Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Ливен Доминик

«Из России в полки прибыли резервные эскадроны, свежие рекруты и запасные лошади, а обучение и тренировка воинов и лошадей длились с утра до вечера: это была очень лихорадочная, кипучая и энергичная деятельность… То же самое происходило в пехоте и артиллерии… Наши усилия окупились сторицей, так как под конец перемирия состояние российской армии было лучше, чем в начале войны: она была полностью укомплектована, хорошо экипирована, полна храбрости и желания схлестнуться с врагом, а также имела в своих рядах больше, чем когда бы то ни было испытанных в боях генералов, офицеров и солдат» [626] .

626

Schubert F. Op. cit. P. 311.

Русские подкрепления, двигавшиеся весной и летом на запад, пополнили не только полевую армию, но также и стратегический резерв коалиции, или так называемую Польскую армию, приказ о формировании которой Александр направил Беннигсену в начале июня [627] . Четыре пехотных дивизии Беннигсена весной блокировали крепости

Модлин и Замостье. Часть входивших в них боевых подразделений также выполняли функции внутренней стражи в Польше. В какой-то момент их общая численность не превышала 8 тыс. человек. Однако к концу перемирия только эти четыре дивизии насчитывали 27 тыс. человек. В сентябре армия Беннигсена, вобравшая в себя корпус ополченцев графа П.А. Толстого, повела наступление в Силезии с целью соединения с основными силами союзников [628] .

627

Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной Е.И. В. канцелярии. Вып. 3. С. 96–98.

628

Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1. С. 123. О силе войск см.: Богданович М.И. История войны 1813 г. Т. 1. С. 722–727. Батальоны П.К. Эссена, предназначавшиеся для полков Ф.В. Остен-Сакена и А.Ф. Ланжерона, были скорее прикреплены к полкам войск Л.Л. Беннигсена, чем влились в их состав: это было сделано для того, чтобы сохранить их полковую идентичность, см.: Лахтионов С.В. История 147-го Самарского полка. 1798–1898 г. СПб., 1898. С. 66–67.

Но армия Беннигсена не могла так просто отправиться в Саксонию, оставляя без присмотра французский гарнизон, засевший в Модлине и Замостье, и выводя все войска из герцогства Варшавского. К началу осенней кампании Наполеон был готов к действиям в Силезии, находясь на расстоянии одного прыжка от польской границы. Многие поляки ожидали его с нетерпением. Если бы Наполеон пошел в наступление через Силезию, контролируемые французами крепости в Данциге, Модлине и Замостье приобрели бы особую значимость. Когда Александр приказывал Беннигсену двигаться вперед, он тем самым давал инструкции Резервной армии Д.И. Лобанова-Ростовского, согласно которым она должна была пройти через герцогство Варшавское, принять у Беннигсена эстафету в деле блокирования Модлина и Замостья, присматривать за Варшавой и Люблином и держать в благоговейном страхе польское население. В то же время Лобанову предписывалось продолжить обучение войск и готовить новые подкрепления к отправке в полевую армию [629] .

629

Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной Е.И. В. канцелярии. Вып. 3. С. 107–109. Д.И. Лобанов-Ростовский воспроизвел эти инструкции в своем приказе от 16 июля 1813 г. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 125. Оп.188а. Д.149. Л. 35.

В последние месяцы войны Резервная армия весьма успешно играла ключевую роль в стратегии Александра. Развернув войска Лобанова на территории герцогства Варшавского император, предоставил свободу действий армии Беннигсена, которая смогла внести крупнейший вклад в осеннюю кампанию 1813 г. Блокада Модлина и Замостья, осуществлявшаяся силами Резервной армии, привела к капитуляции обеих крепостей к исходу 1813 г. В течение всего этого времени в полевую армию, располагавшуюся в Германии и Франции, продолжали прибывать подкрепления. В конце войны Резервная армия, усиленная войсками, освободившимися после падения Данцига, и первым эшелоном новобранцев, оказавшихся в армии в результате 85-го рекрутского набора, достигла небывалой мощи: в ее списках значилось 7 тыс. офицеров и 325 тыс. солдат. Как это обычно бывает, цифры на бумаге не вполне точно отражали действительную численность военнослужащих. Более того, многие из солдат были не до конца обучены и не полностью вооружены, а почти четверть — больны. Тем не менее в случае продолжения борьбы против Наполеона нет сомнений в том, что Россия смогла бы исполнить свой воинский долг на поле боя. Здесь следует также упомянуть, что в тот момент, когда другие державы могли пытаться оспорить право Александра на Польшу, он не только располагал грозной армией, способной удержать их от этого шага, но и мог указать им на свежие силы общей численностью свыше четверти миллиона человек, находившиеся на той самой территории, на которую он заявлял претензии [630] .

