Россия и Южная Африка: наведение мостов

Давидсон Аполлон

После нефтяного кризиса 1973 г. руководство ЮАР стало особенно часто муссировать идею о том, что советская кампания против нее имеет целью лишение Запада стратегических полезных ископаемых, прежде всего платины, марганца, хрома и ванадия. Это также не привело к желаемому результату, но идея о том, что СССР отводит ЮАР центральную роль в глобальном противостоянии двух систем, все больше выкристаллизовывалась в умах творцов южноафриканской идеологии и политики.

С точки зрения руководства ЮАР политика разрядки только ухудшила ситуацию. Сентенции члена парламента от Национальной партии в этом отношении типичны: «Россия играет с политикой разрядки, как кот с мышью. Эта концепция была рождена страхом ядерной войны как на Востоке, так

и на Западе… Похоже, что теперь Америка стала мышью, потому что она совершенно слепа там, где дело касается целей России в мире, и чрезвычайно наивна, так как не принимает против нее никаких мер… Россия использует это отсутствие воли… и под прикрытием разрядки усиливает свою власть над земным шаром» [107] .

Идеологи ЮАР постоянно подчеркивали двойственный характер разрядки: детант с Западом в сфере стратегических вооружений и торговли и мобилизация антиимпериалистических сил против того же Запада в третьем мире. «Советский Союз проповедует детант с Западом, но в Африке любой диалог между Югом и Черной Африкой клеймит как расистский заговор правительства Претории», – писал южноафриканский советолог Ян дю Плесси [108] .

1976 год

Рубеж 1975–1976 годов имел особое значение в процессе формирования доктрины «тотального наступления». В ноябре – декабре 1975 г. СССР принял участие в размещении и вооружении кубинских войск в Анголе и оказал прямую военную поддержку правительству Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА). «Советская угроза» вплотную приблизилась к границам ЮАР.

Последствия этого шага были важны и для СССР, и для Запада, и для ситуации в мире. Но для южноафриканского региона в целом и для ЮАР в частности они имели особенно важное значение. Советское военное присутствие в регионе резко возросло, что нанесло существенный удар по политике разрядки. АНК и Организация народа Юго-Западной Африки (СВАПО), боровшаяся за независимость Намибии, получили важное морально-политическое подспорье: вмешательство СССР на стороне МПЛА могло означать, что наша страна в нужный момент окажет поддержку и им. Чуть позже Ангола стала и важнейшей базой военных лагерей АНК и СВАПО, как и других освободительных движений южноафриканского региона, создававшихся и оснащавшихся с помощью стран Восточного блока, прежде всего СССР. Значимость этих организаций в мировосприятии властей ЮАР многократно возросла. Из разбросанных по миру «террористов» они превратились в опасное орудие Москвы.

Для южноафриканских идеологов советское вмешательство в регионе стало неоспоримым доказательством «тотального наступления» или «натиска» СССР на ЮАР. В аналитическом обзоре советской стратегии на Юге Африки, подготовленном дю Плесси для Министерства иностранных дел в 1976 г., утверждалось, что Москва пытается преднамеренно раздуть вражду между черными и белыми на Юге Африки и что именно вмешательство СССР создало конфликтную зону в этом регионе. Целью СССР, по словам автора, была изоляция ЮАР и Родезии не только от остальной Африки, но и от их традиционных западных союзников в ООН. Дю Плесси писал: «Москва и, к сожалению, многие на Западе… считают Африканский национальный конгресс настоящим представителем народа Южной Африки… Но связь между ЮАКП и АНК совершенно очевидна, и очевидно, что Советский Союз следует той же политике, что и в Анголе: выбрать прогрессивные (т. е. промосковские) группировки, поддержать их необходимой помощью и пропагандой, ликвидировать реакционные силы (т. е. антикоммунистические) и представить их миру как „настоящих представителей народа“» [109] .

