Россия и мусульманский мир № 9 / 2017

Коллектив авторов

10. Савченко И.А. 2009. Культурная интеграция иностранного студента в российскую социальную действительность: Опыт исследования. – Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. Сер. Социальные науки. – № 4. – С. 111–117.

11. Савченко И.А. 2011. Этнические стереотипы в студенческом сообществе. – В мире научных открытий. – № 3.1 (15). – С. 658–666.

12. Савченко И.А. 2013. Средневековье постсовременности и глобальные трансформации. – Современные исследования социальных проблем: Электронный научный журнал. № 5(25). Доступ:view/5201310/ pdf_133

13. Савченко И.А., Устинкин С.В. 2016а. Религия в восприятии современной молодежи: Цифры и комментарии. – Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). № 7(63). С. 232–263.

Доступ:index.php/sisp/article/view/9369

14. Савченко И.А., Устинкин С.В. 2016б. Церковь и обряд крещения в восприятии молодежи. – Власть. – № 10. – С. 88–96.

15. Федорова М.В. 2015. Динамика религиозных ориентаций российской молодежи в условиях современного общества. – Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота. – № 11. – Ч. 3. – С. 170–174.

16. Хоперская Л.Л. 2006. Проблема радикализма и экстремизма в Южном федеральном округе. – Демоскоп Weekly. № 233–234. 06–9 февр. Доступ: http:// www.demoscope.ru/weekly/2006/0233/analit07.php (Проверено: 28.08.2016.)

17. Юрчишин Л. 2013. Анализ коллективного насилия в Кондопоге. – Расизм, ксенофобия, дискриминация. Какими мы их увидели… – М.: Новое литературное обозрение. – С. 346–356.

18. Bar S. 2004. The Religious Sources of Islamic Terrorism. – Policy Review. June / July. – P. 27–37.

19. Bouzar D. 2007. Les professionnels de la jeunesse face au discours radical musulman. – La nouvelle revue de l’adaptationet de la scolarisation. 2007/2 (No. 38). P. 125–139.

20. Collins-Mayo S. 2012. Youth and Religion. An International Perspective. – TheoWeb. Zeitschrift f"ur Religions padagogik. N 11. – H. 1. – S. 80–94.

21. Denton M.L., Pearce L.D., Smith C. 2008. Religion and Spirituality on the Path Through Adolescence. Research Report N 8. Chapel Hill: National Study of Youth and Religion, University of North Carolina at Chapel Hill. 37 р. URL:path_through_adole scence. pdf, р. 31–32 (Accessed: 23.03.2017.)

22. Ethno-religious Conflict in Europe: Typologies of Radicalisation in Europe’s Muslim Communities (ed. by M. Emerson). 2009. – Brussels: Centre for European Policy Studies. – 200 р.

23. Horwath J., Lees J., Sidebotham P., Higgins J., Imtiaz A. 2008. Religion, Beliefs and Parenting Practices. A descriptive study. Sheffield: University of Sheffield. 66 р.

24. Jeunes et radicalisation islamiste: parcours, facteurs et acteurs influents Lille, France 2008–2009 (Ch. Beski-Chafiq, J. Birmant, H. Benmerzoug, A. Taibi, A. Goignard). 2010. – P.: Department of Political Science. Aarhus University. 111 p.

25. Lippman L.H., McIntosh H. 2010. The Demographics of Spirituality and Religiosity among Youth: International and U.S. Patterns. – Childtrends. Research Brief. September. URL:SpiritualityandReligiosity-Among-Youth.pdf (Accessed: 23.03.2017.)

26. Pope B., Price J., Lillard D.R. 2014. The Impact of Religion on Youth Outcomes. – The Journal of Business Inquiry. Vol. 13 (1). URL:docs/ jbi-11-13-192articleinpress.pdf

27. Religious Radicalism and Security in South Asia (ed. by S.P. Limaye, M. Malik, R.G. Wirsing). 2004. Honolulu: Asia-Pacific Center for Security Studies. 518 р.