630

Статистические данные взяты из последнего доклада Д.И. ЛобановаРостовского, в котором он отчитывался о своей деятельности в Резервной армии; вместе с докладом хранится сопроводительное его письмо от 14 апр. 1815 г., предназначавшееся для А.И. Горчакова. В число 325 тыс. солдат входили 45 783 внештатных военнослужащих рядового и унтер-офицерского состава, т. е. те, кто формально еще не были приписаны к боевым подразделениям. Как это всегда бывает, теоретические выкладки о численности личного состава были значительно больше действительного числа военнослужащих. См. РГВИА. Ф. 1. Оп. 1/2. Д. 3230. О заболеваемости см.: Там же. Ф. 125. Оп. 188а. Д.144. Л. 12.

СУДЬБА ЕВРОПЫ ВИСИТ НА ВОЛОСКЕ

Условия перемирия между Наполеоном и коалицией были согласованы 4 июня. Изначально предполагалось, что оно будет действовать до 20 июля. Впоследствии, по настоянию Австрии, союзники неохотно, но все же согласились продлить его до 10 августа. Во время перемирия в Праге начались мирные переговоры, на которых Австрия выступила в качестве посредника между двумя сторонами. Еще до начала переговоров Австрия тайно обязалась примкнуть к коалиции в том случае, если Наполеон к 10

августа не согласится на четыре минимальных условия мира, выдвинутых австрийской стороной. Когда этого не произошло, Австрия объявила Франции войну, и осенняя кампания 1813 г. началась. С открытием боевых действий дипломатия в значительной степени на три месяца отошла на второй план. Россия, Пруссия и Австрия были едины в своем стремлении выбить Наполеона из Германии и оттеснить его за Рейн, равно как и в том, что этого можно было достичь исключительно военными средствами. Если бы Наполеон выиграл первые сражения, между союзниками, возможно, возник бы разлад, а Австрия возобновила переговоры с Наполеоном. В действительности, однако, вся дипломатия сводилась к укреплению союза между четырьмя великими державами, противостоящими Наполеону, и привлечению на их сторону менее крупных германских государств. В отличие от весны 1813 г. все решающие события осенней кампании происходили на полях сражений.

Незадолго до заключения перемирия Александр отправил Нессельроде в Вену, чтобы тот прояснил все недоразумения и убедил австрийцев занять более твердую позицию среди противников Наполеона. По пути Нессельроде встретился с Францем I и Меттернихом. Последний решил, что в столь кризисный момент ему самому и его повелителю было крайне важно быть ближе к месту событий. Переговоры тет-а-тет могли в значительной степени устранить взаимную подозрительность и разногласия между союзниками и Австрией. И уж точно они помогли бы избежать промедлений, связанных с посылкой курьеров в Вену и обратно. В течение следующих двух с половиной месяцев высшая европейская дипломатия сосредоточилась на небольшой территории между ставкой Наполеона в Дрездене, главным штабом коалиции в Райхенбахе на юго-западе Силезии, крупными замками Гитчине и Ратиборжице, где прошли многие частные встречи между главами союзных сил, и столицей Богемии, Прагой, где прошли мирные переговоры.

