Россия и русские. Книга 1

Хоскинг Джеффри

Наконец, стали взиматься и «стрелецкие деньги». Налог выплачивался наличными или натурой в течение всего века. Семь раз особые дополнительные налоги вводились в первые годы правления Михаила и восемь раз в период между 1654 и 1680 гг. Особенно остро испытали их бремя городские жители. Большая часть собранных денег уходила на содержание армии: например, в 1679–1680 гг. около 700 000 рублей (62 процента всего бюджета) было потрачено именно на военные нужды. Помимо всего этого, существовали и обязательные трудовые повинности, такие как гужевая перевозка, ремонт дорог и мостов, опять-таки в основном ложившиеся на городских жителей³⁹. Россия превращалась в «фискально-военное государство» быстрее, чем какая-либо другая держава в Европе. Вся ее социальная структура определялась необходимостью в рекрутах, сбором налогов

и установлением различного рода государственных служб⁴⁰. В дополнение ко всему государство пыталось навязать официальную мораль, осуждавшую и запрещавшую игру, пьянство, представления скоморохов, незаконное производство спиртных напитков и рафинирование соли. Также оно стремилось выслеживать и ловить бродяг, беглых холопов и крепостных, регистрировать их, определять на местожительство. Для выполнения всех этих задач была необходима сложная и дифференцированная бюрократическая структура. Система приказов, или канцелярий, стала развиваться случайно, взяв начало с казначейства царских владений. Некоторые из новых служб отвечали за управление конкретными территориями, например, Казанский, Сибирский приказы и т. д. Другие же выполняли особые функции, многие из которых мы рассматривали раньше. Например, существовали Челобитный приказ, принимавший жалобы, казна и Посольский приказ. Поместный приказ занимался выдачей поместий и следил за выполнением владельцами поместий своих обязанностей: он начал нанимать землемеров для определения территориальных границ и решения споров между землевладельцами. Разрядный приказ составлял и контролировал военные уставы. Разбойный приказ наблюдал за расследованием серьезных преступлений (убийство и грабеж) и вынесением приговоров преступникам. Один из самых важных, Приказ тайных дел, был создан в 1654 г. Он напрямую доводил до сведения царя различную информацию и следил за деятельностью других канцелярий⁴¹.

Распространение подобных учреждений предполагало рост количества чиновников и официального персонала в целом. К середине XVII в. в центральных и местных канцеляриях работало около 1600 человек; к 1700 г. их число возросло до 4600. Их метод ведения официальных дел отличался излишней беспристрастностью, формализмом, граничившим с обезличиванием. Такой чиновничий подход нередко обижал простых людей, привыкших видеть монаршую власть как нечто личное, человечное и опиравшееся на традиционные или предопределенные свыше нормы морали⁴².

На местах у воеводы находились представители самых важных приказов. Воевода должен был наблюдать за их взаимодействием с институтами «земли», особенно с губой, миром и волостью. На практике же воевода со своими помощниками являлся в этих отношениях главным, так как обладал большими ресурсами, чем мирские и волостные собрания.

Это не означало, что всем полностью и до мелочей управляло государство. Оно не смогло бы, да даже и не пыталось это делать. Наоборот, государство стремилось к сотрудничеству с местными общинами, ибо без их поддержки невозможно было обеспечить порядок и добиться эффективной мобилизации ресурсов державы. Общины решали вопрос о точном распределении различных обязанностей, налогов и тому подобное. Воплощали же в жизнь эти решения избранные люди, действовавшие в процессе их реализации и как представители общины, и как правительственные официальные лица низшего уровня. Среди них находились сборщики акцизов и налога на водочную продукцию, представители администрации — земские старосты и представители правосудия — губные старосты. Последние отвечали также и за поддержание порядка. Каждый имел своих помощников и писцов.

Особая трудность для власти заключалась в подборе кадров, так как служба на местах была нелегкой, а ее исполнители не только не получали денег, но и несли финансовую ответственность за совершенную ошибку. Если должность оставалась вакантной, местный воевода обычно направлял для ее замещения своего официального представителя. Северные регионы в этом отношении были более самостоятельны, так как находились в отдалении и обладали ограниченным числом землевладельцев из служилого сословия (или не обладали таковыми вообще). Здесь местные общины имели большую независимость от воеводы, а соответственно и больше возможностей для самоуправления.

