Россия в средние века

Вернадский Георгий Владимирович

Путешествие Елены в Вильно и ее свадьба живо описаны отчете московских послов Ивану в феврале 1495 г. 151 Когда поезд Елены добрался до нового владения Московии Вязьмы, его торжественно встретили все князья Вяземские с богатыми дарам Не менее сердечный прием ожидал Елену и в первом крупном городе на литовской территории, Смоленске. Ее приветствовал наместник Александра, все бояре и жители города, а также русское духовенство. Она оставалась в Смоленске два дня и присутствовала на службе в русском кафедральном соборе.

151.Сборник, 35, 182-187. Ср.: Базилевич, cc. 332-334.

Подобным образом Елену принимали и на пути через западнорусские земли Великого княжества Литовского – в Полоцке в Витебске. Когда она прибыла на литовскую территорию, близ Kpeво ее встретили специальные представители Александра, князь Константин Иванович Острожский и князья Иван и Василий Глинецкие. Они предложили Елене для продолжения пути роскошную карету, посланную Александром. Карету везли восемь серых жеребцов в прекрасной сбруе.

Однако Елена имела строгие указания отца воспользоваться каретой (предложение которой, по-видимому, ожидалось), только если в ней будет находиться мать Александра, чтобы приветствовать и сопровождать ее. Поскольку этого не случилось, Елена отказалась пересесть в литовскую карету и осталась в надежной повозке, в которой она ехала из Москвы, в тапкане. 152 За две мили до Вильно Александр лично встретил невесту верхом на коне. Подъехав к тапкане, он приказал постелить на землю между его конем и повозкой Елены красную материю. Московские бояре, не долго думая, положили поверх материи у тапканы кусок Дамаска (шерстяной ткани). Таким образом, когда жених спешился, а Елена вышла из повозки, он ступил на свою материю, а она на свой дамаск – то есть, символически она осталась на московской территории.

152.Слово тапкана, судя по всему, – осетинское заимствование. По-осетински тапка значит навес, полог". Тапкана, по всей видимости, представляла собой крытую подводу или сани (Елена ехала в январе).

После взаимных приветствий, Елена продолжила путь в тапкане, а Александр сопровождал ее верхом на своей лошади. По приезде в Вильно Елена отправилась в русскую церковь Рождества Богородицы, а Александр – в римско-католический собор, где должно было состояться бракосочетание. У входа в русскую церковь Елену приветствовал православный митрополит киевский Макарий. Потом по старому русскому свадебному обычаю боярские жены, сопровождавшие Елену, расплели ее волосы, причесали, надели на нее кику 153 и обрызгали ее хмелем. Пастырь Елены, священник Фома, прочел молитвы и благословил ее. После этого Елена отправилась в костел, где ее ожидал Александр. Священник Фома шел с ней рядом, неся крест, которым благословил ее. Ксендз с распятием встретил Елену перед собором, но не благословил. Все вместе они вошли внутрь, и Елена заняла место около Александра. Епископ совершил католический свадебный обряд. Митрополит Макарий присутствовал, но Александр запретил ему принимать участие в службе. Священник Фома, однако, стоял рядом и читал молитвы по-славянски; княгиня Мария Ряполовская, согласно русской традиции, держала над головой Елены свадебный венец. И епископ и сам Александр гневно высказали князю Ряполовскому недовольство вмешательством в обряд княгини Марии и Фомы. Ряполовский попытался остановить Фому и Марию, но они оба упрямо продолжали делать то, что почитали своим долгом. После свадьбы Александр отправился в свою часть дворца, а Елена – в свою. Вскоре Александр пригласил русских бояр на банкет. В заключении отчета Ивану III бояре отметили, что Елена на свадебной церемонии была в русском наряде и добавили, с явным удовлетворением: «И сегодня, на четвертый день после свадьбы, Великая княгиня все еще носит собственное платье и кику».

153.Кика – древнерусский головной убор. Его вариант известен как кокошник.

5. Ближний Восток и Казань, 1490-96 гг.

Установление сюзеренитета Ивана III над Казанью заметно повысило его престиж на Востоке. В августе 1490 г. мурзы Ногайской орды направили в Москву посольство, предлагая Ивану III союз против «сыновей Ахмата» – то есть, против Золотой Орды. Предложение было принято. Более того, Иван позволил своему вассалу, казанскому хану Мухаммеду-Эмину, жениться на дочери ногайского мурзы и отдать в жены другому ногайскому мурзе свою дочь. 154 Поощряя дружественные отношения между ногайцами и Казанью, Иван III, по-видимому, надеялся не только укрепить свое положение по отношению к Золотой Орде, но и открыть новый путь на Ближний Восток через бассейн реки Яик. Судя во всему, именно этим путем посол Хуссейн-Мирзы, правителя Герата, прибыл в Москву 28 сентября 1490 г. 155

154.Базилевич, cc. 206-208.

155.ПСРЛ, 8, 220; Базилевич, с. 413.

В 1492 г. грузинское (кахетинское) посольство посетило Москву. 156 Как уже отмечалось, по всей видимости, оно было не первой грузинской миссией к Ивану III. 157 Письмо кахетинского царя Александра Ивану III, сохранившееся только в русском переводе, относится, скорее всего, к предыдущему посольству (1482). Обе миссии, должно быть, имели одну цель. Александр передавал приветствия Ивану III как защитнику всего православного христианства от давления мусульман. 158

156.ПСРЛ, 12, 232.

157.См. выше; и Базилевич, cc. 409-411.