Между 3 и 7 июня Нессельроде провел серию встреч с Меттернихом, Францем I и представителями высшего военного руководства Австрии Шварценбергом и Радецким. Оба генерала были горячими сторонниками вступления Австрии в войну, поэтому их описания трудностей, с которыми столкнулась армия Габсбургов в процессе военных приготовлений, звучали убедительно. Нессельроде доверял Меттерниху, которого знал много лет, встречался с ним с глазу на глаз и вернулся в главный штаб союзников с меморандумом, в котором излагались взгляды австрийской стороны на условия мира. Беседы со всеми представителями правящей верхушки Австрии убедили Нессельроде в том, что Франц I действительно является главным препятствием на пути вхождения Австрии в коалицию, но его противодействие ни в коей мере не было непреодолимым. Однако подвигнуть австрийского монарха к войне было невозможно до тех пор, пока Наполеон не получил и не отверг весьма умеренные условия, на которых мог быть заключен мир.

Эти условия сводились к четырем пунктам. Территорию герцогства Варшавского предполагалось разделить между русскими, австрийцами и пруссаками. Пруссия должна была получить обратно Данциг, а Наполеон — вывести свои войска из всех крепостей на прусской и польской территории: Иллирия возвращалась Австрии, Гамбург и Любек вновь получали независимость незамедлительно, а остальные занятые французами города на побережье Северного и Балтийского морей — позднее, в свое время. Накануне возвращения Нессельроде в штаб коалиции, располагавшийся в Райхенбахе, Меттерних писал обеспокоенному Филиппу Стадиону, что имел множество приятных бесед с русским дипломатом, и что и он сам, и его собеседник понимали и высоко ставили интересы и положение своих стран. «Нессельроде к нам хорошо расположен и отбудет в счастливом расположении духа. Полагаю, что могу целиком и полностью обещать вам это. Его миссия принесла много пользы» [631] .

631

Внешняя политика России. Т. 7. С. 236–237; Oncken W. Op. cit. Vol. 2. P. 663–665.

После возвращения Нессельроде в Райхенбах высокопоставленные лица со стороны Пруссии и России в ходе нескольких совещаний обсудили свой ответ на меморандум Меттерниха и условия мира, которые удовлетворяли бы союзников. Главным было то, что Россия и Пруссия увязли. Они очень сильно нуждались в помощи австрийцев. К.В. Нессельроде напоминал X.А. Ливену: «Последние события показали нам, какие ресурсы еще находятся в распоряжении Наполеона». Только вмешательство Австрии могло изменить баланс сил в пользу коалиции. Учитывая «крайнее нежелание императора Франца вести войну», у союзников не было иного выбора, кроме как принять стратегию Меттерниха и предложить Наполеону очень умеренные условия, утешая себя мыслью о том, что, «учитывая всем известный характер Наполеона, более чем сомнительно, чтобы он согласился на уступки, которых требует Австрия, какими бы незначительными они нам ни казались». Конечно, существовал риск, что Наполеон преподнесет союзникам сюрприз, приняв условия Австрии. Как Меттерних впоследствии писал Стадиону, «нельзя полагаться ни на чьи суждения» относительно того, какова будет реакция Наполеона, когда он наконец осознает нависшую над ним опасность вмешательства Австрии, «учитывая особенности характера человека, от которого в конечном итоге зависит подписание мира» [632] .

632

Внешняя политика России. Т. 7. С. 246–249; Oncken W. Op. cit. Vol. 2. P. 680–681.

С точки зрения России проблема состояла в том, что Александр I и Нессельроде были убеждены в том, что предложенные Австрией минимальные условия вовсе не являются гарантией длительного мира. Поскольку ставки были очень высоки, внимание русских государственных деятелей сосредоточилось на главном. Менее значительные вопросы оказались вне поле зрения. Александра и Нессельроде заботило исключительно достижение устойчивого мира, гарантировавшего безопасность России. Они практически всецело сконцентрировались на германском вопросе, с которым связывали коренные интересы России. Поскольку ход их размышлений нашел отражение не только в прямых контактах с другими державами, но также и в секретных документах, которыми они обменивались между собой, у нас нет оснований сомневаться в искренности их воззрений.