Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
Другой особенностью Кокандского ханства было наличие сильной военной знати. Государство было разделено на 15 бекств, подобных военным округам, которые одновременно были и административными единицами. Управляющие бекствами (беки и хакимы) одновременно являлись воинскими начальниками, командовавшими войсками, расквартированными в округе. Как правило, беками и хакимами назначались сыновья или близкие родственники хана. В наиболее благополучные со всех сторон годы хан был в состоянии собрать до 60 тысяч воинов, и ханы Коканда тяготились присутствием в государстве воинственного племени кипчаков, а потому, чтобы избавиться от их влияния, они пытались набирать в элитные части представителей не местных этносов. Так, большая часть гвардейцев состояла из горных таджиков и выходцев со Среднего Востока. В 1805 г., например, из этих чужеземцев было сформировано несколько кавалерийских частей, общей численностью до 10 тысяч сабель, ставших главной опорой хана. Они содержались за счет ханской казны и не подчинялись ни одному из хакимов.
Хакимы обладали всей полнотой власти: назначали чиновников и сборщиков податей, устанавливали размеры налогов, распоряжались финансами, командовали войсками. Самым крупным из округов был Коканд с окрестностями, а самым важным – Ташкент, куда хан назначал управителями самых доверенных лиц.
Выгодное географическое положение сделало Коканд крупным пунктом обмена товарами, которые доставлялись из Индии, Тибета, Бухары, Афганистана, России и Кашгара. Это привело к интенсивному развитию рыночных отношений и ремесел, способствовало росту городов – Ташкента, Коканда, Туркестана, Чимкента, Маргилана, Оша, Ходжента и др.
Правители всех трех среднеазиатских ханств большую часть времени проводили в военных походах против своих соседей, но кокандские ханы отличались, пожалуй, особой воинственностью. Ради защиты караванных путей, ведущих в Кашгар, кокандские ханы в XIX в. начали планомерное завоевание территорий, занятых киргизскими кочевыми племенами. В 20—30-х гг. XIX в. кокандские ханы подчинили себе всех киргизов, захватив всю территорию до озера Балхаш и реки Или. На захваченных землях возводились укрепления, закладывались поселения кокандцев, преимущественно узбеков. Киргизы должны были платить половцы с юрты и дополнительный налог за пользование земельными угодьями. Кроме того, киргизы обязаны были нести воинскую службу в армии кокандского хана.
Бухарский эмират сформировался в начале XVIII в. В это время власть в Бухаре захватил представитель многочисленного (более 100 тысяч человек) узбекского племени мангыт Мухаммед-Рахим. Династия мангытов правила в Бухаре вплоть до 1920 г.
В эмирате к началу XIX в. проживали 2 миллиона человек. В состав эмирата входили Зеравшанская и Кашкадарьинская долины, Сурхандарьинская область, некоторые территории нынешнего Таджикистана, часть Туркмении до Мургаба включительно, а на севере – вся территория до города Туркестана. Большинство населения составляли узбеки, киргизы, а также небольшое число персов, арабов, евреев, цыган, индийцев. Население в основном было оседлым, только небольшая часть вела кочевой и полукочевой образ жизни. В сельской местности говорили главным образом на узбекском языке. В то же время в городах с большой историей за плечами жители пользовались как узбекским, так и таджикским.
Бухарский эмират в Средней Азии занимал особое место – считался главным защитником веры. Эмиры провозгласили себя «повелителями правоверных», а священный город Бухару стражем и столпом мусульманства в Средней Азии, «куполом ислама». Эмир был не только светским, но и духовным главой государства, халифом, наместником пророка Мухаммеда.
Ислам в переводе с арабского означает «покорность». В Бухаре, как, пожалуй, нигде, ислам оправдывал свое первоначальное значение. Все сферы жизни эмирата – культура, мораль, политика, экономика, социальные отношения – были подчинены исламским установкам и требованиям; все было проникнуто устремлением превратить людей в покорных исполнителей воли власти. Духовная жизнь направлялась Кораном, а бытовые и юридические отношения определялись шариатом.
Согласно шариату эмир имел право распоряжаться жизнью и смертью своих подданных, их имуществом. Он был воплощением высшей власти, которую даже нельзя было упоминать вслух из опасения подвергнуться наказанию. Желая придать себе и своей власти мистическую таинственность, эмиры редко появлялись на людях, постоянно жили в Кермине, в 80 километрах от Бухары, и передвигались по столичному городу только в темное время.
Эмиры демонстрировали сверхнормальную набожность, ревностно исполняя все предписания Корана и шариата, проводя практически весь день в молитвах и разговорах на религиозные темы. Здесь все было под запретом.
Как всегда бывает, строгие запреты достигают непредусмотренных результатов. Жители не пили вина, но употребляли наркотики; лишенные женского общества, становились гомосексуалистами. Да и сами эмиры и их сановники зачастую бывали развратниками и растлителями малолетних. При дворе, где держали гаремы, состоявшие из нескольких сотен жен и наложниц, были еще и бачи – мальчики в возрасте 8—15 лет, предназначенные для сексуальных утех.
Образование было только религиозным. Учебные заведения были двух типов: начальная школа (мактаб) и более продвинутая (медресе). В Бухаре было 60 медресе. Учение здесь длилось около 30 лет, и вся программа сводилась к изучению арабского языка, толкованию Корана и религиозных преданий, кратких курсов юриспруденции и истории. В бухарских медресе в середине XIX в. обучалось 9—10 тысяч человек.
Мусульманское духовенство было влиятельным и весьма небедным сословием. Мечети и медресе владели огромным завещанным имуществом (вакуф), доходы от которого распределялись между преподавателями и студентами.
Вокруг мазаров (могил праведников), мечетей, «святых» мест кормилась армия шейхов (смотрителей «святых» мест), сеидов (якобы потомков пророка Мухаммеда), ходжей (потомков «святых»), юродивых, колдунов всех мастей, прорицателей, знахарей. Все это воинство эксплуатировало невежество людей и тем самым процветало.
Бухара считалась центром просвещения всей Средней Азии, сюда приезжали за знаниями (кораническими) студенты из Хивы, Коканда, Хисара и даже из Самарканда, который к XIX в. растерял свои традиции просветительства и вольнолюбия и стал заброшенным провинциальным городком. Обретя статус регионального лидера, Бухара стала рассадником религиозной догматики и нетерпимости.
Бухарский эмират был оплотом самых реакционных, темных сил. В государственной власти соединились произвол восточного феодализма, консерватизм склонного к фанатизму духовенства и грабительство родовой знати. Выразителем интересов этих сил был эмир, который правил страной, не зная над собой никакого закона. Людские судьбы зависели от настроения властителя, который, кстати, в придворном штате держал специальное должностное лицо — танцкадара, ответственного за хорошее настроение эмира.
Раболепие из покоев верховного правителя распространялось повсеместно, угрожая стать чертой национального характера. Низшие угодничали перед вышестоящими на социальной лестнице, и так было на всех ее ступенях.
«Страна бесправия – так называли Бухару. Население было лишено каких-либо прав. Безграмотное и невежественное, забитое и загнанное по своим кишлакам, оно и не представляло, что у него могли быть какие-то права по шариату, так как казии (коранические судьи. – Е. Г.) решали все вопросы так, чтобы было выгодно только богатым людям. При дворе эмира были развиты подкуп и взяточничество. В конечном счете все это узаконенное взяточничество оплачивалось народом» [38] .
38
Хидоятов Г.А.. Указ. соч. С. 247.