Россия и мусульманский мир № 4 / 2015
Шрифт:
Создание единой и полной картины мировидения потребовало постулата первопричины, неподвижной и бестелесной, но простирающейся на все небесные тела.
Душа также бестелесна. Она является энтелехией тела, как потенциальный план самореализации и как его завершение 30 . Философская истина, стало быть, постигается путем познания мироздания, каким оно дано в ощущениях и в разумных, правильно логически построенных рассуждениях. Это значит, что концепция удвоения мира, как пути постижения действительной истины, лежащей за пределами эмпирической реальности, является ошибочной. Но можно ли признать такой вердикт окончательным? Как обосновать истинность постулата первопричины? Если это не просто вера, то необходимо знание такого качества мироздания как бесконечность. Если не определена достоверность знания бесконечности, то
30
См.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – С. 214–215.
Аристотель считал, что концепция Платона во многом примыкает к пифагорейцам. Пифагорейцы утверждали, что вещи существуют через подражание числам. Платон же считал, что другое, возникающее из единого сущего, называется идеями. Чувственно воспринимаемая реальность существует помимо идей, однако она именуется сообразно с ними. Это происходит потому, что всё бесконечное множество вещей существует через причастность эйдосам.
Между эйдосами и вещами существуют промежуточные математические предметы, отличающиеся от чувственно воспринимаемых своей неподвижностью, а от эйдосов своей множественностью.
Специфика эйдоса состоит в том, что он один может формировать из материи множество аналогичных явлений. Это подобно отношению мужского и женского начал. Мужское начало оплодотворяет многих, а женское оплодотворяется одним 31 . Эйдос, таким образом, может быть источником бесконечного формирования своих эмпирических воплощений. Если эйдос не признается в качестве первоначала, то тогда из чего складывается мироздание, из каких начал? В ответ на этот вопрос античная философия предлагает вариант «шрапнельной истины», истины, пробивающей бреши в знании ситуации неопределенности не одним-единственным, а различными способами. Но сами философы еще не видят в этом проявления своеобразия философской истины.
31
См.: Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 1. – М.: Изд. «Мысль», 1976. – С. 79–80.
Аристотель, рассматривая проблему начал и истины, отмечает, что философы называли в качестве начал материю, тело и бестелесное. Эмпедокл говорит об огне, земле, воздухе, Анаксагор о множестве гомеомерий. Некоторые касались причины дружбы и вражды, ума или любви.
Согласно Аристотелю, однако, никто отчетливо не объяснял суть бытия вещи. Об этом как раз и говорил Платон, анализируя эйдосы. Эйдосы – это не материя, и не причина начала движения. Это, скорее, причина пребывания в покое.
«Те, – утверждает Аристотель, – кто признает Вселенную единой и какое-то одно естество как материю, считая таковое телесным и протяженным, явно ошибаются во многих отношениях. В самом деле, они указывают элементы только для тел, а для бестелесного нет, хотя существует и бестелесное» 32 . Таким образом, по мнению Аристотеля, соответствие философской истине требует полноты объяснения как вещественных, так и невещественных составляющих мироздания. Между тем философы как бы искусственно расширяли то или иное отдельное начало на всё мироздание в целом, как бы «охватывая» конечным бесконечность.
32
Ibid. – P. 82.
Аристотель как раз и преодолевает эту ограниченность путем постулата первопричины, неподвижной и бестелесной, которую он не видел и не выводил логически из реалий окружающей действительности. Но это означало, что он выходил за пределы эмпирического знания, оставаясь при этом на почве философской истины.
Нельзя не заметить, что и современная наука, претендующая на вытеснение и замещение философии, оказывается перед теми же методологическими проблемами.
Всё более глубокое проникновение во Вселенную ставит перед исследователем вопросы, на которые он пытается ответить именно с точки зрения целостности Вселенной. Это не только проблема соединения в единое целое телесного и бестелесного, но и само рождение и эволюция телесного, т.е. материи.
