнимыми социальными обязательствами, та же экономическая либерализация в Китае, а также в Индии и в других динамично развивающихся странах.
Так что неолиберальная общественная парадигма – результат мирового социально-экономического развития. На то она и парадигма, что ее не придумали политики, а она сама «навязывается» миру, а та или иная страна просто обязана принять ее «правила игры». Либеральная экономика имеет четкую технологию, которая заключается в реальном действии антимонопольного законодательства. Если на рынке допускаются монополии и зажимается малый и средний бизнес – это не только не экономический либерализм, но даже и не рынок. Монополизированный рынок – это абсурд. В России именно это и происходит – «рыночная» экономика монополизирована крупным корпоративным сектором, притом сращенным с властью, что на научном языке называет олигархией. Поэтому эксперты так и определяют состояние политико-экономической системы современной России – «государство олигархических групп» (12).
Сущность сформировавшейся в течение многих десятилетий либеральной общественной парадигмы – ее «посткапиталистическое» содержание – состоит в преодолении национально-государственных границ, прорыве экономической свободы в глобальное социально-экономическое пространство.
Научное осмысление процесса социально-экономической глобализации происходит с большим трудом, потому что оно находится в плену традиционного и устаревшего представления о том, что рыночная экономика – это «капитализм». Это утверждение как бы общепризнано. Но оно неверно. В настоящее время ведется активный поиск принципиально новой концепции.
Что такое неолиберальная парадигма? Это такой глобальный экономической порядок, при котором ценностью, общественным благом становится свобода, прежде всего в ее экономическом воплощении – экономическая свобода. Это первый критерий парадигмы. Вторым критерием является то, что она требует от государства свести до минимума свое влияние в экономике. Это означает, что государство обязано законодательно охранять экономическую демократию в виде справедливой (равноправной) рыночной конкуренции, контролировать функционирование этой системы и следить за тем, чтобы в ней не появились ее разрушители – монополисты. Третий критерий состоит в том, что неолиберальная парадигма не освобождает государство от регулятивной функции в отношении экономики (15).
По внутренней логике парадигмы, в зависимости от уровня социально-экономического развития страны, значимость этих критериев с неотвратимой последовательностью меняется. Так, нынешний предельно низкий уровень социально-экономического развития России требует в разумных пределах ограничения экономической свободы и возрастания значимости регулятивной функции государства.
Как это делается? Здесь необходимо пояснение на конкретном примере. Корпорации США, пресса, многие политики на протяжении ряда лет выступали с серьезными претензиями к собственному правительству, жалуясь на неравенство условий конкуренции: им-де приходится поодиночке бороться с «Джэпан инкорпорейтед», т.е. с объединенными силами японских концернов, активно поддерживаемых государством. Конгресс США колебался довольно долго, но растущий из года в год дефицит в торговле с Японией, как и успехи других конкурентов, все же убедили американских законодателей 1 .
1
Об этом нами было кратко сказано в разделе «Научно-технический потенциал советского тоталитарного режима». Здесь мы повторим его в ином контексте и более подробно.
В первой половине 1980-х годов последовал целый ряд законодательных актов, направленных на поощрение нововведений в промышленности и расширение связей частных корпораций с университетами. Было принято шесть законов. Так или иначе, Конгресс устранил юридические препятствия, стоявшие на пути развития кооперации в области научных исследований, и создал в стране атмосферу, благоприятствующую этому процессу. Изменение антимонопольного законодательства открывает, в сущности, возможность для некоторой коррекции производственных отношений в обществе. Ведь речь идет о науке как об одном из элементов производительных сил, о капиталовложениях в исследования и разработки (ИР), о правах собственности на результаты исследований. Ну а как в связи с этим обстоит дело с конкуренцией? Отражается ли появление коллективных форм ИР на остроте конкурентной борьбы между фирмами, корпорациями, странами? Ведь объединяются именно те, кто ведет борьбу за рынки, за потребителя. Нет ли противоречия между новыми формами ИР и принципом свободной конкуренции? Противоречие, конечно, есть. Но оно не является антагонистическим и, как свидетельствует практика, мирно разрешается благодаря следующим обстоятельствам. Первое – это ограничение коллективных ИР так называемой доконкурентной стадией работ. Совместно решаются фундаментальные научные проблемы, исследуются новые физические эффекты и способы их использования, изыскиваются принципиальные технические решения, создаются макеты и прототипы, экспериментальные стенды и комплекты оборудования для апробации новых технологий, но не конкретная рыночная продукция. Цель кооперации – поднять на новую, более высокую ступень общий технический уровень определенной отрасли или подотрасли промышленности. Поэтому совместные исследования влияют не на конкуренцию между участниками, а на конкурентоспособность каждого из них, поднимают ее и тем самым, по сути дела, усиливают конкуренцию, но на ином, достигнутом общими усилиями уровне. И такого рода государственная поддержка бизнеса происходит постоянно (2).