Россия в Средней Азии и на Кавказе: «центр силы» постсоветского пространства
Шрифт:
Краснодарский край …… 3170,0 тыс. / 4797 тыс. / 51,3
Ставропольский край …… 1866,0 тыс. / 2536 тыс. / 35,9
Ростовская обл. …… — / 4363 тыс.
Адыгея …… 241,5 тыс. / 442 тыс. / 83,0
Дагестан …… 930,0 тыс. / 1890 тыс. / 103,2
Кабардино-Балкария …… 359,0 тыс. / 784 тыс. / 118,2
Карачаево-Черкесия …… 86,3 тыс. / 431 тыс. / 399,4
Северная Осетия …… 329,0 тыс. / 695 тыс. / 111,2
Чечено-Ингушетия …… 451,8 тыс. / 1308 тыс. / 189,5
За жизнь одного поколения стало в два раза больше хозяйств, в которых должно производиться в два раза больше продукции, в два раза больше надо школ, больниц и т.д. Но самое главное другое: должно в два раза увеличиться количество обрабатываемой земли и рабочих мест на производстве. Ясно, что это сделать невозможно. Общество нашло выход в отходничестве.
В разных регионах Северного Кавказа отходничество развивалось по-своему, но результат был одинаково трагичен. Само явление исследовано
Никакие большие заработки «в отходе» не компенсируют утрат, а их много. Здесь и отрыв от семьи. Дети по полгода, а то и больше не видят отцов. Если же уезжает вся семья, то дико выглядят красивые из белого камня дома, в которых никто не живет. «В отходе» люди живут, как правило, в нерегулируемой социокультурной среде, т.к. свои обычаи остались дома, а местные нормы поведения — чужие. Еще сложнее положение семей отходников. Прежде всего это касается чабанов. Неустроенность быта еще можно как-то скрасить, но вот отсутствие школ вообще, как и преподавания на родном языке, заменить ничем нельзя. Дети не знают норм поведения в детских коллективах, они не знают своего дома и, что особенно тревожно, эти дети не знают своего народа. Их становление как личностей происходит вне общества, и у них не вырабатывается чувство общественного долга. Не исключено, что мы сейчас почувствовали еще далеко не все отрицательные последствия отходничества у народов Северного Кавказа [30].
Возвращаясь на родину, отходники далеко не всегда и не везде могут применить полученные навыки. Что же касается адаптации детей к условиям родины, то внешне она проходит проще, но не легче. Появляется та же языковая проблема, особенно если ребенок прожил с родителями два-три года. Он не всегда говорит на родном языке без акцента. Осложнена поведенческая адаптация: плохое знание норм общественного поведения в традиционном варианте ставит ребенка часто в затруднительное положение. Такие ситуации опасны тем, что разрушают культурные ценности вообще в сознании подрастающего поколения. Это путь к манкуртизации общества, неизбежны межнациональные осложнения. Этническая бинарность в каждой из северокавказских республик постоянно дает пищу для противопоставления «мы» и «они». К сожалению, социальные последствия особенностей экономической структуры СКЭР мало учитываются федеральными властями [30].
На этом негативные последствия такого образа жизни для социально-экономической ситуации в СКЭР не кончаются. Трансформация отходничества и, прежде всего, его чеченского варианта создала благоприятные условия для его перерождения в криминальные структуры как за границей Чечни, так и на ее территории. В первом случае «чеченская мафия» занята выкачиванием денег из общероссийского кармана и помещением этих средств в различные «отмывательные» финансовые структуры. Основным источником получения этих достаточно больших сумм служит любой вид торговой деятельности, рэкет, торговля наркотиками и обыкновенный грабеж. За последние четверть века произошло резкое изменение менталитета мужчины-горца. Если раньше, даже в середине XX века, занятие торговлей и какой-либо другой непроизводительной экономической деятельностью считалось позорным делом, то теперь «коммерция» или бизнес почитаются за доблесть мужчины. При этом, естественно, понятие «налоговая дисциплина» напрочь отсутствует в лексиконе «предпринимателей». Что же касается деятельности криминализированной части отходников внутри Чечни, она занята охраной традиционного образа жизни и находящегося на территории республики «добра». Именно эта часть чеченского общества, не занятая в общественном производстве, составляла основу дудаевских воинских образований [30].
Промышленное индустриальное производство на Северном Кавказе никакого отношения к нерусскому населению не имеет. Только в Северной Осетии нерусская прослойка в индустриальном рабочем классе сколько-нибудь заметна (около 20% от числа промышленных рабочих). В остальных республиках количество «национальных» индустриальных рабочих еще меньше.
Влияние предприятий промышленного производства сводилось к размерам отчислений в бюджеты республик от доходов промышленности, выраженных в рублях. Функционирование предприятий — от материально-технического снабжения и энергетического обеспечения до подготовки кадров и планового задания — направлялось из Москвы. О современном положении индустриальных производств Северного Кавказа можно сказать лишь то, что оно переживает те же трудности, что и промышленность остальной России. Выход из этого состояния для каждого региона индивидуален [30].