В доступной наблюдению области Вселенной имеется огромное количество частиц, которое выражается единицей с восьмьюдесятью нулями. Откуда они взялись? Ответ состоит в том, что в квантовой теории частицы могут рождаться из энергии в виде пар частица – античастица. Но тогда возникает вопрос: откуда берется энергия? Ответ таков: полная энергия Вселенной в точности равна нулю. Вещество во Вселенной образовано из положительной энергии. Но всё вещество само себя притягивает под действием гравитации. Два близко расположенных куска вещества обладают меньшей энергией, чем те же два куска, находящиеся далеко друг от друга, потому что для разнесения их в стороны нужно затратить энергию на преодоление гравитационной силы, стремящейся их соединить. Следовательно, энергия гравитационного поля в каком-то смысле отрицательна. Можно показать, что в случае Вселенной, примерно однородной в пространстве, эта отрицательная гравитационная энергия в точности компенсирует положительную энергию, связанную с веществом. Поэтому полная энергия Вселенной равна нулю 33 . Но разве это не есть та самая граница, которая не может быть первоначалом и первопричиной, поскольку она тождественна небытию. Небытие в своей сущности неподвижно и невещественно, и оно в силу этого не способно осуществить тот первотолчок, который заставит двигаться Вселенную. Но движение Вселенной – это очевидный факт, находящийся перед нашим сознанием. Таким образом, современная наука оказывается перед проблемой небытия, как того ничто, из которого возникает всё. Обычная логика здесь оказывается в тупике. Из такого логического тупика как раз и выводит легитимация «шрапнельной истины» философии. На самом деле, истина знания неопределенности бесконечности включает в себя потенцию различных возможностей, в силу чего плюрализм философских представлений о сущности мироздания это не самоотрицание, а самоутверждение философской специфики знания. Между тем этот плюрализм преодолевался как свидетельство ошибочных толкований сущности мироздания.
33
См.: Стивен Хокинг. Три книги о пространстве и времени. – СПб.: Амфора, 2014. – С. 163–164.
Аристотель считал, что те, кто признает Вселенную единой как материю, как естество телесное и протяженное, ошибаются во многих отношениях. Они не могут указать конечную причину движения, а при объяснении возникновения вещей друг из друга не выясняют природу первой вещи, которая является началом разъединения и соединения. Что считается первоосновой в современной физической науке, какая-то одна элементарная частица или что-то иное? И можно ли утверждать, что какая-то одна элементарная частица рождается из материальной неопределенности и является той первоосновой, из которой рождаются другие частицы, а затем все остальное в мироздании? Если реальность мироздания не выводится из материальной частицы, то возможно она возникает из идеального первоначала. Но тогда кажется правомерным вернуться к платонизму. На самом деле, представление Платона о реальности эйдосов как причины многообразия идентичности форм эмпирических вещей сегодня не может не соотноситься с открытием генетического кода. Идентичность эйдоса и открытого генетикой свойства генетического кода не может не поражать.
В генетическом коде заложен определенный смысл, формирующий качества и свойства рождающихся представителей данного вида. Здесь возникающая бесконечность имеет смысл. Это – не пустая, абстрактная бесконечность, а бесконечность содержательная, несущая на себе печать первопричины.
Аристотель также считал, что наиболее истинно то, что для последующего есть причина его истинности. Наиболее истинными с этой точки зрения являются начала вечно существующего как причина бытия всего остального 34 . Абстрактную бесконечность, поскольку в ней нет определенного смысла, принято считать «дурной». Но можно ли «преодолеть» «дурную» бесконечность?
34
Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 1. – М.: Изд. «Мысль», 1976. – С. 95.
Философская мысль преодолевает ее с помощью смысловой реальности, которая возникает постольку, поскольку существует такая реальность, как человек.
Если существует смысловая реальность в форме человека, то эта реальность не могла возникнуть из «дурной», не имеющей смысла реальности.
Истина последующего, возникающего из первопричины, возникает на основе реальности той формы, которую принимает мироздание, качества которого соответствуют реальности бытия человека. Целостность мироздания, обладающего смыслом, это вместе с тем и отрицание дурной бесконечности явлений и видов причин. Если бы были беспредельны по количеству виды причин, то было бы невозможно познание: беспредельно прибавляемое нельзя пройти в конечное время 35 . Стало быть, истинное познание «привязано» к специфике человека. Значит ли это, что истинное познание обусловлено особенностями человека, т.е. оно субъективно по определению, или же мы должны допустить безличный Ум, постигающий истину Бытия, независимую от субъективной специфики человека? Так, например, разве зависит математическая точность от психологических и интеллектуальных особенностей конкретных индивидов или же ее носителем следует считать безликий Ум, диктующий истину математического знания индивидуальным головам?
35
Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 1. – М.: Изд. «Мысль», 1976. – С. 97.