Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).

Зимин Александр Александрович

Поражение при Ведроши поставило Александра Казимировича на край катастрофы. Война с Россией проходила в обстановке непрекращавшихся вторжений крымских полчищ (в 1500 г. Юго-Западная Русь дважды — весной и осенью — подвергалась набегам). Поэтому Польша не могла оказать существенной помощи своему союзнику. «Ахматовы дети» могли разве что несколько сдержать наступательный порыв Менгли-Гирея. Но Иван III делал все, чтобы поддержать крымского хана. Когда в начале августа 1501 г. Менгли-Гирей сообщил, что выступает в поход на Ших-Ахмеда, то великий князь сразу же послал в поддержку кн. В. Ноздреватого и Мухаммед-Эмина на ордынские улусы. Должны были поддержать этот поход и рязанские князья. [563]

563

ПСРЛ, т. 32, с. 168; Любавский М. К.Указ. соч., с. 143; РК, с. 32.

Стефан Молдавский сохранял в русско-литовском конфликте нейтралитет. К началу 1501 г. положение его дочери при дворе Ивана III заколебалось, и молдавский господарь выжидал дальнейшего хода событий. Одновременно он стремился, чтобы Менгли-Гирей вступил в мирные переговоры с Литовским княжеством. [564] В условиях постоянной турецкой угрозы ему было важно обеспечить себе поддержку всех трех Ягеллонов (венгерского, польского и литовского).

Не имея реальных сил для противоборства на ратном поле, Александр усилил дипломатическое

давление на Ивана III. В январе 1501 г. в Москву прибыл посол венгерского короля Владислава Ягеллона — Матиас, призывавший Ивана III к миру с зятем. Реальных результатов посольство не дало. 21 февраля приехало посольство от Яна Ольбрахта и Александра. [565] Польский король угрожал войной, если Иван III откажется замириться с Александром, и требовал возвратить Литве захваченные города. Иван III решительно заявил, что эти города — его исконная отчина, начать же мирные переговоры согласился. Готов он был воздержаться и от военных действий до мирного урегулирования спорных вопросов. Миролюбивая программа русского государя отвечала его осторожному политическому курсу. [566] Два обстоятельства удерживали Ивана III от новых военных акций в Литве. Первое — сложность внутриполитической ситуации. Второе — надвигавшаяся война в Ливонии. В мае 1501 г. произведена была диспозиция полков на случай, если «каково будет дело от немец». Летом 1501 г. в Дерпте (Тарту) арестовано было 150 русских купцов. Это был прямой вызов. В Псков 1 августа прибыли дополнительные силы воевод кн. В. В. Шуйского и кн. Д. А. Пенко. 22 августа русские полки вышли из Пскова по направлению к Ливонии. 26–27 августа у Острова границу перешли войска ливонского магистра Плеттенберга, которые должны были соединиться с литовцами. Целью похода, очевидно, было взятие Пскова. Но Александру тогда было не до Ливонии. 17 июня 1501 г. умер польский король Ян Ольбрахт, и сейм, заседавший в Петрокове (в августе — октябре), принял решение об избрании литовского великого князя польским королем. [567]

564

Сб. РИО, т. 41, с. 355–359.

565

ПСРЛ, т. 6, с. 46; т. 8, с. 240; Сб. РИО, т. 35, с. 300–327; АЗР, т. 1, № 192/1-III, V.

566

Апрельский поход 1501 г. «в Литовскую землю» князей Д. А. Пенко, М. Курбского и новгородского наместника кн. Семена Романовича Ярославского носил характер военной демонстрации (РК, с. 31; Р, с. 64–65). В мае 1501 г. дипломатический зондаж продолжался. Он отражен в переписке Я. Заберезинского с Яковом Захарьичем (Сб. РИО, т. 35, с. 327–330; АЗР, т. I, № 192/IV, XI–XIV).

567

РК, с. 31–32; ПЛ, вып. I, с. 84–85; ПСРЛ, т. 6, с. 46, 243; т. 8, с. 240; т. 32, с. 168; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 222–223; Любавский М. К.Указ. соч., с. 143.

