Россия накануне второго пришествия. ТАЙНА 11-й ЗАПОВЕДИ
Шрифт:
Второй парадокс – я ни разу не видел своего отражения в зеркале, поэтому не знаю, как там выглядел мой портрет. Я лишь ощущал себя, чувствовал, что это я, большего, к сожалению, сказать ничего не могу.
Свой возраст я ощутил лет на 60, одет был по-домашнему, но сверху почему-то белый халат. Внутри дома мне очень понравилось, всё аккуратно, чисто, просторно. На первом этаже большой холл, окно от пола до потолка, короче вместо уличной стены. Посередине этого окна на ширину метров двух, стекла не было заметно, там был выход на лужайку, по сторонам от проёма тоже не было заметно наложенных дополнительных секций. Складывалось впечатление, что весь стеклопакет шириной 2-2.5м
В доме кроме меня была ещё девушка лет тридцати, кем она мне приходилась сказать однозначно не берусь, но по эмоциональным ощущениям мы порядком друг другу намозолили глаза.
В её глазах я разглядел какой-то упрёк в свой адрес, что кроме моих «железок» есть ещё она и она ещё молода, и в конце-концов не предмет интерьера. Мне же хотелось поинтересоваться, почему она так задумчива и что у нас сегодня будет на обед.
Обеду в этот день состояться было не суждено… Как впрочем уютом этого домашнего интерьера я любовался последние его часы или минуты.
Посмотрев друг другу в глаза, я сказал, что отправляюсь в свою мастерскую к своим железкам, на что почувствовал сказанное напутствие: «Туда тебе дорога». На сей чёрный юмор в свой адрес я не обратил ни малейшего внимания. Зря – оно оказалось пророческим, и чуть было не стоило жизни мне, ей, и всем не только в близлежащей округе.
Эти раздумья о вечных ценностях придут на ум потом. А пока я прошёл по коридору в какой-то квадратный тамбур, там открыл толстенную дверь толщиной в четверть метра. По винтовой лестнице стал спускаться вниз. На этаже минус один располагалась мастерская со станочным парком, я двинулся по лестнице дальше вниз на этаж минус два – тут была лаборатория.
Освещение как будто никогда не выключалось, или включалось автоматически при появлении кого-либо. Вся начинка лаборатории почему-то уже работала, где-то что-то мигало, что-то где-то крутилось, бегало вверх-вниз.
Тот, кто пришёл (в смысле я) очень хорошо ориентировался в помещении приблизительно метров 8х12, уставленным научной аппаратурой (особенно в показаниях датчиков и приборов). Он нырнул в свою среду обитания там, где он как рыба в воде и где ему ни кто не помешает и ни кто не отвлекает от осуществления задуманного. Но тут он ошибся, желание исправить свой неверный ход в прошлом было сильнее подсказок интуиции о том, что делать этого нельзя. Последнее женское пожелание имело скрытый смысл: «В прошлое тебе дорога». Прошлое – понятие растяжимое, особенно во времени и событиях там происходящих.
Мне нужно было переместиться в осень 1985 года, что бы исключить ошибочно принятое летом решение. И для этого всего-навсего оставалось щёлкнуть тумблерами на хорошо знакомых приборных панелях.
Наверно я торжествовал в тот миг. Вот оно, сбылось! Сколько потрачено сил, времени, средств и вот проблема решена! Не тут-то было…
Торжествующий вдох и на выдохе завершающий все исследования щелчок тумблера. Вдруг на серой бетонной стене медленно образуется яйцеобразный проём шириной чуть больше метра и в высоту выше человеческого роста. Увидев это, я обошёл длинный стол с аппаратурой с левой стороны и подошёл к образовавшемуся проёму. Вместо цемента была какая-то светлая пелена, а за ней…
Вот уж действительно в народе говорят: «Пиздец подкрался незаметно». Что и где мной было сделано не так в расчётах – меня уже абсолютно не волновало. С той стороны, вдали, я увидел немецкий бункер времён второй мировой войны. Офицеры работали за столами, солдат почти не было, кроме тех четырёх с автоматами во главе с унтером (наверно по-нашему прапорщиком). Вся трагедия ситуации заключалась в том, что я остановился с левой стороны проёма, а не с правой, там, где выход из помещения, опять забылся в эйфории содеянного.
Я опёрся левой рукой о стену и стал внимательно рассматривать все, что там внутри и всех кто там внутри.
На них были одеты серые военные формы, значит это Вермахт, золотых погон среди присутствующих не заметил. Размер помещения вражеского бункера я не смог разглядеть из-за относительной узости пространственной пробоины. А шагнуть за пелену, покрытую мелкой рябью (как при наблюдении объекта через потоки поднимающегося тёплого воздуха), я не решился.
Меня увидели не все сразу, как-то медленно один за другим отрывались от работы, поднимали головы и поворачивались в мою сторону. Мы какое-то время смотрели друг на друга. Я с любопытством, словно наблюдал забавных зверюшек в вольере. Их взгляды выражали больше удивление, страх, изумление.
Тут я набрался духу, как мальчишка перед отчаянным выпендрёжем, покрепче уцепился пальцами левой руки в бетонную стену, коленом и боковой стороной ступни так же осуществил упор о стену. Просунул сквозь пелену часть головы и правую руку. Громко крикнул им на русском языке: «Привет братва!!!» и помахал рукой. Все молчали в оцепенении…
Вдруг у унтера глаза налились кровью, он медленно поднимает руку с выставленным вперёд указательным пальцем, показывая на меня и не громко, как бы обдумывая, произносит: «Даз ист юден!» Я как-то сразу понял, что бесполезно объяснять им, что это не совсем так, что я Москвич и эту национальность мне присвоили в Армии и с тех пор я с гордостью её ношу. Потом унтер крикнул: «Фоер!» и резко опустил руку вниз. Четверо солдат шустро перехватили свои автоматы (они висели у них на плече, а не на шее как в кино), передёрнули затворы…
Эх!...блин! а ведь сколько бабла можно было намыть через эту «дырочку» в пространстве-времени, ход истории можно было подкорректировать, всех неверных наставить на путь истинный… А всего-навсего один глупый унтер.
За короткий миг, когда они снимали автоматы и изготавливались к стрельбе, я шмыгнул за стену со своей стороны. И тут началась пальба. Я видел, как моё оборудование искрило в местах пробоин и оттуда шел светлый дымок. Я же на четвереньках, как самая последняя падла, пробежал с другой стороны длинного стола с приборами, они были как заградительная стена между мной и тем проемом, через который теперь летели пули.
Щёлкать тумблерами, чтобы выключить работу приборов мне уже было некогда, а может быть, не возможно было это сделать – после закачки энергии «пробоина» могла существовать какое-то время сама по себе, совершенно автономно, не потребляя более энергии от источника, который её создал. В голове была только одна мысль – успеть бы шмыгнуть на лестницу!
Как только сделал первые скачки по лестнице, спиной почувствовал, как пули липнут к бетонной стене. Про себя подумал: Господи, какое счастье, что вовремя второй мировой войны пули делали из свинца! Добежав до первого этажа, приоткрыл железную дверь, проскользнул в образовавшуюся щель. С обратной стороны, что было сил, левой рукой надавил на край двери, а правой схватился за рычаг засова. Стукнуло железо об железо, дверь моментально замерла в закрытом положении, я опустил рычаг засова вниз. Всё, время выиграно! Вышибить эту дверь можно только из пушки или придётся наложить несколько мешков взрывчатки.