28. Religious Radicalism and Violent Extremism in Albania (J. Vurmo, B. Lamallari, A. Papa, E. Dhembo). 2015. – Tirana: IDM. – 246 p.

29. The Rise of Religious Radicalism in the Arab World: Significance, Implications and Counter-Strategies. 2015. – Amman: Friedrich Ebert Stiftung. – 120 p.

30. Zhussipbek G. 2013. Religious Radicalism in Central Asia. – Washington, DC: Rethink Institute. – 20 р.

«Власть», М., 2017 г., № 5, с. 29–34.

Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии

Трансформация радикального исламистского движения на Северном Кавказе: От «Имарата Кавказ» – к «Вилайяту Кавказ» 2

И.

Добаев, доктор философских наук, профессор, эксперт Российской академии наук О. Черевков, соискатель (Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону)

Аннотация. В 2007 г. новым лидером «Чеченской Республики Ичкерия» Доку Умаровым было объявлено о создании так называемого «государства» под названием «Имарат Кавказ», лидеры которого вскоре признали себя дочерним образованием Всемирной сетевой группировки «Аль-Каида». Однако в связи с нейтрализацией Д. Умарова в ноябре 2013 г., появлением на Ближнем Востоке новой мощной группировки радикальных исламистов «Исламское государство», большинство лидеров структурных подразделений «Имарата Кавказ», отказавшись от ориентации на «Аль-Каиду», присягнули на верность лидеру «Исламского государства». Эти группировки не только делегировали своих боевиков в Сирию для участия в «джихаде», но и при участии ИГ трансформировали свою деятельность на территории российских регионов, создав тем самым, новые угрозы безопасности Российской Федерации.

Ключевые слова: «Аль-Каида», «Вилайят Кавказ», ваххабизм, «Имарат Кавказ», исламизм, «Исламское государство», Северный Кавказ, терроризм, экстремизм.

2

Статья выполнена в рамках внутреннего гранта ЮФУ № 07 / 2017-22 «Трансконфликтные регионы как феномен геополитической конкуренции: Социальные риски и ресурсы адаптации к гуманитарным вызовам».

В 2007 г. пришедший к власти в виртуально существовавшей «Чеченской Республики Ичкерия» (ЧРИ) новый лидер – Доку Умаров – объявил о завершении националистического плана построения ЧРИ и одновременно обнародовал новый геополитический проект – «Имарат Кавказ». На момент провозглашения «Имарат Кавказ» состоял из шести «государственно-административных образований» (вилайятов): Нохчийчоъ (Чечня), Галгайче (Ингушетия), Дагестан, Иристон (Северная Осетия), Ногайская степь (Ставропольский край) и объединенный вилайят Кабарды, Балкарии и Карачая 3 . Позднее, 11 мая 2009 г., вилайят Иристон был упразднен и включен в состав вилайята Галгайче 4 . Вилайяты возглавляли валийи, которые назначались из числа амиров местных этнических автономных боевых объединений. Так же «Имарат» претендовал на территории Краснодарского края и Республики Адыгея, которые не были выделены в отдельный вилайят.

3

Добаев И.П., Добаев А.И., Немчина В.И. Геополитика и терроризм эпохи Постмодерна. – Ростов н/Дону: Изд-во ЮФУ, 2015. – С. 325–326.

4

Омра о вилайяте Иристон. [Электронный ресурс] // Портал «Свободный Кавказ». URL:иристон/ (Дата обращения: 09.05.2017.)

«Кавказский эмират», как еще по-другому называют «Имарат», представлял собой террористическое, исламистское, сепаратистское подполье, которое охватывало Чечню, Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, а также вооруженные отряды боевиков, которые активно действовали на территории данных республик. По данным спецслужб, а также по заявления ряда лидеров «Имарата», подпольные джихадистские сети существовали также в Поволжье, Татарстане, Башкортостане и в некоторых уральских субъектах Российской Федерации 5 .

5

Добаев И.П. Радикализация ислама в современной России. – Москва – Ростов н/Дону: Изд-во «Социально-гуманитарные знания», 2014. – С. 240.