Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
Одновременно с этим, благодаря умиротворению киргизской степи, значительно расширилась носившая почти исключительно меновой характер торговля между оседлым и кочевым населением края.
Сарты в удвоенных и утроенных количествах повезли в степи туземные материи, ватные одеяла, халаты, тюбетейки, обувь, ножи, сушеные фрукты и т. п., обменивая все это на скот, кожи, грубые шерстяные материи и кошмы.
В Фергане, например, в течение нескольких лет после ее завоевания замечалось значительное усиление производства предметов, вывозившихся отсюда в киргизские аулы Аулие-Атинского уезда, Сырдарьинской области и в Семиречье, пока все это не стало постепенно вытесняться такими же предметами русского производства.
Развитие земледелия, торговли и отхожих промыслов с попутным общим повышением цен на труд и на продукты имело своим прямым и немедленным последствием значительное увеличение количества денежных знаков, обращавшихся среди населения, которое благодаря этому имело возможность, почти повсеместно в крае, безнедоимочно оплачивать подати..
Вместе с тем среди туземцев начали постепенно выделяться и такие, которые, не ограничиваясь вышеупомянутыми отношениями спокойного, объективного одобрения части новых порядков, спокойного отдания должного, пошли дальше и постепенно, все более и более увлекаясь всем русским, стали превращаться в более или менее ярых русофилов.
Летом 1884 г. генерал Розенбах, тогда только что назначенный на должность туркестанского генерал-губернатора, собрал в Ташкенте особую секретную комиссию, на которую возложил выяснение вопроса о том, что нужно и можно предпринять в сфере интеллектуальной жизни туземного населения. В состав комиссии вошло несколько лиц, бывших уже в достаточной мере знакомыми с языком туземного населения, с его бытом, религией и мировоззрением.
Эти члены комиссии заявили, что знакомство с народной жизнью и с исламом заставляет очень умеренно и осторожно относиться к надеждам на возможность успешной русификации туземного населения, в особенности сартов, ибо до тех пор, пока они останутся мусульманами, они вряд ли могут обрусеть, причем не может быть даже и разговора об обращении их в христианство, ибо одно только допущение в край миссионеров неизбежно повлекло бы за собой самые нежелательные затруднения, не дав никаких солидных положительных результатов, потому что ислам как религия очень жизнеспособен и устойчив в силу своей большой приспособленности к удовлетворению духовных нужд народов, стоящих на той ступени развития, на которой стоят наши туземцы.
Когда начал постепенно улегаться бурный взрыв атеизма, ворвавшийся в туземную жизнь вслед за последним вздохом упраздненного нами кази-раиса, взрыв, одурманивший главным образом молодежь и лишь относительно небольшую часть людей зрелого возраста, взрыв, вызывавший дикий вопль в недрах противоположного лагеря, не успокоившегося и по настоящее время, нейтральная полоса, осмотревшись и разобравшись в этих новых, небывалых впечатлениях и убедившись в том, что безбожники, преданные анафеме книжниками, оставались и остаются не наказанными ни земной властью, ни громами небесными, мало-помалу пришли к убеждению, что страхи, проповедуемые книжниками, следует понимать лишь очень и очень относительно, а потому, пользуясь свободой действий, гарантируемой русским законом, несомненно, можно и должно произвести некоторые упрощения в сфере религиозно-бытового ритуала.
Опять нашлось несколько смельчаков, за которыми молча пошла большая часть туземной толпы, свободно вздохнувшая после того, как с легкой руки ее вожаков она, навсегда, вероятно, отделалась от многих дорого стоивших обычаев: от обычая устройства пышных, дорого стоивших празднеств по случаю обрезания сыновей и их женитьбы, что стало совершаться неизмеримо скромнее и с производством неизмеримо меньших против прежнего расходов; от дорогих поминок, от так называемых худаи (жертвоприношений) по самым разнообразным случаям; от ежегодных богомолий на наиболее чтимых мазарах (могилы святых), куда ныне богомольцев стекается неизмеримо меньше, чем в прежнее время.
Значительная часть населения утратила прежнюю духовную потребность в религии, к которой стала относиться критически. Религия мало-помалу для многих стала обращаться в пережиток, в формальность, требующуюся лишь кодексом общественных приличий, в то верхнее платье, без которого неудобно выйти на улицу.
