Россия всегда права!

Афанасьев Александр

Конечно, там была коробка-автомат, как иначе. Буксировать машины с такими коробками нельзя – но мне это до дверцы, мне лишь бы еще метров десять протолкать. Вслушиваясь в стрельбу – карабин заглох, бухали теперь пара ружей двенадцатого калибра и пистолет – и стараясь не светиться в остеклении кабины, я переключил коробку на нейтраль, повернул руль так, что, по моим подсчетам, как минимум метров пять еще протолкаю. Потом ничего не поделаешь, если дальше не пройдет, придется еще раз повторять эту эскападу, и, возможно, уже под огнем.

Впервые я пожалел, и сильно, что выехал в город.

Я так и не понял, откуда тогда он взялся. Просто поставил машину как нужно, захлопнул дверь, побежал обратно – и столкнулся с ним. Человек бежал быстро, очень быстро, он сматывался – и мне тоже

совершенно не улыбалось провести даже лишнюю секунду вне бронированного чрева «Форда». Поэтому – столкнулись мы знатно, как игроки в футболе [52] , с искрами из глаз, и оба упали. Я только потом узнал, что у него повреждена рука, пока что мне каким-то чудом удалось схватиться за карабин. Прежде чем противник сориентировался, я рванул карабин на себя, выводя заодно и его из равновесия. В такой ситуации обычно человек хватает свое оружие и не отдает – он же поступил правильно, выпустил оружие. Его рука, почему-то левая – левша, видимо, – нырнула за пояс – и в следующую секунду неизвестный уже целился в меня из пистолета. Но и я успел перехватить карабин и вскинуть его к плечу, стоя на коленях. Так что когда неизвестный направил на меня пистолет – я прицелился в него из карабина буквально в упор, с метра или даже меньше. Как в кино, снимаемом в Гонконге, вот только когда в тебя целятся из пистолета с пары метров, сам ты это как кино не воспринимаешь.

52

В САСШ футбол – это что-то, похожее на нашу лапту, а то, что считается футболом у нас, – у них это соккер.

– Not loaded [53] , – выдохнул мой противник, целясь в меня.

– Let’s try it… – ответил я.

Долго целиться друг в друга нам не дали – слева забухало ружье, картечь хлестнула по борту машины, с хрустом осыпались стекла в «Бовилле» – и я, выругавшись на великом и могучем, ушел с линии огня, прикрылся высоким бортом вэна. Мой противник среагировал моментально, едва ли не быстрее меня – он укрылся за высоким бронированным капотом «Форда». И тоже выругался. Ублюдки стреляли, в любой момент они могли нас обойти – и надо было что-то делать.

53

Не заряжен. Ответ: давай проверим это.

В отличие от «АК» – в карабинах Кольта невозможно отодвинуть затвор назад и посмотреть, есть ли патрон в патроннике. Но зато здесь был пластиковый магазин от Magpul, в котором есть прозрачное окно для определения количества патронов в магазине. В темноте я разглядел, что патронов восемь-десять есть, карабин стоял на одиночном огне – то, что нужно.

Если ты участвуешь в перестрелке, прячась за машиной, и твой противник тоже прячется за машинами – всегда смотри, прикрыты ли твои ноги, и воспользуйся промашкой противника в этом вопросе. Человек подсознательно воспринимает баррикаду в виде машины как стену – но это не так, между днищем машины и дорогой всегда есть какое-то расстояние, и если ноги противника видны, то… Я моментально наклонился вниз, увидел в темноте движение, растянулся на асфальте и сделал один выстрел. Большего не потребовалось – противник с диким воем растянулся на асфальте, добивать я его не стал. С той стороны открыли огонь, уже беспорядочный, я перекатился по асфальту, чтобы не подниматься и не становиться мишенью, – и оказался напротив открытой дверцы «Форда» как раз в тот момент, когда пацан разобрался с ситуацией и собрался сваливать. Правильно, двигатель-то работает, что бы и не свалить. Сотню метров проедешь, потом машина остановится, потому что у меня в кармане карточка противоугонной системы…

– Не возражаешь? – сказал я по-русски, прицелившись в неизвестного из карабина. – Лезь на соседнее и не дури.

