Россия и русские. Книга 1

Хоскинг Джеффри

Государственная монополия на винно-водочные изделия была отдана на откуп чиновникам, помещикам, а также владельцам питейных заведений, которые в большинстве своем были евреями из западных провинций России. Откуп служил источником их обогащения вплоть до 60-х годов XIX столетия, когда был заменен акцизным налогом. В 1759 г. доход от сбора налогов на водку составлял почти пятую часть общего бюджета государства, а к середине XIX в. он составил уже 40 процентов.

Откупщики без колебаний применяли запрещенные законом способы для увеличения своего дохода. Они разбавляли напитки, обвешивали покупателей. Продавали товары низкого качества по высокой цене.

С

другой стороны, провинциальные чиновники, которым надлежало пресекать подобные нарушения, считали взятки, получаемые за их сокрытие, вполне естественным способом пополнения своего бюджета. По меткому выражению одного из исследователей, «полицейские чиновники сами были отданы на откуп откупщикам»²⁹.

Для финансовой поддержки турецкой военной кампании 1768–1774 гг. государство с 1769 г. регулярно выпускало денежные ассигнации, не обеспеченные золотом и серебром. В результате к 1817 г. бумажный рубль стоил всего лишь 25 копеек.

В течение 1820–1840 гг. Государственное казначейство попыталось восстановить финансовое достоинство рубля, начав покупку и ликвидацию ассигнаций. Эта операция не была обеспечена достаточным количеством золотых слитков, поэтому осталась незавершенной. Большие расходы, связанные с Крымской войной и подавлением Польского восстания (1863–1864), привели к еще большему усилению финансовой нестабильности России.

Вряд ли можно назвать большим преувеличением утверждение о том, что Российская империя поддерживала свое финансовое положение за счет выпуска бумажных денег и пьянства простых людей. Любые военные действия могли до основания разрушить финансовую систему России. Для того чтобы поддержать империю, Российское государство нещадно эксплуатировало все земельные и людские ресурсы, пытаясь подтянуть их к современному уровню технического развития. Государство пошло по пути ограничений предпринимательства, нарушив развитие внутреннего рынка и капиталовложений, которые как раз и должны были поднять страну на более высокий технический уровень.

Историкам знакомы подобные системы откупов в других империях, например в Древнем Риме и во Франции XVII–XVIII вв. Везде они были малоэффективны, препятствуя справедливому увеличению доходов, затрудняя экономический рост и уменьшая способность государства активизировать реальные источники обогащения.

Для крестьян эти способы урегулировать экономику были обременительными и несправедливыми, но в целом терпимыми. В конце концов ни государство, ни помещики не были заинтересованы в том, чтобы крестьяне разорились. В этом случае и те и другие лишились бы основного источника дохода. Тот факт, что русский крестьянин был прикреплен к земле, гарантировал ему по крайней мере земельный надел, а в хорошие годы и пропитание. Европейские же крестьяне в то время вынуждены были покидать насиженные места из-за начавшегося огораживания и других мероприятий, связанных с развитием рыночной экономики.

Русским помещикам даже вменялось в обязанность обеспечивать своих крестьян зерном в периоды неурожая, хотя они это делали довольно редко. Стивен Хок, написавший исследование о Петровском, поместье графа Гагарина в Тамбовской губернии, утверждает, что уровень потребления российских крестьян был не ниже, чем в большинстве стран Европы в то время. В голодные годы в некоторых хорошо организованных поместьях управляющие снабжали крестьян зерном из помещичьего зернохранилища.

В особенно неурожайные годы, какими были, например, 1833–1834 гг., этого зерна не хватало, чтобы предотвратить голод среди

крестьян. По этому поводу Стивен Хок отмечает, что русских крестьян поддерживала «ограниченная патерналистская система социального обеспечения»³⁰.

И эта система действительно была патерналистской. Помещики и их управляющие на самом деле были и сборщиками налогов, и вербовщиками на военную службу, и полицейскими, и судьями для своих крепостных. Подобные отношения угнетали и оскорбляли, но обеспечивали обеим сторонам прожиточный минимум.

Такие же функции, особенно по сбору налогов и вербовке рекрутов, в XVIII — начале XIX в. выполняла и сельская община («мир»). Таким образом, чиновники, избираемые общиной, становились придатком государственной структуры со всевозрастающим бюрократическим делопроизводством, несмотря на то что община сохранила свои корпоративные функции по управлению крестьянским хозяйством³¹.

Крестьянин мог обеспечить себе терпимое существование, только старательно выполняя традиционные сельскохозяйственные обязанности, аккуратно выплачивая налоги и слушаясь своих господ. Требования, которые возлагала на крестьян социальная система, развивали в их сознании осторожность и эгалитарность в их подходе к жизни.

«Круговая порука» являлась основой такого подхода. Она была выгодна помещикам, так как упрощала сбор налогов и вербовку рекрутов, обеспечивала каждой крестьянской семье прожиточный минимум даже в самые неблагоприятные времена. «Круговая порука» чрезвычайно упрощала административные задачи государства.

Все аспекты жизни русских крестьян — экономика, трудовая деятельность, культура, закон, собственность и власть — были так или иначе связаны с «круговой порукой». Ее принципы воплощало сельское собрание, которое называлось сходом. В него входили старейшие мужчины деревни, представлявшие каждое хозяйство. Очень редко хозяйство представляли женщины.

Сход решал вопросы распределения налогового бремени, земельной аренды, управления общественными землями, к которым относились пастбища и леса. Сход также определял севооборот и следил за состоянием общинной собственности, в которую входили дороги, мосты, склады и церковные здания, он контролировал законность и порядок.

Для каждодневного исполнения обязанностей сход избирал старосту, или бурмистра. Он представлял интересы деревни за ее пределами, работал в контакте с управляющим. Практически должность старосты была самой низкой и неоплачиваемой чиновничьей должностью в русском государстве³².

Староста возглавлял собрания схода, которые проводились в крестьянской избе, на церковной паперти или на улице. Никакой официальной процедуры для проведения таких собраний не существовало. На принятие решений обычно влияли так называемые лучшие люди, то есть те, кто был богаче или старше по возрасту, а также те, у кого был громче голос и кто мог быстрее обратить на себя внимание старосты.

Такая организация деревенской общины напоминала демократию, но на деле это была традиционная олигархия. Подтверждением тому могут служить тесные связи схода с помещиком, а «черных» крестьян — с ближайшим государственным чиновником³³.

Во многих районах России сход поддерживал имущественное равенство крестьян, периодически перераспределяя основные земельные ресурсы. Обычно это были пахотные земли. Но на севере, например, это могли быть принадлежащие общине леса и водоемы, где сход давал право охотиться и ловить рыбу.