В течение тех 10–12 лет, о которых идет речь в настоящем отделе изложения, туземное общество, сначала в лице отдельных представителей разных общественных классов, а затем благодаря значительной компактности общества и отсутствию резкой кастовой розни, и всей почти своей массой, успело воспринять от нас немалое количество разного рода полезных, практических знаний в области ремесел, архитектуры и строительства вообще, в области земледелия, торговли и счетоводства, в области общедоступных, так сказать ходячих, сведений по части законов географии, этнографии и истории.
Одновременно с этим туземцы начали постепенно вводить в свой домашний обиход многие из предметов производства нашей мануфактурной промышленности в виде утвари, разного рода материй, обуви и т. п., и здесь останавливаясь главным образом на том только, что обращало на себя их внимание удобством и практичностью, что, в свою очередь, доказывает не косность их, как это полагают многие из русских, знающих и видящих туземную жизнь лишь из окон своих квартир, а трезвую рассудительность и осторожность, удерживающие их от подобного нашему легкомысленного прыганья навстречу иногда самым нелепым новинкам, в чем туземцы проявляют большее сходство с желтой расой, некогда, в глубокой древности, влиявшей на жизнь и культуру аборигенов Средней Азии.
Немало перемен произошло за упомянутый период времени и в сфере отношений туземцев к нам, русским, вообще и к русскому правящему классу в особенности. Прежде всего, туземцы, в особенности сарты, не только вполне избавились от панического страха, наводившегося на них раньше одним лишь словом «русский», но, наоборот, зачастую имея основания считать себя в том или другом случае совершенно неуязвимы – ми, туземцы начали проявлять к русским очень бесцеремонные отношения, ибо они прекрасно соображали и понимали, что многие стороны местной экономической жизни находятся, безусловно, в их руках, так как русские, стремясь к скорой и крупной наживе, считая многие овчинки не стоящими выделки потому только, что на этих овчинках невозможно наживать по 60 и по 100 процентов, – по складу своей жизни и по грандиозности своих ни с чем не сообразуемых (кроме мещанского желания не отстать от других) аппетитов не в состоянии с ними, с сартами, конкурировать, и что, кроме денежных средств, не истощаемых жизнью не по средствам, жизнью напоказ, являющей собой больное место русских вообще, а русского правящего класса в особенности, они, туземцы, многое могут купить в кабинетах и в канцеляриях многих русских служащих людей.
Избавившись от панического страха перед словом «русский», туземцы мало-помалу перестали столь же панически относиться и к уездному начальнику, который раньше в их глазах был прямым заместителем безгранично властного ханского хакима.
Ознакомившись с подлежащими статьями Положения об управлении края и присматриваясь к соотношениям между нашими органами разных ведомств, туземцы мало-помалу начали приходить к убеждению, что русский уездный начальник далеко не то же, что ханский хаким, ибо закон предоставляет уездному начальнику сравнительно небольшой круг административных прав; что такие органы, как прокурорский надзор, при желании с их стороны, имеют возможность во многих случаях ограничивать произвол администрации, чему бывали примеры; что лютость и юридическая мощь прокурора, в свою очередь, очень часто разбиваются об изумительную изворотливость адвоката; что государственная машина, поражавшая когда-то их воображение казавшейся стройностью и призрачным совершенством своего устройства, при ближайшем ознакомлении оказывается лишь обширным лабиринтом не всегда достаточно светлых залов и коридоров; но, как показывают опыты, производившиеся многими из их компатриотов, всегда можно найти снисходительных и услужливых людей, которые за достаточную мзду охотно проведут по этому лабиринту и столь же любезно и благополучно выведут на свет божий из его мрачных коридоров и отпустят душу на покаяние.
Второй период эволюции
Как ни велико было увлечение свободой, опьянившей часть местного общества одновременно с падением кази-раиса и былой мощи местного домостроя, но с течением времени реакция настала все-таки, и притом настала бесшумно, незаметно, неожиданно.
Прежде других люди, так сказать, среднего, уравновешенного образа мыслей стали задумываться над вопросом: «Куда же мы идем и куда, к чему придем, идя и далее в этом направлении?»
Люд, некогда шумно ликовавший свободу употребления горячих напитков, достаточно накуражившись, находился в состоянии той выбитости из колеи, того нравственного похмелья и недовольства самим собой, при котором достаточно одного умелого окрика, для того чтобы погнать это стадо в любом направлении.