27 августа на реке Серице (в 10 км от Изборска) Плеттенберг вступил в бой с русскими войсками без литовской помощи. По немецким данным, его войско насчитывало 4 тыс. конных рыцарей и 2 тыс. пеших кнехтов, а всего (с обозом, артиллерией, обслугой) — до 80 тыс. человек. Русских же было 30–40 тыс. Думается, прав К. В. Базилевич, считавший эти цифры по меньшей мере неточными. Он определял русскую рать всего в 6 тыс. воинов. Сражение окончилось победой ливонцев, но ничего реального она им не принесла. Изборск устоял. Взятие Острова 7 сентября (где погибло до 4 тыс. человек) было последним успехом ливонцев. В отместку за рейд Плеттенберга Иван III 18 октября направил в Ливонию псковские войска кн. А. В. Оболенского, а также «царя тотарского с тотары» (очевидно, Мухаммед-Эмина). Поход начался 24 октября. В сражении с войсками дерптского епископа под Гельмедом 24 ноября Оболенский был убит. Исход битвы не ясен. Большинство немецких источников пишет об успехе немцев, но летописи и ревельский бургомистр Ганс Шер говорят о победе русских. Одна хроника даже сообщает, что из 90 тыс. русских, участвовавших в сражении, в плен попало и было убито 1500 человек (по Плеттенбергу, убито было 2 тыс. русских, а у епископа — 200 человек). Примечательно, что во время похода к русской рати присоединялись отряды эстонских крестьян (численностью по 100–200 человек), ненавидевших немецких поработителей. [568]

568

Базилевич,с. 478; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 223–227; ср.: ПСРЛ, т. 6, с. 47; ПЛ, вып. I, с. 86, 87; Рюссов.Прибалтийский сб., т. II, с. 298–299.

На литовском же театре военных действий положение было более или менее стабильным. Весеннее вторжение 1501 г. Менгли-Гирея в литовские земли было сорвано действиями «Ахматовых внуков». Осенью происходили только разрозненные столкновения. Так, 4 ноября северские князья безуспешно осаждали Мстиславль, хотя и причинили некоторый урон литовцам (было убито 7 тыс. человек). От наступления на Смоленск ввиду войны в Ливонии пришлось временно отказаться. Согласно Быховцу, в результате ответных действий Ших-Ахмеда зимой Польше удалось добиться на короткий срок подчинения Новгорода-Северского и нескольких других городов. [569]

569

Сб. РИО, т. 41, с. 360–362; ПСРЛ, т. 6, с. 47; т. 8, с. 240–241; т. 32, с. 168–169; Р, с. 48–49.

Положение Ливонии во время войны было тяжелым. Страна раздиралась усобицами между различными церковно-государственными образованиями, классовой и национальной борьбой между немецкими господами и эстонско-латвийскими крестьянами. Тевтонский орден, занятый противоборством с Польшей, не склонен был вступать в войну с Россией (посылка 200 кнехтов в Ливонию летом 1502 г. носила символический характер). Папа римский Александр VI не терял надежды на привлечение Ивана III к антиосманской коалиции и уж, конечно, далек был от того, чтобы провозгласить «крестовый поход» на Русь. Александр Казимирович только и мечтал заключить мир с тестем. Плеттенберг вынужден был продолжать войну с Иваном III практически один на один. [570]

570

АЗР, т. I, № 192; ПСРЛ, т. 6, с. 48, 243; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 230.

1502 год начался вторжением ливонских войск из Нарвы. Под Ивангородом погиб наместник И. А. Лобан-Колычев (март). Убито было, по русским сведениям, всего 20 человек, а по ливонским — 200. В марте же ливонцы двинулись и к Пскову. Но даже такую небольшую крепость, как Красный городок, они взять не смогли. [571] Летом дело ограничилось мелкими порубежными стычками.

