Россия и мусульманский мир № 9 / 2017

Молодежные сообщества как в России, так и в зарубежных странах сегодня сталкиваются с все более активными вызовами социальной реальности. Многие из этих вызовов побуждают молодых людей сделать определенный выбор в их отношении к религии, религиозным институтам, традиционным и нетрадиционным для их отечеств религиям. Здесь очевидны крайности, в русле которых молодежь либо отвергает значимость религии и религиозных институтов, либо, напротив, склоняется к религиозному радикализму.

Так, в последние десятилетия все более актуальными и поэтому востребованными социальной наукой становятся исследования проблем взаимодействия социальных институтов религии и молодежи как социальной группы, оказывающей важное влияние на социокультурные процессы в обществе. Изучается место религиозных норм и ценностей в формировании личностной направленности современных молодых людей, развитии их ценностно-нормативного ядра, влияние религиозных (контррелигиозных) настроений в молодежной среде на становление и развитие молодой личности.

Если говорить об отечественной науке, то, с одной стороны, здесь появился целый пласт исследований, где изучается религиозный компонент в системе ценностных ориентаций молодежи постсекулярного общества. Отдельное внимание при этом уделяется отношению молодежного сообщества к традиционной, прежде всего православной, религии. Среди подобного рода работ можно выделить исследования динамики религиозных установок современной молодежи [Федорова 2015], а также этнорелигиозных стереотипов студенческих сообществ [Савченко 2011]. Заслуживают внимания компаративные исследования, где на примере иностранных и русских студентов, относящих себя к разным религиозным конфессиям, изучается отношение к вере, религиозным запретам и нравственным идеалам [Савченко 2009: 111–112]. В ряде работ вскрываются и анализируются сложности и внутренние конфликты, которые пробуждаются в молодежном сознании концептами церкви, религии, веры и ритуала [Савченко, Устинкин 2016а]. В подобных работах, в частности, обнаруживаются противоречивые оценки молодыми людьми духовных и институциональных аспектов религии [Савченко, Устинкин 2016б]. Несомненным преимуществом этих работ является их опора на действительные социальные факты. Многие авторы приближаются к пониманию глубинных оснований формирования религиозного сознания современных молодых людей.

С другой стороны, в ряде отечественных работ поднимается проблема религиозной радикализации современной молодежи. Так, в последние годы в российской науке все более утверждается точка зрения, что религиозный радикализм реализует себя прежде всего в так называемых новых религиозных объединениях, или сектах. Такие взгляды доминируют не только в российской [Кадиева 2007: 130–131], но в целом в русскоязычной [Кутузова 2008: 165] научной литературе. Именно такой подход, на наш взгляд, позволяет дифференцировать религиозность и религиозный фанатизм, ислам и исламский фундаментализм и т.д. Именно в такой коннотации термин «религиозный радикализм» используется в российских работах последнего времени, написанных в основном применительно к Южному федеральному округу [Хоперская 2006] и, в частности, к Чеченской Республике [Нунуев 2013: 241– 242]. Здесь также можно отметить работу С.А. Кутилина о проявлениях радикализма в информационном пространстве Интернета [Кутилин 2011]. Несмотря на масштаб поставленных в работе задач, материалы исследований С.А. Кутилина фокусируются исключительно на критике молодежного черкесского этнорадикализма, а специфика распространения этнорадикальных идей в статье не раскрывается.

Тем не менее указанные авторы делают попытку обозначить пути профилактики религиозного радикализма. Особенно ценной в данном случае является работа Э.Р. Кулиева о роли религиозного просвещения в противодействии религиозному радикализму в исламе [Кулиев 2009].

На материалах Северо-Западного федерального округа, а именно Республики Карелия, А.Ю. Ильин разрабатывает программу правового просвещения населения и информационной политики в сфере профилактики молодежного религиозного радикализма, экстремизма и терроризма [Ильин 2012]. Статья А.Ю. Ильина представляется концептуально важной, поскольку в ней показано, как можно предотвратить насилие на этнорели-гиозной почве и каким образом можно учитывать и переосмысливать опыт массовых беспорядков в карельском городе Кондопоге [Юрчишин 2013].

В книге «Исламская молодежь в современном мире» подробно и глубоко анализируются причины и последствия радикализации мусульманской молодежи в России и за рубежом [Иванов и др. 2009]. Есть работы, где представлен детальный обзор зарубежных неправительственных религиозно-политических организаций, действующих на территории России [Иванов и др. 2010]. В ряде работ рассматриваются социокультурные последствия современных миграционных процессов, проблемы их влияния на трансформацию конфессионально-коммуникационного пространства современной цивилизации, обосновывается необходимость регулярного мониторинга ценностного сознания молодежи по рассматриваемым проблемам [Савруцкая, Устинкин, Никитин 2016], однако конкретные инструменты работы с молодежью в целях религиозного просвещения и профилактики этнорелигиозной нетерпимости авторы указанных работ не предлагают.

Таким образом, отечественный опыт детального изучения трансформаций религиозного сознания молодежи показывает, что в молодежной среде отчетливо выделяются две разнонаправленные полярные тенденции. Первая тенденция характеризуется сложностью религиозного самоопределения современного молодого россиянина, для которого постсекулярный период следует не за естественной секуляризацией, имевшей место, например, в Европе, а за временем насильственной секуляризации, характерной для советской эпохи. Другая тенденция, противоположная первой, – обращение части современной молодежи к радикальным идеям, формирующим основу фундаменталистских, зачастую экстремистских, псевдорелигиозных течений. Полярность и фактическая автономность указанных тенденций формируют основное противоречие трансформаций молодежного религиозного сознания в России.

В данном случае достаточно важно и интересно узнать, какие тенденции характеризуют религиозные ориентиры современной молодежи за рубежом: есть ли в этих тенденциях что-то общее с российскими, или же, напротив, обнаруживаются преимущественно различия.

Между тем изучение зарубежных исследований по проблемам молодежи и религии позволяет обнаружить явные параллели в научных интересах российских и западных ученых-обществоведов. В зарубежных работах также отчетливо представлены две практически не пересекающиеся ветви исследования религиозной молодежной проблематики.

Так, с одной стороны, в Западной Европе, например, в последние годы все большее внимание ученых привлекают вопросы распространения исламского радикализма в молодежных сообществах [Jeunes et radicalization… 2010; Bouzar 2007]. Стала актуальной тема радикализации молодежи европейских мусульманских общин [Ethno-religious Conflict… 2009] и религиозных корней исламского терроризма [Bar 2004]. Кроме того, на примере различных стран исследуется рост религиозного радикализма среди молодежи Арабского Востока [The Rise of Religious Radicalism… 2015], Южной Азии [Religious Radicalism and Security… 2004], Центральной Азии [Zhussipbek 2013], Албании [Religious Radicalism and Violent… 2015].