Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II

Романов Петр Валентинович

Зубарев показал, что, когда в 1755 году побывал в Кёнигсберге, где выдавал себя за бывшего русского гвардейца, его там сначала пытались завербовать в прусское войско, а потом в сопровождении офицера переправили в королевскую резиденцию в Потсдаме. Здесь с ним якобы беседовали два генерала, один из которых назвался дядей императора Иоанна Антоновича, а другой – генералом Манштейном, бывшим адъютантом Миниха.

Более того, Зубарев утверждал, что был принят королем Фридрихом, лично поручившим ему установить контакты с раскольниками и склонить их на сторону Иоанна Антоновича. (Король якобы обещал, что в случае возвращения на престол свергнутого императора раскольники получат полную свободу вероисповедания.) Затем Зубареву поручили отправиться в Холмогоры и подготовить все необходимое для побега семьи Брауншвейгов: связаться с принцем Антоном Ульрихом и передать ему две золотые медали для подкупа охраны. Если верить Зубареву, то весной 1756 года в Архангельск должен был прийти прусский корабль, на нем и планировалось тайно вывезти беглецов в Пруссию.

Есть ли в этой приключенческой истории хотя бы доля правды, сказать сложно, но точно, что зерно упало на благодатную почву. В этот момент отношения России и Пруссии складывались не лучшим образом, и императрица готова была подозревать Фридриха II в любой интриге.

После зубаревского рассказа Иоанна Антоновича в строжайшем секрете перевели из Холмогор в Петербург, в шлиссельбургскую темницу, где держали в строжайшей изоляции. Ни в чем не повинный Иоанн, подрастая в тюрьме, постепенно превращался в Железную Маску российской истории. Тайна нахождения главного узника России в Шлиссельбурге сохранялась с максимальными предосторожностями. Полковнику Вындомскому, главному охраннику брауншвейгской семьи в Холмогорах, было приказано:

…Оставшихся арестантов содержать по-прежнему, еще и строже и с прибавкою караула, чтобы не подать вида о вывозе арестанта… в кабинет наш и по вывозе арестанта рапортовать, что он под вашим караулом находится, как и прежде рапортовали…

Еще жестче были указания, направленные в Шлиссельбург. Сам комендант крепости не имел права знать, кто содержится у него под арестом. Видели Иоанна и знали его имя только три офицера стерегшей его команды. Им строго запрещалось сообщать Иоанну, где он находится. Без специального указа Тайной канцелярии к узнику не мог войти никто, даже фельдмаршал.

Преемники Елизаветы Петровны, сначала Петр III, а затем и Екатерина II, не сочли нужным облегчить положение Железной Маски, хотя есть свидетельства, что оба побывали в Шлиссельбурге и виделись с Иоанном. Инструкции Петра III предписывали главному надсмотрщику князю Чурмантьеву:

Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить непристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкой и плетью.

Наконец, существовало строгое предписание, подтвержденное позже и Екатериной: при любой попытке освобождения узника умертвить.

В июле 1764 года так и произошло. Попытку освобождения бывшего императора России предпринял поручик пехотного полка Василий Мирович. Склонив на свою сторону с помощью подложного манифеста гарнизонных солдат, он арестовал коменданта крепости и потребовал выдачи заключенного. Узника тут же, согласно строгой инструкции, убили. Мирович, узнав о гибели Иоанна, сдался и был казнен [4] .

4

Где похоронен Иоанн, на сегодняшний день точно сказать нельзя. Но предположение есть. В 2008 г. в ходе раскопок около церкви Успения Божией Матери под Холмогорами (семейство Брауншвейгов долго содержалось под стражей в доме местного архиепископа) было обнаружено захоронение. Ряд косвенных свидетельств и анализ останков подтверждают, что это бывший русский император, однако точку в этом вопросе может поставить, конечно, лишь анализ ДНК. Сам же факт загадочного появления тела императора, погибшего в Петропавловской крепости, в далеких Холмогорах объясняется рядом версий. Известно, например, что Елизавета Петровна обещала в случае смерти Иоанна дать родне возможность с ним попрощаться.

Несчастному заключенному на момент смерти шел 24-й год. Судя по ряду свидетельств, к этому моменту Иоанн был уже психически не вполне здоров, что, впрочем, не удивительно, учитывая, в каких нечеловеческих условиях он провел свою жизнь. Вместе с тем Иоанн, несмотря ни на что, знал о своем происхождении, называл себя государем, где-то чудом выучился грамоте и читал одну книгу, которую ему разрешили при себе иметь, – Библию. Известна, например, история о том, как однажды Иоанн заявил караульному офицеру: «Как ты смеешь на меня кричать? Я здешней империи принц и государь ваш». После этого узника наказали, лишив его чая и отобрав теплые носки.

Еще одна любопытная деталь. Призрак столь сильно мучил сначала Елизавету, а затем и Екатерину II, что и у той и у другой, как рассказывают, появлялась минутная мысль о том, чтобы выйти замуж за Иоанна Антоновича и тем самым решить проблему «благородно». Впрочем, никаких серьезных доказательств этому нет.

Что касается остальных членов семьи, то их судьба столь же трагична. В Холмогорах Анна Леопольдовна родила двоих сыновей и дочь, тем самым увеличив число узников. В условиях строгого заключения дети выросли рахитичными и умственно отсталыми. Антон Ульрих пережил жену почти на тридцать лет и скончался в 1775 году. Только после его смерти Екатерина II, уступая просьбам датской королевы, приходившейся узникам теткой, сочла возможным сначала облегчить режим содержания детей Брауншвейгов, а затем и отправить их в Данию.

Узнав о том, что их отпускают, заключенные только испугались. Проведя столько времени в изоляции, они не были готовы к встрече с окружающим миром и молили только об одном – чтобы их оставили в покое и разрешили иногда гулять по лугу рядом с тюрьмой.

Пожелание не было исполнено. Их насильно заточили и так же насильно освободили.

Роль взятки во внешней политике Елизаветы

Елизаветинская эпоха включила в себя много противоречивого. Плюсы и минусы здесь примерно уравновешивают друг друга. А вот надежды русских патриотов на то, что Елизавета Петровна будет блюсти национальные интересы и положит конец иностранному вмешательству в российские дела, не оправдались.

Позитива здесь оказалось немного. Разве что приток специалистов из-за рубежа был поставлен под некоторый контроль. Например, ни один зарубежный врач и ни один педагог не могли теперь заниматься в России частной практикой, не пройдя соответствующего экзамена и не получив разрешения.

В царствование Елизаветы в 1746 году пришло и первое международное признание российской науки. Сам Вольтер выразил желание стать членом Российской академии наук и буквально выпросил себе поручение написать историю Петра Великого.

Немного. Особенно если учесть, что в это же время внешняя политика России слишком часто опиралась не на продуманный государственный курс, а была лишь отражением придворных интриг, в которых едва ли не главную роль играли иностранцы.

За влияние на императрицу бились между собой несколько враждебных групп. Лесток и Шетарди склоняли Елизавету к союзу с Францией и Пруссией, а канцлер Алексей Бестужев стоял за традиционные связи с Австрией и Англией. При этом действия всех участников политической игры во многом определялись не принципиальными воззрениями, а просто взятками.