Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II
Шрифт:
Иначе говоря, история отношений России и Запада начинается не в Петербурге, а потому копать почву в поисках корней придется гораздо глубже.
Пират в роли повивальной бабки
Откуда вести отсчет своей истории, в России не определили до сих пор. Один из наиболее распространенных взглядов был впервые изложен членом русской Академии наук XVIII века – немцем Шлёцером. Факт сам по себе уже любопытный, как свидетельство, с одной стороны, немалого интереса Запада к России, а с другой – давнего и глубинного влияния западных ученых авторитетов на русскую общественную мысль. Этой шлёцеровской позиции затем придерживались такие корифеи русской истории, как Карамзин и Соловьев.
Согласно этой теории, до середины IX века и прихода на обширные пространства, заселенные славянскими племенами, варягов, на территории нынешней Европейской России все было дико, пусто и никаких зачатков гражданственности не наблюдалось. Такой взгляд продиктован не немецким высокомерием, а базируется на первых русских летописях, где отмечается, что славяне в те времена жили «звериным образом», каждый род врозь, враждуя между собой.
Другой взгляд на начало русской истории прямо противоположен первому и был обоснован чуть позже, в XIX веке, рядом российских ученых Московского университета. По их теории, восточные славяне обитали на Русской равнине за несколько веков до Рождества Христова и постепенно прошли долгий объединительный путь, закончившийся появлением своих собственных городов, племенных союзов и князей. Сторонники этой версии ссылаются на свои источники, и в частности на скандинавские саги, где славянские земли называются «страной городов» (Gaardariki).
Современные археологические раскопки в Новгороде, где раз за разом находят все более древние берестяные грамоты, свидетельствующие о немалом культурном развитии тогдашних новгородцев, дают сторонникам второй версии дополнительные аргументы, но окончательный вывод на основе этих находок делать, конечно, рано.
Василий Ключевский, один из выдающихся русских историков, внимательно разобрав обе версии, сделал резонный вывод: данных для объективного ответа на вопрос, какая из теорий верна, нет. И не без иронии добавил:
В историческом вопросе чем меньше данных, тем разнообразнее возможные решения и тем легче они даются.
Как бы то ни было, спор на самом деле идет даже не о периоде младенчества, а скорее о созревании плода, так что в любом случае в роли повивальной бабки при рождении Руси оказываются все те же варяги. Именно они, судя по летописям, возвели многие русские города и стали основателями первой русской княжеской, а затем и царской династии, начало которой положил варяг Рюрик.
В маленьком шведском городе Норчёпинге, откуда он якобы отправился в свое плавание, даже стоит единственный в мире памятник знаменитому бродяге. Слово «бродяга» здесь вполне уместно, если знать, что представляли собой родоначальники монаршей фамилии.
О варягах известно гораздо больше, чем о древних славянах. Русская Повесть временных лет дает общее имя «варяги» разным германским народам, обитавшим в Северной Европе, преимущественно по берегам Варяжского (Балтийского) моря, то есть скандинавам. Часть варягов под именем данов (по одной из версий – выходцы из Дании) с конца царствования Карла Великого, то есть с начала IX века, стала известна и в Западной Европе. Так там называли вооруженных пиратов из той же Скандинавии.
Хорошее представление о варягах дает биография одного из них, описанная Василием Ключевским:
Во второй половине IX века много шумел по Эльбе и Рейну современник и тезка нашего Рюрика, может быть даже земляк его, датский бродяга-викинг Рорих, как называет его Бертинская хроника. Он набирал ватаги норманнов для побережных грабежей, заставил императора Лотаря уступить ему в лен [во временное владение] несколько графств во Фрисландии, не раз присягал верно служить и изменял присяге, был изгоняем фризами, добивался королевской власти на родине и, наконец, где-то сложил свою обремененную приключениями голову. И достойно замечания, что подобно дружинам первых киевских князей эти ватаги пиратов состояли из крещеных и язычников…
Таким образом, физиономия первого пришельца с Запада, склонившаяся над колыбелью Руси, была по меньшей мере экзотической.
Вот такие гости появились в древнем Новгороде, на который летописцы указывают как на инициатора приглашения варягов. Правда, тут (если дальше идти уже не за легендой, а за фактами) произошло крупное недоразумение. Новгородцы звали варягов вовсе не на престол, а лишь для дозорной службы, то есть приглашали их как наемников, обычных «солдат-контрактников». Рюрик же готов был охранять новгородцев и все соседние племена при условии беспрекословного подчинения ему и его «управленческому аппарату». Между тем, как это обычно и случается на нашей земле с бюрократическим аппаратом, он много воровал, был не всегда компетентен, зато вел себя, судя по всему, беспардонно.
С этого и начались крупные неприятности. Читаем Ключевского:
Водворившись в Новгороде, Рюрик вскоре возбудил против себя недовольство: в том же летописном своде записано, что через два года по призвании новгородцы «оскорбились, говоря: быть нам рабами и много зла потерпеть от Рюрика и земляков его». Составился даже какой-то заговор: Рюрик убил вождя крамолы, «храброго Вадима», и перебил многих новгородцев, его соумышленников… Все эти черты говорят не о благодушном приглашении чужаков властвовать над безнарядными туземцами, а, скорее, о военном найме. Очевидно, заморские князья с дружиною призваны были новгородцами и союзными с ними племенами для защиты страны от каких-то внешних врагов и получали определенный корм за свои сторожевые услуги. Но наемные охранители, по-видимому, хотели кормиться слишком сытно. Тогда поднялся ропот среди плательщиков корма, подавленный вооруженной рукою. Почувствовав свою силу, наемники превратились во властителей, а свое наемное жалование превратили в обязательную дань с возвышением оклада. Вот простой прозаический факт, по-видимому, скрывающийся в поэтической легенде о призвании князей: область вольного Новгорода стала варяжским княжеством.
Позже упорное сопротивление пришельцам, которых они-то уж точно не звали к себе в гости, оказали древляне. Можно предположить, что точно так же поступили и многие другие славянские племена, о чем умолчали наши осторожные летописцы. Правда, не исключено и то, что нужные летописи просто не пробились к нам сквозь толщу немилосердных веков.
Общий итог противостояния тем не менее хорошо известен. Сопротивление было силой подавлено. Опытные военные дружины варягов распространяли свое влияние все дальше вокруг Новгорода, в чем Рюрику помогали два его брата – Синеус и Трувор. Карамзин пишет:
Люди, упорные в своей независимости, слушались единственно того, кто держал меч над их головою.
То есть смирение пришло не сразу, так что легко догадаться: варяжский меч на непокорные славянские головы опускался многократно.
О степени влияния варягов на славян судить сложно, но есть свидетельства, что оно было ощутимым. Так, по версии Повести временных лет, новгородцы сначала были славянами, а потом стали варягами, как бы оваряжились вследствие усиленного наплыва иноземцев. Во всяком случае, в Киеве их оказалось достаточно, чтобы набрать целое ополчение, совершившее нападение на Царьград. Еврей Ибрагим, человек, как пишут историки, «бывалый в Германии», хорошо знакомый с делами Средней и Восточной Европы, около половины X века отмечал: