Россия и русские. Книга 1
Шрифт:
В 1603 г. в Польше появился молодой человек, объявивший себя царевичем Дмитрием, чудом избежавшим смерти. На самом же деле это был Григорий Отрепьев, некогда младший боярин, монах, возможно, поддержанный Романовыми ради реализации их планов, направленных на свержение Годунова. Однако, выбрав Польшу своей базой, Григорий стал инструментом различных сил. Польская церковь только что создала Униатскую церковь и желала ее распространения на территории всей Руси. Поляки также были заинтересованы в создании общеевропейской коалиции, включавшей и Москву, в целях противостояния татарам и туркам, несшим постоянную угрозу с южных границ. Московский царь, субсидируемый католиками, мог прекрасно осуществить обе функции. В этом случае становилось возможным объединение двух корон, как это раньше произошло с Литвой.
При поддержке польских магнатов, иезуитов и самой польской короны Лжедмитрий пересек
«Царь Дмитрий» был провозглашен народом, коронован в Успенском соборе и, казалось, с успехом мог добиться целей, реализации которых ожидали от него «спонсоры». Но набожные москвичи вскоре заметили, что православный царь имел в советниках иезуитов, не соблюдал во всей строгости постов и не настоял на том, чтобы приехавшая из Польши невеста Марина Мнишек приняла перед свадьбой православие. К тому же он не мог согласовывать порой противоречивые требования своих сторонников. В мае 1606 г. он грубо оскорбил православных, женившись на Марине и устроив пышное празднество по поводу свадьбы в пятницу, день поста. Бояре, не получившие выгоды от восхождения Григория на трон, остались крайне недовольны, а городское население устроило погром польских гостей. «Дмитрия» убили, а Марину арестовали.
Василий Иванович Шуйский, глава знатного боярского рода, был провозглашен царем без всякой соборности (то есть без созыва какого бы то ни было собора). Он претендовал на законность власти, так как являлся представителем старшей линии династии Рюриковичей. Однако в деле объединения населения он преуспел не больше своего предшественника. Некоторые бояре противостояли ему по соображениям родового соперничества. Главную же опасность представляли казаки, отказавшиеся подчиняться власти Шуйского, который в их глазах не был «истинным царем». Оппозиция в их лице стала мощной нотой социального протеста, выразившегося в восстаниях. Особенно активное противостояние Шуйскому шло с юга и востока страны. Беглый холоп Иван Болотников возглавил армию и выпустил прокламацию, не сохранившуюся до наших дней, но явно призывавшую бедных и угнетенных убивать бояр и купцов и захватывать их собственность. Казаки, беглые холопы и крепостные, а также Недовольное служилое мелкопоместное дворянство примкнули к его знамени. Иван стал продвигаться в северном направлении и даже подошел к самой Москве. Однако многие служилые дворяне, обеспокоенные крестьянскими требованиями свободы, бросили Болотникова. Шуйскому удалось собрать достаточно сильную армию, способную не только противостоять отрядам Ивана, но и нанести им поражение. Затем Шуйский установил в государстве полицейский режим, еще более жесткий и строгий, чем при Годунове. Этот режим вернул хозяевам многих беглых крестьян. А еще Василий начал регистрацию крепостных и наказывал землевладельцев, укрывавших беглецов.
