Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II
Шрифт:
В-третьих, Потемкин обещал от занятия Крыма немалые экономические выгоды:
Доходы сего полуострова в руках Ваших возвысятся – одна соль уже важный артикул, а что хлеб и вино!
Наконец, в-четвертых, князь напоминал, что точно так же действуют и все остальные европейские державы, когда речь идет об их интересах:
Вы обязаны возвышать славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел. Франция взяла Корсику. Цесарцы [австрийцы] без войны у турков взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки.
Свою записку Потемкин
Аргументы Потемкина Екатерина одобрила, и императорское благословение на завоевание Крыма князь получил. Что же касается возможных протестов со стороны других европейских держав, то к ним Екатерина всегда относилась хладнокровно. Вот и по этому поводу она заметила, что, когда дело дойдет до дележа турецких земель, и другие европейские страны не останутся в стороне: «Когда пирог испечен, у каждого явится аппетит» [7] .
7
Екатерина словно предвидела будущую Берлинскую конференцию 1878 года, когда один большой друг Османской империи, Великобритания, присоединила к себе Кипр, а другой большой друг турок, Австрия, забрала Боснию и Герцеговину.
Относительно возможных протестов главного на тот момент политического противника России – Франции – императрица не без иронии заявила: «Как мало я считаю [рассчитываю] на союзника, так мало я уважаю французский гром, или, лучше сказать, зарницы».
Завоевав Крым, сам же Потемкин занялся и его освоением, строительством новых городов, крепостей, гаваней, переселением сюда колонистов, налаживанием контактов с местным населением и так далее. К 1787 году, когда в Крым прибыла императрица, Потемкин успел сделать уже немало, чем по праву мог гордиться. Тем более что Екатерина II не была похожа на прежних русских императриц: толково устроенная гавань и верфь для нее, как и для Петра Великого, представляли куда большую ценность, нежели декоративный Ледяной дом и красочные фейерверки.
Хотя и здесь Потемкин постарался перед государыней отличиться: пышных праздников по ходу путешествия Екатерины в Крым князь устроил предостаточно, что отчасти и послужило поводом для легенды о потемкинских деревнях.
Миф гласит, что вместо подлинных поселений предприимчивый князь показывал наивной государыне умело раскрашенные декорации и ряженых людей, изображавших довольных граждан. Утверждалось, что, украв деньги, выделенные на строительство военного флота, Потемкин продемонстрировал Екатерине вместо боевых кораблей старые торговые суда. Даже стада, если верить легенде, постоянно перегонялись с места на место, чтобы удостоверить богатство края.
Мысль о том, что умная Екатерина могла принимать всю эту бутафорию за подлинник, оскорбляет императрицу, пожалуй, не меньше, чем самого князя.
Миф опровергается множеством авторитетных как русских, так и иностранных свидетелей. Английский дипломат Алан Фиц-Герберт, сопровождавший Екатерину в ходе ее поездки в Крым, доносил в Лондон:
Императрица чрезвычайно довольна положением этих губерний, благосостояние которых действительно удивительно, ибо несколько лет назад здесь была совершенная пустыня.
В 1782 году, то есть за пять лет до приезда Екатерины, Крым посетил последний гетман Украины граф Разумовский, не обнаруживший там ничего мало-мальски напоминающего бутафорию. В одном из своих писем другу он делится следующими впечатлениями:
На ужасной своей пустынностью степи, где в недавнем времени едва рассеянные обретаемы были избушки, по Херсонскому пути, начиная от самого Кременчуга, нашел я довольные селения верстах в 20, в 25 и далее, большею частью при обильных водах. Что принадлежит до самого Херсона, то представьте себе множество всякий час умножающихся каменных зданий, крепость, замыкающую в себе цитадель и лучшие строения, адмиралтейство со строящимися и построенными уже кораблями, обширное предместье, обитаемое купечеством и мещанами. С одной стороны казармы, 10 тысяч военнослужащих в себя вмещающие, с другой перед самым предместьем видоприятный остров с карантинными строениями, с греческими купеческими кораблями и с проводимыми для выгод сих судов каналами. Я и доныне не могу выйти из недоумения о том скором возращении на месте, где так недавно один только обретался зимовник…
Не один сей город занимал мое удивление. Новые и весьма недавно также основанные города Никополь, Новый Кайдак, лепоустроенный Екатеринослав, расчищенные и к судоходству удобными сделанные Ненасытские пороги с проведенным при них каналом.
Очевидно, что Потемкину было что показать Екатерине и без бутафорских хижин.
Миф о потемкинских деревнях как редкое исключение имеет конкретного автора. Им является саксонский дипломат Гельбиг. Сам дипломат, служивший в России уже в конце царствования Екатерины (формально секретарем посольства, а фактически саксонским резидентом), в той знаменитой поездке в Крым участия не принимал. Он лишь тщательно собрал гулявшие по Петербургу слухи, соответственно их препарировал, интерпретировал и опубликовал.
Самая первая, еще анонимная, публикация увидела свет в гамбургском журнале «Минерва». Затем появилась и книга-памфлет Гельбига «Потемкин Таврический», многократно переизданная позже в Голландии, Англии и Франции. Этот опус и познакомил Европу с потемкинскими деревнями.
Потемкин, а заодно с ним и Екатерина пали жертвами грязных политических технологий того времени. Здесь сошлись интересы российских противников князя (именно они были главными поставщиками слухов) и западных противников императрицы, использовавших эти слухи в своих интересах.
Внутренняя оппозиция в основном группировалась вокруг Павла. В его окружении фаворитизм Екатерины вызывал отвращение и страх. Появление в спальне императрицы очередного посетителя всякий раз воспринималось как прямая угроза будущему воцарению Павла. Ненависть к фаворитам и екатерининскому двору ослепляла, не позволяя объективно видеть помимо реально существовавших при дворе пороков и бесспорно сильные стороны «екатерининских орлов». Что бы и как бы ни делал Потемкин, все это оценивалось окружением Павла лишь негативно. Разнообразные слухи здесь зарождались постоянно.
Вторым источником сплетен стали придворные кружки, сформировавшиеся вокруг каждого из многочисленных екатерининских фаворитов. Соперничая между собой, царедворцы не жалели противников и уж тем более Потемкина, сумевшего сохранить свое влияние на Екатерину до конца жизни: перестав быть любовниками, князь и императрица остались друзьями и единомышленниками.
Не жаловали Потемкина и русские масоны. Немало язвительных анекдотов о светлейшем князе вышло из их среды. Так что слухи шли к саксонцу Гельбигу сами, оставалось лишь сортировать их и раскладывать по полочкам.