158.Текст письма царя Александра см. Карамзин, Примечания, No 370 к т. 6; Белокуров, 1, сс. xxi-xxii.

Через Крым Иван III старался наладить дружественные отношения с мамлюкским султаном Египта. 159

В 1491 г. крымский хан Менгли-Гирей написал Ивану III, что получил послание от султана Египта, в котором речь идет о подарках для установления дружеских контактов между ними. Менгли-Гирей объяснял Ивану III, что использовал его (Ивана) подношения в качестве подарков оттоманскому султану Баязеду и теперь не имеет ничего подходящего, чтобы послать султану Египта, и настаивал, чтобы Иван III выслал ему (Менгли-Гирею) несколько ценных даров, таких, как соболя и моржовые клыки, для отправки в Египет. 160 Судя по всему, Иван III послал Менгли-Гирею то, о чем он просил. Затем, в 1493 году, представитель Московии, Михаил Мунехин, отправился в Палестину и Египет. Николай Андреев предположил, что целью его миссии являлась передача пожертвований великого князя православным церквам. 161 )Это, без сомнения, входило в задачи Мунехина, но его главное поручение, по всей вероятности, заключалось в том, чтобы доставить новые подарки султану Египта, на этот раз без посредничества Менгли-Гирея. После этой поездки Мунехина стали называть Мизиур-Мунехин (от арабского названия Египта – Мизр).

159.Во времена Ивана мамлюкский султанат был еще независимым государством. Его захватил оттоманский султан Селим Ужасный в 1517 г.

160.Сборник, 41, 107.

161.Андреев, с. 318.

Хотя отношения между Иваном III и Менгли-Гиреем оставались дружественными, среди московских купцов, которые имели дела в Крыму, росло недовольство высокими пошлинами, установленными турками, а также разными притеснениями со стороны турецких чиновников. До появления в Крыму турок русские купцы платили крымскому хану таможенную пошлину (тамгу) в объеме 7 процентов от стоимости товара и специальный налог – 16 денег с человека – мурзе Ширину (Ширины являлись самым могущественным родом среди крымской татарской аристократии). Если русским нужно было отправляться из Каффы морем, они платили тамгу в 5 процентов от стоимости товара, что освобождало их от всех других сборов по возвращении обратно. Теперь турки увеличили размеры всех таможенных пошлин и установили новую тамгу в Очакове, которую русским приходилось платить, даже если они там не останавливались. Более того, купцы жаловались, что турки заставляли их работать на строительстве укреплений, например в Азове. Если член общины русских купцов заболевал во время пребывания в турецком городе, немедленно опечатывались товары всех членов этой общины. После выздоровления купца общине возвращалась только половина товара. Если купец умирал, весь товар конфисковывали. 162

162.Сборник, 41, 312-313; Базилевич, cc. 417-418.

В качестве ответной меры Иван III в 1492 г. запретил русским купцам торговать в Крыму. Тогда же, через Менгли-Гирея он направил письмо султану Баязеду, спрашивая, известно ли тому об обидах, наносимых подданным Ивана III, и предлагая прислать турецкого посла в Москву для обсуждения этого вопроса. Неизвестно, получил ли Иван III ответ от султана, но три года спустя Баязед решил реорганизовать турецкую администрацию в Крыму и отправил одного из своих сыновей, молодого шах-задеха Мухаммеда (буквально – «сына верховного правителя») в Каффу в качестве наместника. К Мухаммеду был назначен советник. Менгли-Гирей сообщил Ивану III, что Мухаммед уполномочен рассмотреть жалобы русских купцов. Вскоре (зимой 1495-96) Мухаммед отправил к Ивану III посла, но того арестовали в Киеве по приказу великого князя Александра Литовского и не позволили проследовать в Москву. Воспользовавшись началом переговоров, которые так и не состоялись, Иван III отправил своего посла Михаила Плещеева в Каффу, чтобы поблагодарить Мухаммеда, а затем в Константинополь, для переговоров с самим Баязедом.

Плещеев имел от Ивана III строгие инструкции не раскрывать турецким пашам цели своей миссии до встречи с султаном, а также не преклонять перед султаном коленей. Отказ Плещеева подчиниться требованиям турецкого протокола привел пашей в бешенство. А. Крымский остроумно замечает, что если бы подобный инцидент произошел при Мухаммеде II, то посла, несомненно, казнили бы. 163 На счастье Плещеева, Баязед отличался мягким характером и согласился принять его (в мае 1497 г.). 164 В своем ответе Ивану III Баязед сказал, что некоторые жалобы русских купцов лживы, но он тем не менее приказал своему сыну, наместнику в Каффе Мухаммеду, принять строгие меры, чтобы предотвратить притеснения русских купцов и обеспечить справедливое к ним отношение.

163.Крымский, с. 113.

164.О посольстве Плещеева к султану см. Сборник, 41,231-236, 241-249.

В 1499 г. Иван III отправил в Константинополь другого посла, Александра Голохвастова. Он должен был выразить благодарность Баязеду за его готовность облегчить условия торговли, а также предложить направить в Москву турецкого посла непосредственно от Баязеда, а не от Мухаммеда Каффского. Баязед хорошо принял Голохвастова. Однако в ответе Ивану III султан, хотя и выказал дружеское расположение, ничего не сказал об отправке посла в Москву. Дальнейшие контакты между Москвой и Константинополем в правление Ивана III осуществлялись через Каффу. 165

165.О посольстве Голохвастова см. Сборник, 41, 280-282.