Россия под прицелом глобализма
Шрифт:
С учетом политических реалий начала XX в. Макиндер так сформулировал закон мирового господства: «Кто контролирует Восточную Европу, тот господствует над Хартлендом, кто господствует над Хартлендом – тот контролирует Мировой остров, кто контролирует Мировой остров – тот господствует над миром». Грандиозные битвы Второй мировой войны и последовавшее за ней глобальное противостояние США и СССР в войне «холодной» во многом подтвердили правоту этой теории.
Американские геополитики, в целом признавая схему Макиндера, несколько видоизменили ее ключевую формулу в соответствии со своей заокеанской точкой зрения. В обновленном виде эта геополитическая теория была сформулирована Николасом Спайкменом, который
Римленд – место постоянных войн, район извечного столкновения различных цивилизаций – есть, на взгляд Спайкмена, важнейший геополитический регион мира, поэтому он изменил формулу Макиндера следующим образом: «Кто контролирует Римленд – тот господствует в Евразии; кто господствует в Евразии – тот контролирует судьбы мира».
По сути эта схема почти не отличается от классических построений Макиндера, но ее идеологическая форма была для американских политиков чрезвычайно важна: в ней путем геополитической подмены обосновывался совершенно новый взгляд на значение современных государств. Получалось, что с точки зрения политической географии не Россия, а именно США занимают центральное положение в мире, так как через Атлантический и Тихий океаны они граничат с Римлендом, а через Северный Ледовитый океан – с Хартлендом. А значит, и контролировать судьбы мира сподручнее всего именно американцам.
Для этого, по мнению Спайкмена, США должны были прежде всего установить прочный контроль над Римлендом, окружающим, подобно петле, огромный континентальный массив Евразии. Именно эта задача и стала доминантой внешнеполитического поведения США во время «холодной войны»: практически вся евразийская периферия была покрыта сетью американских военных баз, обеспечивших решающее влияние США в ключевых географических точках региона.
Путь к мировой гегемонии, ныне предлагаемой Соединенными Штатами всему человечеству под маской «глобализации по-американски», был начат Вашингтоном еще в середине прошлого столетия с установления контроля над Римлендом…
После Второй мировой войны, в связи с бурным развитием авиации и космонавтики, которые в военном отношении значительно уменьшили геополитические выгоды островных государств, и особенно в связи с появлением ядерного оружия, были предприняты попытки модернизировать традиционные представления классиков геополитики. Получили популярность идеи о том, что в ядерный век технология сменяет географию в качестве основного фактора геополитики, что в борьбе за военное превосходство значение естественно-природных особенностей планеты изменяется вместе с ростом технологических возможностей человека.
Попытку внести коррективы в традиционные геополитические представления с учетом реалий ядерной эпохи предпринял в 1952 г. англичанин А. Северски. В основе его концепции лежало разделение мира на два больших «круга воздушной мощи», центрами которых являлись индустриально развитые регионы Советского Союза и Соединенных Штатов. Зона советской «воздушной мощи» покрывала большую часть Евразии, а зона США – обе Америки. Ключ к мировому господству, по мнению Северски, будет в руках у того, кто сумеет контролировать воздушное пространство обоих этих стратегических регионов.
Самую обстоятельную геополитическую концепцию эпохи биполярного мироустройства разработал американский ученый Саул Коган. Он предложил различать геостратегические регионы, которые характеризуются общностью хозяйства, систем коммуникаций и идеологии и более мелкие единицы – геополитические районы, которые отличаются географической близостью, общностью образа жизни,
В итоге у Когана получилось два геостратегических региона: «зависящий от торговли морской мир», ядром которого являются США, имеющие прямые выходы к трем океанам, и «евразийский континентальный мир», ядром которого является промышленный район СССР: европейская часть Союза, Урал, Западная Сибирь и Северный Казахстан. Американский геостратегический регион включает в себя, по схеме американского геополитика, четыре геополитических района. Советский – два: собственно русский Хартленд в совокупности с Восточной Европой и восточноазиатский континентальный регион.
Южную Азию Коган выделил отдельно, полагая, что она потенциально обладает качествами самостоятельного геополитического региона и может со временем им стать. Сегодня, по мере бурного роста экономической и военной мощи Китая, это предположение американского геополитика становится все более реальным…
Впрочем, при более тщательном рассмотрении названных теорий нетрудно заметить, что и А. Северски, и С. Коган, и другие представители англо-американской школы геополитики в своих теоретических построениях основывались на концепциях Макиндера и Спайкмена и ничего принципиально нового не предлагали. Это, видимо, и дало основание американскому геополитику Х. Болдуину заявить в 1970 г., в самый разгар «холодной войны»: «Геополитическая концепция Макиндера – Спайкмена в основном останется правильной и в будущем»…
Самую основательную попытку пересмотреть положения классической геополитики в ракетно-ядерную эпоху предпринял представитель французской школы геополитики генерал Пьер Галуа. И сделал он это уже на излете биполярного мироустройства в 1990 г., когда было опубликовано его сочинение «Геополитика. Истоки могущества». Следуя традиции французской геополитики, П. Галуа четко отделяет геополитику как от географического детерминизма, так и от политической географии.
Современная геополитическая теория, в отличие от классической, на его взгляд, должна расширить число элементов, которые принимаются в расчет при составлении различных моделей и схем мировой геополитики. К традиционным параметрам – географическому положению, ландшафту, климату, численности населения, наличию транспортных артерий и т. п. – нужно добавить новые, прежде всего наличие оружия массового поражения и средств его доставки. Обладание таким оружием, по мысли Галуа, уравнивает силы владеющих им государств независимо от их территориальных характеристик.
Помимо суши, моря и воздушного пространства в качестве важнейшего параметра современной геополитики французский ученый называет космическое пространство. Серьезным новшеством является то, что к числу основных элементов современной геополитики Галуа относит возможность эффективного управления массовым сознанием и поведением людей. Ее содержание во многом определяют возрастающая роль средств массовой информации и коммуникаций, особенно электронных, а также наличие детально разработанных технологий по программированию общественного мнения.
В отличие от большинства американских ученых, Галуа демонстрирует более трезвый взгляд на ближайшие перспективы развития человечества. Его не вдохновляют утопии наступающего либерального рая, которые рисуют Фрэнсис Фукуяма и прочие сторонники мондиализма. Если ведущие державы будут и дальше проводить прежнюю эгоистическую политику, говорит Галуа, мир будущего так и останется не миром гармонии и согласия, но миром разбалансированности и беспорядка.
Концепция Галуа и по времени появления, и по содержанию является переходной между геополитическими построениями ракетно-ядерной эпохи и геополитикой эпохи глобализации. Впрочем, по его мнению, несмотря на изменение параметров и элементов, сущность геополитики остается неизменной.