Русский язык сыграл просто волшебную роль. Почему русский? Да потому, что в стесненных жизненных обстоятельствах, таких как сейчас, русский человек начинает ругаться на великом и могучем, потому что никакой другой язык не передаст всю полноту его ощущений. Английские четырехбуквенные слова [54] – с русским матом и рядом не стояли. Когда по нам открыли огонь из ружья, я выругался, и точно на таком же языке выругался неизвестный. Значит, свой. В Тегеране так по связи опознавались – ни один перс, араб или афганец не мог так выражаться, мат в эфире стоял сплошной, уши вяли.

54

В английском языке посылают не на три буквы, а на четыре, потому что большинство ругательств в этом языке состоит из четырех слов. Shit, fuck и так далее.

Толкнувшись от асфальта, я поднялся – и как бегун с низкого старта вломился на водительское сиденье «Форда»…

Крупная картечь хлестнула по лобовому стеклу как раз в том месте, где сидел я, оставив созвездие белых разводов и лишив меня нормальной видимости. Тот, кто сидел рядом со мной, опять выругался по-русски, ныряя вниз.

– Машина бронированная, сиди! – крикнул я по-русски.

Да что же делать-то…

По нам выстрелили из дробовика дважды, дробь хлестнула по капоту, ударила по стеклу – без толку. Немцы знали, что такое бронирование, даже если прострелят шины – все равно уедем, там специальные вставки.

– Да твою мать! – выругался я, нажимая на газ.

Трехсотсильный восьмицилиндровый дизель потащил машину вперед вместе с «Бовиллем» на переднем бампере, в этот момент мой попутчик открыл дверь со своей стороны. В него выстрелили, кажется, уже из автомата, но бронестекло остановило и автоматные пули, а он выстрелил раз пять или шесть и захлопнул дверь.

В этот момент мне удалось сволочь «Бовилль» до перекрестка и отодвинуть в сторону, перекрывая боковую дорогу. Впереди было свободно – и «Форд» рванулся вперед.

– Еще патроны к карабину есть? – крикнул я, осматриваясь по всем сторонам.

– Да!

– Перезаряди!

Карабин лежал между нами, неизвестный откуда-то достал магазин, дослал его до щелчка. Черт бы побрал весь этот мятеж.

– Машина вся бронированная! Но люк большой! Если что, будь готов стрелять из люка, понял?

– Понял!

От дороги отрываться было нельзя, все это напоминало безумный городской слалом в какой-то компьютерной игре – но я все же кинул взгляд на моего попутчика. Совсем молодой по виду, а по навыкам – его тренировали те же люди, что и меня. Флот или армия, разведчик воздушного десанта, морской пехоты, горный стрелок, часть особого назначения, спецназ жандармерии, возможно даже боевой пловец. Говорит по-русски, и с виду тоже русский, славянин. Здесь почему-то это называется «кавказский тип», хотя чистокровного русского от уроженца гор Кавказа можно запросто отличить. Интересно знать, в какую передрягу он попал.

Фары – не автомобильные, а прожектора с крыши – осветили салон сзади. Все-таки прицепились, ублюдки…

– Как люк открывается?

Вместо ответа я нажал на кнопку – на «Форде» панорамный люк, очень большой. В самый раз для стрельбы.

Мне понравилось, как мой попутчик с ними разделался. Встал прямо на сиденье, не обращая внимание на стрельбу нам вдогонку, и сделал только два выстрела – но выстрелы точные, один – по водительскому сиденью, другой – по пассажирскому. Внедорожник – мне показалось, это был старый «Форд Бронко», любимый небогатыми искателями приключений и любителями внедорожных рейдов. Внедорожник, уже никем не управляемый, свернул влево и во что-то с грохотом врезался…

Мой попутчик забрался внутрь, зажал винтовку коленями.

– Я еду к побережью. Если проберемся. Потом в аэропорт. Если тебе нужно…

– Просто высадите меня где-нибудь. И спасибо.

Я криво усмехнулся.

– Это еще вопрос, кто кому спасибо говорить должен. Ты русский?

– Можно и так сказать.

Я повернул к Марине дель Рей, если там не устроили баррикады, то сейчас будем на месте. Но вряд ли устроили – это не жилой район, тут защищать нечего. Только грабители могут быть.