Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II
Шрифт:
Болезнь графа Остермана сильно, если я не ошибаюсь, способствовала к лучшему сокрытию тайных мер, которые он принимал, показывая вид, что ни с кем не имеет сообщения. Так он поступал всегда, и верный и смелый прием, которым нанесен удар, может быть только плодом и следствием политики и опытности графа.
Русский посол в Константинополе Румянцев, получив известия о перевороте, в свою очередь, писал Остерману:
Не только я здесь, но и все в свите моей сердечное порадование возымели, ведая, что то мудрыми вашего сиятельства поступками учинено.
Как видим, у графа к этому времени была уже вполне определенная и устойчивая репутация.
Шетарди и Румянцев ошибались. Заговор организовал Миних, а арест Бирона и его брата Густава, также находившегося в этот момент в Петербурге, в ночь на 9 ноября 1740 года осуществил адъютант фельдмаршала Манштейн.
Вот описание ареста Бирона в изложении Костомарова:
Манштейн очутился в большой комнате, посредине которой стояла двуспальная кровать: на ней лежали Бирон со своей супругой… Пробудившиеся внезапно супруги сразу поняли, что совершается что-то недоброе, и стали кричать изо всей мочи. Герцог соскочил с постели и впопыхах, сам не зная, куда уйти, хотел спрятаться под кровать, но Манштейн обежал кровать, схватил герцога что было силы и стал звать стоявших за дверью своих гренадеров. Явились гренадеры. Бирон, успевши стать на ноги, махал кулаками на все стороны вправо и влево, не даваясь в руки, а сам кричал во все горло, но гренадеры прикладами ружей повалили его на землю, вложили ему в рот платок, связали офицерским шарфом руки и ноги и понесли его вон из спальни полунагого, а вынесши, накрыли солдатскою шинелью и в таком виде унесли в ожидавшую уже у ворот карету фельдмаршала.
Подробно приводим это описание по одной причине. Все последующие перевороты в России происходили приблизительно по той же схеме и сопровождались схожими сценами. Через год точно так же арестовали героя нынешнего переворота фельдмаршала Миниха.
Как курьез добавим следующее. В день переворота Миних дважды днем встречался с Бироном, сначала с ним обедал, а затем был приглашен регентом на ужин. За ужином, задумавшись, Бирон вдруг невпопад спросил у фельдмаршала, приходилось ли тому в своей военной карьере предпринимать ночные операции. Инициатор переворота, уже зная о планах на предстоящую ночь, с огромным трудом скрыл свое волнение.
Опытный и осторожный Остерман, почувствовавший в воздухе какие-то политические «магнитные бури», действительно по своей обычной привычке залег на всякий случай в постель, но на этот раз он узнал о важнейших событиях постфактум. Более того, вытащить недоверчивого графа из постели смогли только тогда, когда очевидцы убедили его, что регент действительно арестован.
Анна Леопольдовна стала на год правительницей России, ее муж Антон Ульрих – новым русским генералиссимусом, Бирон – ссыльным, а Миних всего на несколько месяцев (пока не рассорился с брауншвейгской семьей) премьером правительства.
Даже Остермана новая власть на всякий случай решила наградить, ему почему-то достался чин адмирала. Поскольку к мореплаванию старик не имел ни малейшего отношения, он оскорбился и тут же начал стравливать нового генералиссимуса Антона Ульриха с фельдмаршалом Минихом. В чем и преуспел. Раздраженный фельдмаршал подал в отставку и заявил, что намерен навсегда покинуть свою вторую родину. Приглашения из-за рубежа не заставили себя ждать. Победителя турок, например, очень звали в Пруссию. Фельдмаршал подумал, поколебался и остался в России ждать перемен. И довольно быстро дождался. Правда, не тех, на которые рассчитывал.
Не успела еще Анна Леопольдовна привыкнуть к роли правительницы, как возник новый заговор. Миних осуществил свой государственный переворот 9 ноября 1740 года, а через год, 25 ноября 1741 года, в результате нового переворота на престол взошла Елизавета. Теперь пришлось уже фельдмаршалу испытать на себе все прелести полуночного ареста.
На полпути в Сибирь ему встретился экипаж возвращающегося из ссылки Бирона. Враги раскланялись. Фельдмаршала поместили в Пелыме, в том самом доме, где до того содержался бывший регент.
Пожаловаться на неудобства Миних не мог – план тюремного строения всего лишь за год до того он начертил лично (думается, не без удовольствия) специально для Бирона.
В политике и такое случается.
Долой немцев! Дочь Петра в роли Орлеанской девы
Переворот 1741 года в отличие от тихого переворота Миниха прошел шумно и празднично, под ликующие крики толпы «Долой немцев!».
На знамени переворота его организаторы начертали патриотические слова о защите национального достоинства, а сама Елизавета Петровна в день мятежа играла роль Орлеанской девы – освободительницы от иностранного ига.
Восторженные гвардейцы требовали немедленного изгнания из России всех немцев, но Елизавета Петровна убрала лишь ряд одиозных фигур, не больше. Кое-кому этого показалось мало, и они попытались разделаться с немцами самостоятельно. Например, в русском лагере под Выборгом (в это время началась так называемая «малая война» со шведами) вспыхнул даже бунт против немцев, но он был подавлен благодаря решительности командования: генерал Кейт схватил первого попавшегося бунтовщика и приказал его немедленно расстрелять.
В Петербурге, в свою очередь, то и дело возникали стычки между русскими гвардейцами и немецкими офицерами, которых в этот период третировали и не раз избивали. После очередного такого столкновения шотландец фельдмаршал Ласси даже просил императрицу дать разрешение примерно наказать виновных. Елизавета Петровна согласилась, но распорядилась наказать драчунов очень мягко. К гвардейцам и гренадерам государыня по понятным причинам испытывала слабость: именно они внесли ее на своих плечах в императорский дворец.
В разгар этого националистического угара мало кто задумывался о том, как произошел переворот и какие силы за ним стояли. Если бы русские патриоты знали о той роли, что играли в событиях иностранцы, то восторги на улицах наверняка были бы более умеренными.
Идея переворота в пользу Елизаветы Петровны витала в воздухе и обсуждалась ее окружением давно. Есть свидетельства, что уже после смерти Петра II личный врач Елизаветы Петровны Лесток настойчиво рекомендовал своей хозяйке срочно ехать в Москву, показаться там народу и заявить о своих правах. Елизавета тогда категорически отказалась от предложения и не сделала ничего, чтобы воспрепятствовать возведению на престол Анны Иоанновны, хотя партия ее сторонников уже тогда была влиятельной, поддержка гвардии – значительной, а популярность в народе – большой.