Весна 1502 г. не привела к существенным переменам и на литовском театре военных действий. Летом обстановка для Литовского княжества изменилась к худшему. Союзнику Ивана III Менгли-Гирею удалось в июне разгромить Ших-Ахмеда, нанеся как бы завершающий удар по Большой Орде. Крымские царевичи в августе совершили набег в район Луцка, Львова, Бряславля-Люблина и Турова. Разорен был большой район Правобережной Украины и частью Польши. Осенью того же года ряд городов на Днестре был взят Стефаном Молдавским. Долго откладываемый поход на Смоленск начался 14 июля. После «Свинского поля» Иван III не склонен был ставить старшего сына во главе войск. По каким-то причинам он не назначил командующим и Юрия Ивановича, а предпочел следующего по возрасту 20-летнего Дмитрия Жилку. При нем воеводами были приставлены опытные военачальники Яков Захарьич, кн. А. В. Ростовский и др. Общерусский характер начинания подчеркивался участием северских князей Семена и Василия, кн. Федора Ивановича Рязанского, Ивана Борисовича Рузского и Федора Борисовича Волоцкого. С войсками шла и артиллерия. [572]

571

ПСРЛ, т. 6, с. 48, 241–243; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 230–231; ПЛ, вып. I, с. 87.

572

ПСРЛ, т. 6, с. 48, 243–244; т. 8, с. 242; т. 24, с. 214–215 (2 июля); т. 32, с. 168; АЗР, т. I, № 196; Сб. РИО, т. 41. с. 414–420, 430, 469; РК, с. 34; Р, с. 69–70; Базилевич,с. 490.

Поход начался тогда, когда Александр Казимирович намеревался сам двинуться против Ивана III. Он нанял несколько тысяч наемников и прибыл в Минск (где находился с 7 августа по 9 сентября 1502 г.). Здесь он получил весть о движении к Смоленску Дмитрия Жилки. Впрочем, осада Смоленска результата не дала, «понеже крепок бе» город. К тому же «многые дети боярские подступали под град и в волости отъежщаа, грабили без его (Дмитрия. — А. З.) ведома, а его не послоушашя». Дело ограничилось разорением волостей вплоть до Полоцка и Витебска и взятием Орши. Александр отправил к Смоленску старосту жемайтского Станислава Яновского «со всею силою Великого княжества Литовского» и иноземных наемников. Войско подошло к Орше и, взяв ее, перешло Днепр. Узнав об этом, Дмитрий Жилка снял осаду Смоленска и 23 октября вернулся. Многие дети боярские за непослушание были биты кнутом и брошены в тюрьмы. [573] Важнейшей причиной неуспеха под Смоленском была недостаточность артиллерийского обеспечения. Уроки похода 1502 г. были позднее учтены Василием III, и через 12 лет город был взят.

573

Бережков Н. Г.Указ. соч., с. 190; ПСРЛ, т. 24, с. 215.

Воспользовавшись тем, что русская рать была занята осадой Смоленска, Плеттенберг решил нанести сильный удар по Пскову. 2 сентября ливонские рыцари безуспешно пытались взять Изборск, а 6 сентября вышли к Пскову. И тут их ждала неудача. После трехдневной осады города ливонцы отступили. В погоню за ними отправились полки новгородских наместников князей Д. В. Щени и В. В. Шуйского. Сражение у озера Смолина (13 сентября) сложилось для русских неудачно. Летописи пишут, что сеча была «не велика». Получив известие о бегстве немцев, русские бросились их преследовать, нарушив порядок в полках. Весть оказалась ложной, и немцам удалось побить «не многих» людей. Ливонцы хвастливо считали сражение «самой большой, трудной, главной битвой господ Ливонии с русскими». По ливонским данным, их войско насчитывало 25 тыс. человек, а в битве участвовали 5 тыс. ливонцев. Им противостояли 18 тыс. русских. И все же Псков взять не удалось. Зимой 1502 г. в Литовскую землю совершен был рейд войск князей Семена Стародубского и Василия Шемячича. [574] Больше никаких активных действий на обоих фронтах не производилось.