«Самозванчество» в стране стало принимать формы хронической болезни: появился новый Лжедмитрий, дважды уже «спасшийся» от убийства. Он был хорошо известен как презренный вор. Подобно своему предшественнику самозванец заручился поддержкой польской знати. Но, так и не взяв столицу, он встал военным лагерем около Москвы, в Тушине (позже на этом месте будет построен первый московский аэродром). Там к нему присоединились последователи прежнего Лжедмитрия, включая даже Марину, его вдову, признавшую самозванца. Лжедмитрий II создал свой собственный двор и стал готовиться к осаде столицы. Шуйский, отчаявшись освободить Москву, обратился за помощью к северным и восточным городам. Он также расширил арену конфликта, заключив соглашение со Швецией, по которому в обмен на военное сотрудничество та получала территорию у Финского залива. Для шведов это была великолепная возможность: они надеялись расширить свои карельские владения в восточном и южном направлениях и в конечном итоге присвоить наследие Новгорода, чтобы обогатить свою скудно обеспеченную родину. С другой стороны, поляки были обеспокоены тем, что действия Шуйского ставили под угрозу их имперские планы. В мае 1609 г. польский сейм проголосовал
Военная кампания Шуйского провалилась, а сам он в июле 1610 г. оказался свергнут в ходе городского восстания. Тогда же бояре заключили сделку с поляками, согласно которой сын Сигизмунда III Владислав становился царем, что вело к личной унии с Польшей. В то время это казалось лучшим путем сохранения боярского правления. Условия, выдвинутые боярами, представляют особый интерес, так как они отражали стремление к определенной корпорации и защите их прав, что могло привести к становлению на Руси подлинной аристократии. Они были готовы на коронацию Владислава, если бы тот согласился поддерживать Православную церковь (по более поздней версии, он должен был сам принять православие) и гарантировал права держателям частных поместий на честный суд и невозможность лишения их статуса без веской причины. Верховная власть делилась бы между Боярской думой и Земским собором, образовывавшими один институт (дума бояр и всея земли). Именно к этому институту власти переходило бы право устанавливать налоги и уровень оплаты служилым людям, а также решение вопроса о предоставлении вотчин и поместий. Принятие подобного документа могло бы заложить базу для конституционной монархии в России и ее личной унии с Польшей13.
Для реализации этого соглашения польские войска были впущены в Москву, а большая делегация, включая Филарета (которого Лжедмитрий II назначил патриархом, а Шуйский снял с должности в пользу своего кандидата Гермогена), отправилась в Смоленск для встречи с Сигизмундом и обсуждения деталей возведения его сына на трон. Однако Сигизмунд неожиданно для делегации проигнорировал ее план приведения к власти Владислава и объявил о намерении самому править на Руси, объединив московский и польский троны. Делегаты обратились за советом к патриарху Гермогену, который рекомендовал им не соглашаться ни на какое предложение, пока новый царь не примет православие. Затем он выступил с публичным заявлением, в котором призвал не подчиняться римско-католическому правителю. Переговоры прервались, а участники московской делегации были заточены поляками в тюрьму. В темнице оказался и Гермоген, умерший в своей камере в январе 1612 г.
Последующие события показали, что воззвание Гермогена стало главной поворотной точкой в истории Смуты. Православие, как ни одна другая сила, обладало способностью объединять различные слои московского общества. Послание митрополита Макария об особой миссии православной державы, десятилетиями повторяемое с амвона каждой церкви, принесло свои плоды. Бояре, занимавшие высшие должности в государстве, во времена кризисов или спорного правления теряли свои властные функции, попытка же преодолеть внутренние противоречия в стране с помощью польского короля стала свидетельством не только их слабости и разобщенности, но и неблагонадежности, готовности к национальному предательству.
Поэтому кто-то другой должен был объединять нацию, устанавливать стабильность в обществе и изгонять иностранцев. В 1610–1611 гг. эта задача казалась невыполнимой. И все же она была решена. Ведущую роль в спасении страны сыграли церковь и мирские общины (миры) севера и востока, новые регионы Московии, достаточно богатые и наименее затронутые кризисом. Перед смертью Гермоген начал отправлять письма старшинам городских собраний, призывая их собрать земскую рать и предотвратить окончательное подчинение Москвы неверными. После его смерти Авраамий Палицын, келарь Свято-Троицкого монастыря, продолжил эту деятельность.
Первая попытка собрать земскую рать провалилась из-за столкновения между интересами казаков, беглых, желавших полного восстановления воли, с одной стороны, и купцов, священнослужителей, служилой знати и бояр — с другой стороны, считавших, что Русь не могла существовать без своего рода государевых людей. Русский землевладелец Прокопий Ляпунов, попытавшийся возглавить ополчение, был убит лидерами казаков, нетерпеливо настаивавших на выполнении своих требований.
И все же вскоре была совершена вторая попытка. В сентябре 1611 г. старшины Нижнего Новгорода, ведомые торговцем Кузьмой Мининым, начали создавать новое ополчение, призывая к участию в нем другие города. Они рассылали повсюду послания, предлагая подписываться в знак одобрения под словами: «…да пребудем мы вместе в согласии… православные христиане в любви и единстве, да не станем терпеть нынешние беспорядки, а станем воевать без устали до смерти, дабы очистить Московию от врагов наших, поляков и Литвы»14. Князь Дмитрий Пожарский, потомок старого княжеского рода, возглавил ополчение.