Между правительством и местными общинами существовал своего рода обмен мнениями. Он проходил в форме собраний представителей «земли», которым

историки дали название Земского собора. Этот собор едва ли можно считать зародышем парламента, так как он не имел единого статуса, а его участники не избирались привычным образом: мирские и волостные собрания были слишком малы и удалены от центра, для того чтобы регулярно посылать туда своих делегатов, а промежуточных институтов не существовало. Обычно члены Земского собора выбирались царем из местных служилых людей, попавшихся властям под руку в Москве.

С другой стороны, пока эти собрания существовали, они предоставляли царю форум, где правитель мог выслушать жалобы хотя бы некоторых своих подданных и оценить реакцию на его собственные планы и планы советников. Это приобретало особое значение в то время, когда государству грозила война. Земские соборы являлись по крайней мере рудиментарной формой общественной обратной связи и следили за тем, чтобы назначенные лица не злоупотребляли властью. Соборы представляли своего рода арену, где традиционные, определенные Богом границы монархической власти становились ощутимыми и четко очерченными. Когда же созыв Земского собора прекратился, «земля» постепенно лишилась возможности участвовать в решении государственных дел, а гражданская база русской государственности не получила своего развития⁴³.

Предложения и жалобы мира и волости оформлялись в виде коллективной челобитной. (Название возникло от выражения «бить челом». Обычай бить челом пришел на Русь из Азии, возможно, благодаря монголам.) Это могли быть жалобы на продажных должностных лиц, злоупотреблявших своими властными полномочиями, или на высокие налоги. Зачастую они содержали просьбы решить спор между двумя местными кланами. Как правило, челобитные доставлялись специальным посланцем прямо царю или доводились до его сведения непосредственно на Земском соборе. Власть очень серьезно воспринимала петиции, всегда отвечала на них и стремилась удовлетворить многие требования. Возможно, такая реакция вызывалась тем, что просители подготавливали почву и делали все перед тем как вручить челобитную, для достижения успеха. К тому же эти прошения и жалобы являлись для государства единственным источником информации о настроениях народа, притом информации достоверной, а не искаженной властными посредниками.

Если население подозревало, что петиции не доходят до царя, последствия могли быть ужасными. В 1648 г. городские жители объединились со служилым мелкопоместным дворянством, собравшимся в Москве на ежегодный смотр, проводимый для организации защиты южных земель. Все они принесли свои челобитные. Горожане жаловались на чрезмерные налоги и несправедливую конкуренцию со стороны иностранцев и других неплательщиков налогов, а дворянство просило о неограниченном праве на поиск и возвращение беглых крепостных крестьян. И те и другие сетовали на жадность и коррумпированность главного советника Алексея Михайловича, боярина Бориса Морозова и других придворных.

Возвращаясь с ежегодного паломничества в Троице-Сергиев монастырь, царь отказался лично принять петиции или переговорить с просителями. Горожане же почувствовали себя оскорбленными и униженными и сказали, что Алексей Михайлович и его отец «имели обыкновение лично получать наши челобитные, оплаканные кровавыми слезами». Обезумевшие от ярости посадские люди бросились разворовывать поместья Морозова и его сообщников, хлынули в Кремль, требуя выдачи бояр, которых они подозревали в растрате и утаивании их просьб. Стрельцы отказались стрелять в толпу, и Алексей Михайлович был вынужден принять требования и выдать нескольких советников народу на расправу.

1648 г. стал главным поворотным пунктом в развитии русской государственности. Он обозначил момент, когда Московское государство прекратило опираться на мнимые личные отношения между царем и его народом. Алексей Михайлович был настолько встревожен всплеском насилия в столице, что отказался впредь лично принимать челобитные. Взамен он создал специальное учреждение — Челобитный приказ, занимавшийся прошениями и предварительным их обсуждением. Царь удовлетворил требования как горожан, так и дворянства, составив в следующем году Уложение. Однако встревоженный сплоченностью двух довольно разных социальных групп, он никогда больше не созывал полного Земского собора. Теперь он возложил обязанности на служащих приказов и на воевод, информировавших царя о делах местного масштаба, в первую очередь о нависших опасностях⁴⁴.