574

ПЛ, вып. I, с. 87–88; ПСРЛ, т. 6, с. 48. 243; т. 8. с. 242; Герберштейн,с. 182–183; Рюссов.Прибалтийский сб., т. II с. 299–300; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 232–233; РК, с. 34–35; Сб. РИО, т. 41, с. 454.

Итоги военных действий за 1501–1502 гг. можно оценить как установление известного равновесия сил. Александр Казимирович и Плеттенберг не имели реальных возможностей для продолжения войны с Россией, стареющего Ивана III все больше начинали беспокоить вопросы престолонаследия и внутреннее положение страны. Это создавало условия для начала мирных переговоров. В 1503 г. Иван III «начат изнемогати». [575] С миром надо было спешить.

В декабре 1502 г. Александр Казимирович прислал к Плеттенбергу посла с предложением направить представителей в Смоленск, чтобы они вместе с литовскими уполномоченными возобновили мирные переговоры. 29 декабря в Москву прибыл посол Владислава Ягеллона — Сигизмунд Сантай (выехавший летом). Он привез Ивану III грамоту от папы Александра VI (ноябрь 1501 г.) и обращение к великому князю от кардинала Реджио. Венгерский король и римская курия призывали русского государя вступить в антиосманскую лигу и как можно скорее заключить мир с Литовским княжеством. Конечно, занятые русскими города и земли должны быть возвращены Литве. От вступления в лигу Иван III уклонился, вступить в мирные переговоры был готов, но одновременно решительно заявил, что «Русская земля от наших предков из старины наша отчина». 18 января переговоры окончились. Сантай остался ждать в Москве прибытия литовского посла. Стремясь успокоить союзника, Иван III в феврале 1503 г. отправил в Крым Берсеня Беклемишева, который должен был заверить Менгли-Гирея в том, что Россия не заключит сепаратного мира с Литовским княжеством. Был и еще один деликатный момент: после разгрома летом 1502 г. Ших-Ахмед решил отойти от союза с Александром и вступить в мирные отношения с Россией. В Орду был послан Д. Лихарев, а оттуда в 1502/03 г. прибыл посол Аллиар. Русский государь соглашался помочь Ших-Ахмеду «достать» Астрахань, если тот «отстанет» от союза с Литовским княжеством. [576] Беклемишеву надлежало успокоить крымского хана и в связи с ордынскими планами Ивана III.

575

ПСРЛ, т. 6, с. 48–49; т. 8, с. 242–243; т. 23, с. 197; т. 26, с. 295–296; Nitsche P,Grossf"urst und Thronfolger. S. 170.

576

Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 234; Сб. РИО. т. 35, с. 341–361; т. 41, с. 435–436, 457; ПСРЛ, т. 6, с. 48. 49, 243, 244; т. 8, с.?43; т. 28, с. 336 337; т. 32, с. 169; АЗР, т. I, № 192/XXII–XXIX, № 197; Пирлинг П. Указ. соч., с. 285; Шмурло Е. Ф.Указ. соч., с. 94–95; Базилевич,с. 501–504.

4 марта 1503 г. соединенное литовско-ливонское посольство прибыло для ведения мирных переговоров. В него входили воевода ланчицкий Петр Мишковский, наместник полоцкий Станислав Глебович и другие представители польско-литовской знати. Ливонию представляли Иоганн Гильдорп и Клаус Гольстевер. Послы привезли три письма Елены Ивановны от 2 января Ивану III (Василию и Юрию), в которых она призывала отца и братьев заключить мир с ее мужем и уверяла, что никаким гонениям не подвергается. [577] В какой мере княгиня принимала участие в составлении этих писем, сказать трудно.

577

ПСРЛ, т. 6, с. 48; т. 8, с. 243; АЗР, т. I, № 192/XXXI–LII, № 200; ААЭ, т. I, № 138, с. 104–110; Любавский М. К.Указ. соч., с. 146; Сб. РИО, т. 35, с. 363–412, 468–474.