Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II
Шрифт:
Во-вторых, при самых тесных во времена Екатерины связях с властью масоны тем не менее смогли сохранить свою полную интеллектуальную и духовную независимость от нее. Для Европы это, пожалуй, нехарактерно. В ту же самую эпоху в Пруссии, например, масоны, также приближенные к власти, в ней фактически и растворились, вполне удовлетворившись министерскими портфелями.
«Свободный муж есть человек, признающий Бога, законы и самого себя за единственных обладателей своей воли», – убежденно говорили русские масоны той эпохи.
Они были с государством, с обществом и сами по себе. Может быть, поэтому нигде, кроме России, и не появилось ничего подобного тому, что называют «русской интеллигенцией».
Россия
Россия открывала для себя Америку поэтапно. Сначала, как обычно, это были географические открытия. Название Берингова пролива в честь русского мореплавателя Витуса Беринга говорит само за себя.
Затем пришли контакты научные; группа русских ученых во главе с Ломоносовым, например, внимательно следила за опытами Франклина в области электричества, а тот, в свою очередь, с интересом изучал все, что публиковали его русские коллеги. В 1763 году Франклин писал:
Член Петербургской академии наук Эпинус опубликовал недавно работу на латинском языке… под названием «Tentamen theoriae electricitatis et magnetismi», где он применил мои положения об электричестве для объяснения различных явлений магнетизма и, я думаю, сделал это со значительным успехом.
Начиная с 1775 года, после известных сражений при Лексингтоне и Конкорде, которые стали прологом вооруженной борьбы североамериканских колоний Англии за независимость, Россия начала открывать Америку и политически. Вникать в курс дела приходилось срочно, поскольку речь шла о взаимоотношениях со старым российским торговым и политическим партнером и соперником – Англией.
Отношения между Петербургом и Лондоном были в тот период любезными, но прохладными. В 1766 году стороны заключили важный двусторонний торговый договор, но одновременно англичане упорно не соглашались на установление союзнических отношений, чтобы не связывать себе руки помощью России в ее шведских, турецких и польских делах. Возникшее в результате неудачных переговоров похолодание, конечно, повлияло на ту позицию, что заняла Екатерина в отношении событий в Америке.
1 сентября 1775 года английский король Георг III направил личное послание русской императрице, где, взывая к монархической солидарности, просил послать русских солдат для подавления восстания в американских колониях. Британскому посланнику в Петербурге было поручено добиться посылки в Америку 20-тысячного русского корпуса. Пресса, узнавшая об этой новости, скорректировала цифру, доведя ее до 30 тысяч человек, и добавила, что Лондон готов заплатить за эту услугу три миллиона фунтов стерлингов.
Сенсационное сообщение вызвало тревогу и в Америке, и во Франции. Французский МИД приказал своему послу немедленно проверить достоверность информации и узнать о реакции русских на просьбу Лондона.
Рекогносцировка, проведенная французскими дипломатами, Париж успокоила. Россия не горела желанием вмешиваться в конфликт, не суливший ей никаких лавров. О том, что восстание приобретает серьезный оборот и что в сущности требования восставших вполне справедливы, в Петербург шла подробная информация из самых разных источников, причем, и это любопытно, авторы депеш даже не пытались скрыть своих симпатий к колонистам. Российский посланник в Лондоне Алексей Мусин-Пушкин писал:
Народ тамошний, оставляя обыкновенные свои промыслы, добровольно упражняется в военных эксерсициях. Антузиастский дух сей заражает равномерно все чины и звания.
Вежливый отказ, направленный Екатериной королю Георгу, базировался на весомых аргументах как военного, так и политического характера: трудно оказывать необходимую поддержку экспедиционному корпусу в другом полушарии, Россия устала от войны, да и как объяснить общественному мнению, почему русские влезли в драку против колонистов? Дело это внутреннее, и никто из иностранных держав в конфликт не замешан. В результате, не получив поддержки в Петербурге, Англия занялась вербовкой немецких наемников.
В России продолжали между тем внимательно анализировать ситуацию. После сообщения о принятии американским конгрессом Декларации независимости советник русского посольства докладывал из Лондона:
Издание пиесы сей да и обнародование формальной декларацией войны против Великобритании доказывает отвагу тамошних начальников.
А граф Панин в секретном докладе императрице прогнозировал:
Происшедшие между Англией и американскими ее селениями распри, а из оных и самая война предвозвещают знатные и скорые, по-видимому, перемены в настоящем положении европейских держав, следовательно же и во всеобщей системе. Удастся ли селениям устоять в присвоенной ими ныне независимости, или же предуспеет напоследок Англия… в обоих сих случаях, наверное, считать надлежит, что лондонский двор потеряет весьма много из своей настоящей знатности…
Выводы последовали незамедлительно. Сначала неофициально, через частных лиц, а затем и напрямую, через русского посланника в Париже, Россия устанавливает контакты с Бенджамином Франклином, который обосновался тогда во Франции и всячески способствовал там защите американских интересов. Авторитет ученого и литератора позволял ему вести неофициальные беседы с очень широким кругом лиц.
Проигрывая войну в Америке, Лондон вновь обратился за помощью к России, предлагая ей заключить оборонительный союз, о чем когда-то безуспешно просила Британию Екатерина, причем, как подчеркивали англичане, теперь уже «без каких бы то ни было оговорок». Это был жест отчаяния, поскольку Лондон в принципе уже знал о негативной позиции Петербурга. Незадолго до этого, в июле 1779 года, русскому посланнику в Англии по поводу переговоров о союзном договоре строго указывалось, что в нынешнем «критическом и нежном положении» лондонского двора даже «самый вопрос существовать не может».
В своем ответе на отчаянную просьбу Лондона Панин объяснял:
Заключение оборонительного союза по самой природе своей не может по времени совпадать с войной фактической, особенно такой, как данная война, причиной возникновения которой послужили обстоятельства, всегда исключавшиеся из союзных договоров между Россией и Англией как не имеющие отношения к владениям этих стран в Европе.
Позицию нейтралитета, твердо занятую Россией, в Америке оценили по достоинству. Весной 1779 года Джордж Вашингтон писал:
Мы немало обрадованы узнать из достоверного источника, что просьбы и предложения Великобритании русской императрице отвергнуты с презрением.
И позже, комментируя этот важный эпизод политического сражения вокруг судьбы американских колоний, Вашингтон подчеркивал, что русское правительство мотивировало свою позицию в выражениях, носящих отпечаток «уважения к правам человечества».
Справедливости ради следует признать, что в российской позиции было тогда, конечно, больше здравого расчета, чем «уважения к правам человечества», хотя и этот элемент в принятии решения также присутствовал. В секретном докладе Иностранной коллегии прямо указывалось, что все события в Америке спровоцированы Лондоном и произошли по его вине.