Особого внимания заслуживает нефтяная промышленность на территории Чечни. В СССР сколько-нибудь детализированные материалы о добыче и переработке нефти были закрыты. На основании имеющихся сведений можно скорее составить ряд вопросов, ответы на которые только позволят подойти собственно к постановке проблемы — что такое добыча и переработка нефти на территории Чечни. Запасы нефти специалистами оцениваются не более чем в 300 млн. тонн. На основе имеющихся производственных мощностей и разработанных технологий добычи, республика ежегодно может добывать не более 3,5-4 млн. тонн. Официальная статистика, которая авторами доклада подвергается сомнению, дает такие цифры. В 1966 году добыча нефти в ЧИАССР достигла 11,4 млн. тонн в год и достигла пика почти в 22 млн. тонн в 1971 году. В последующую пятилетку добыча резко упала и уже в 1975 году составляла 8,7 млн. тонн. В отношении последующего десятилетия — 1975-1985 гг. сведения отсутствуют, можно лишь предполагать, что общая тенденция сокращения добычи продолжалась. В 1993 году было добыто всего 3,54 млн. тонн. Специалисты оценивают эту цифру как реальную в течение ближайших 4-5 лет. Дело заключается в том, что геологические условия залегания нефтеносных слоев чрезвычайно неблагоприятны, и увеличение добычи потребует применения новых технологий и, как следствие, очень больших капиталовложений и времени. Кроме того, оспаривается сама экономическая целесообразность какой-либо модернизации промыслов в настоящее время.
Такого количества нефти за период с 1966 по 1975 гг. Чечня никогда не добывала и добыть не могла [30]. Возможно, здесь отмечена статистикой не столько добыча, сколько количество переработанной на Грозненском комплексе нефти. Примечательно и другое — в средствах массовой информации за последний десяток лет ни разу не было упоминания о кризисе добычи нефти в Чечне и неполной загрузки Грозненского комплекса. О том, что этот сюжет в хозяйстве Чеченской республики не случайно запутан, свидетельствует и выступление по российскому телевидению (начало мая 1995 г.) заведующего одним из отделов администрации Президента РФ. В ответах на вопросы он отметил, что криминализация чеченского общества во многом основана на нефти. В этой связи возникает вопрос — каким образом и с чьего разрешения на Грозненский комплекс для переработки поступало не менее 15 млн. тонн нефти с Нижневолжского месторождения (другого источника просто нет) после заявления Дудаева о выходе Чечни из состава России? Куда и кому шли продукты переработки этой нефти через терминалы Новороссийска и Туапсе? В Россию, судя по всему, они не поступали [30]. Примечательно и другое. Если верить свидетельствам СМИ, Грозненские нефтедобывающий и нефтеперерабатывающий комплексы во время боевых действий практически не пострадали. Ни та, ни другая сторона разрушать их не собирались. Случайность это или заранее спланированная акция сохранения наиболее важного объекта — по доступной информации сказать нельзя.
Попытка современного Шамиля — генерала Дудаева — создать свою теократию фашистского толка продемонстрировала большие финансовые возможности. Чечня не испытывает недостатка ни в деньгах (отходники!), ни в оружии. В последние годы правления генерала Дудаева весьма заметным подспорьем в получении дополнительных финансовых средств стал наркобизнес. Отсюда вывод — не ответив на вопрос, откуда генерал Дудаев и его преемники черпали деньги, нельзя принять реальные меры по эффективному прекращению насилия и налаживанию хозяйственной деятельности на территории Чечни и всего Северного Кавказа [30]. Даже при полном господстве криминальных структур северокавказского общества над такими гигантами, как Грозненский нефтяной комплекс, и более мелкими индустриальными производствами его недостаточно для активного функционирования преступных объединений. Последние существуют за счет торгового, части промышленного и банковского капитала России, являясь составной частью криминального пространства не только СНГ, но и окружающих территорию бывшего СССР государств [30]. Интересно, что некоторая готовность двигаться в этом направлении проявлена. Вот что сообщил 29 сентября 2001 года информационный сервер Полит.Ру со ссылкой на агентство «Интерфакс»: «Налоговая полиция передала в ФСБ и МВД сведения о 65 коммерческих структурах в центре России, прямо подозреваемых в финансировании бандформирований. Сегодня (29.09.2001) на брифинге, в частности, начальник главного управления ФСНП по Центральному федеральному округу Владимир Сенин сообщил, что передал всю собранную им информацию в ФСБ и МВД» [98].
Война на Кавказе может продолжаться непредсказуемо долго и она в любом случае будет преступной. Было бы политически безответственным всерьез ожидать чудесных и все противоречия снимающих «моделей урегулирования чеченского конфликта»: процесс замирения будет затратным, состоящим из множества жестких и мягких (военных и экономических) «моделей» и «подходов» многолетним процессом возвращения чеченцев в российское политическое и законодательное поле. Будущее представляется вполне определенным: Чеченская Республика никуда не денется с Северного Кавказа, и никуда не денется российский государственный интерес.