В том же ключе была выдержана сводка событий на Африканском континенте за 1976 г., выпущенная Институтом африканских исследований Потчефстромского университета. «За последний год, – говорилось в ней, – Красный Медведь так успешно оседлал Юг Африки, что его все удлиняющаяся тень затмевает территорию от Индийского океана до Атлантического побережья… Марксистское кольцо, опоясывающее Африку, как и предвидел г-н Форстер… становится все более ясно выраженным с течением времени… Особое значение имеет тот факт, что все эти новые коммунистические партии в Африке [подразумеваются ФРЕЛИМО и МПЛА. – А. Д., И. Ф. ] без исключения являются союзниками важных националистических революционных групп, таких как Патриотический фронт [110] , СВАПО и АНК Южной Африки…» [111] .

Некоторые южноафриканские комментаторы отвергали идеологическую подоплеку советской политики на Юге Африки, считая ее лишь прикрытием военно-политической агрессии Советского государства. В брошюре «Советский Союз и угроза Южной Африке с применением обычных вооружений», изданной Южноафриканским институтом международных отношений, говорилось, например: «Внешняя политика Советского Союза диктуется прежде всего его стремлением к мировому господству, а не соображениями идеологии или международного коммунизма» [112] .

Ангольский конфликт повлек за собой первое серьезное охлаждение между ЮАР и США. Причиной стало то, что в декабре 1975 г. Сенат США проголосовал против финансирования тайных военных операций в Анголе, в том числе и по сотрудничеству с ЮАР, как раз в тот момент, когда, казалось бы, у ЮАР были все основания рассчитывать на поддержку своего мощного союзника. С точки зрения правительства ЮАР это означало прямое предательство Запада, оставившего страну один на один с СССР. Разочарование в союзниках было настолько велико, что один из членов парламента от Национальной партии предложил даже подумать об установлении торговых отношений с самим дьяволом – социалистическим лагерем, чтобы уменьшить зависимость ЮАР от Запада. За что, естественно, подвергся проклятиям со стороны коллег и публики [113] .

В 1976 г. парламентские дебаты просто взрываются обвинениями в адрес СССР и Кубы в агрессии, а в адрес Запада – в слабости и неспособности ей противостоять. «Теперь уже всем должно быть ясно… что мы можем рассчитывать только на себя… Было бы глупо и нереалистично полагать, что Запад поможет гарантировать наше выживание… События в Анголе показали, насколько беспомощен и бессилен Запад перед лицом коварной стратегии русских», – говорил в своем выступлении в парламенте министр иностранных дел Г. Мюллер [114] . Была принята резолюция о том, что парламент «выражает серьезную озабоченность коммунистической агрессией, совершенной в Анголе Россией и Кубой с целью навязывания населению марксистского государства силой оружия против его воли» [115] .

Опасения, что в случае военного конфликта с Москвой ЮАР останется в изоляции, привели и к более действенным мерам. Правительство вынесло решение завершить создание собственной атомной бомбы. Развитие атомной промышленности в ЮАР началось в 1949 г. при поддержке США, но оно не предусматривало создания атомного оружия. Задумываться о его создании южноафриканское правительство начало, очевидно, в 1960-х годах с началом военных операций Умконто ве сизве, военного крыла АНК. Решение о разработках атомной бомбы было принято в 1964 г.

После 1975 г. бомба виделась как единственная надежная защита от казавшегося к тому времени неизбежным столкновения с Москвой. Предназначалось атомное оружие отнюдь не для применения его в пограничных с ЮАР странах – это было бы, конечно, самоубийством. Вероятнее всего, первоначальная идея заключалась в том, чтобы оказать давление на Запад: использовать его как разменную монету и тем самым заставить США и их союзников гарантировать безопасность ЮАР в случае нападения СССР. Но А. Дж. Фентер, автор книги об истории создания атомного оружия в ЮАР, показал, что сотрудничество Претории с Израилем с целью создания «независимого средства сдерживания» должно было в конечном итоге привести к поставкам Южной Африке межконтинентальных баллистических ракет с радиусом действия, достаточным для поражения Москвы [116] .