Россия за Сталина! 60 лет без Вождя
Шрифт:
«Немецкая делегация посетила и моторостроительный завод. В ее составе были специалисты, когда-то… работавшие на этом заводе. Они увидели самое современное оборудование и современную технологию. Моторы собирались у нас уже на конвейере, чего на германских заводах еще не было… Одна операция – посадка блока на картер – особенно поразила немецких специалистов. Тут точно в соответствующие отверстия входило множество шпилек – длинных и коротких. Осуществлялось это лишь нажатием кнопки – блок сразу садился на свое место. Пришлось признать, что русские тут обошли их».
Вряд ли в 1940 году и гости, и хозяева предполагали, что их продукции так скоро придется столкнуться в прямых и жестоких воздушных боях…
Но так произошло.
СТАЛИН в Великой Отечественной войне – это, пожалуй, самая недискуссионная (хотя для многих все еще, увы, дискуссионная) линия в теме Сталина…
Даже автор «академически» клеветнической книги о Сталине, современный гейдельбергский профессор Хайнц-Дитрих Леве (я с ним читателя позднее познакомлю теснее) признает: «К числу исторических заслуг сталинизма и лично Сталина относится то, что большевистская система почти в одиночку сумела сокрушить гитлеровскую Германию».
Такое признание, такая оценка из уст откровенного либерала худшего толка, записного антикоммуниста, заказного антисоветчика и антисталиниста, дорогого стоят! Поэтому на теме «Сталин и война» я могу долго не задерживаться, а начну с конца – с того, что по итогам войны можно уверенно утверждать, что Сталин – безусловный и очевидный полководец № 1 во всей мировой истории!
Это так уже потому, что Сталин стоял во главе победоносной страны и ее Вооруженных сил, одержавших победу в беспрецедентно масштабной войне, и близко не сравнимой даже с Первой мировой войной.
Мы знаем в новой истории мира, пожалуй, лишь шесть случаев, когда огромной войной реально руководили непосредственно верховные вожди нации. Это – если перечислять в хронологическом порядке: Петр Великий и Карл XII, Фридрих II, Наполеон Бонапарт, Николай II, Гитлер и Сталин.
При
В такой войне верховный вождь-полководец обязан мыслить как стратег не только в части непосредственно военных действий. Он должен быть организатором и двигателем всех военных усилий государства и общества – от работы промышленности до идеологического обеспечения войны.
Петр Великий со своей задачей справился не сразу, но в итоге справился блестяще. Карл безнадежно провалился.
Фридрих II вел войны хотя и успешно, спору нет, и звание «Великий» получил не зря, однако войны Пруссии были все же локальными. Да и спас пруссаков после их поражения от русских под Кунерсдорфом обожатель Фридриха – недолговечный российский император Петр III.
Наполеон начал блестяще, но в итоге задачу тоже провалил.
Николай II был органически бесцветен, поэтому и начал за упокой, и закончил тем же…
О Гитлере много говорить не приходится, в том числе и потому, что победителем Гитлера был именно Сталин.
Итого положительный баланс полководцев-вождей имеет в мире лишь Россия .
Петр и Сталин!
А первым из двух оказывается второй – Генеральный секретарь ЦК ВКП (б), Председатель Государственного Комитета Обороны, Верховный главнокомандующий, Народный Комиссар Обороны СССР, Генералиссимус Советского Союза…
Уровень, масштаб, характер и разнообразие проблем, которые необходимо было решать Сталину и которые он решал и решил, были несопоставимы ни с чем ни в одной сфере человеческой деятельности ни до, ни после войны.
Так кто полководец № 1 мировой истории?
Но если так, почему война началась так, как она началась?
А как, к слову, она началась?ВЕДЬ началась война – я имею в виду прямую войну, с разрывами бомб и снарядов, – для разных людей и на разных участках фронта очень по-разному…
Кто-то встретил войну в кальсонах, а кто-то – и в окопах…
Почему вышло так, если – по версии хрущевцев и ельциноидов – должны были спать все ?
Кто-то с первых часов войны воевал не только стойко, но и умело, а кто-то панически бежал и не освоил науку побеждать даже к середине второго года войны.
Чья вина в последнем?
Ну, для нынешних либералов вне сомнений, что в кальсонах бежали и сдавались в плен исключительно по вине Сталина…
А кому же в заслугу надо поставить тех, кто воевал стойко, умело и воевал с первых же секунд войны, сразу же ставшей Великой Отечественной?
И, кстати, кому в заслугу надо поставить то, что все – и воевавшие стойко, и воевавшие плохо – к 22 июня 1941 года имели в своем распоряжении отнюдь не дубье, а вполне современную массу вооружений?
Только новейших танков Т-34 армия получила более полутора тысяч единиц, а к ним – более десяти тысяч других танков, не один десяток тысяч единиц артиллерии, тысячи самолетов…
Кто дал это армии?
Верный ответ один – дала страна, дал народ.
А кто организовывал усилия народа?
И не единовременные усилия, а многолетние, потому что ни танковой промышленности, ни танка за пару недель не создашь…
Кто руководил всем этим – созданием черной и цветной металлургии, машино-, станко– и приборостроения, химической и прочей промышленности?
Кто, собственно, повел Россию по пути к крупной и развитой индустрии, и повел – через все сомнения и помехи – форсированным маршем?
Не проглотив язык и не засунув совесть в карман, ответ на эти вопросы надо давать ведь единственный, не так ли?
И ответ этот: «Сталин».
А когда война началась?
Я имею в виду – началась для Сталина…
Если кто-то уверен, что она началась для него – как осознание свершившегося факта – в пятом часу утра 22 июня 1941 года, то такая уверенность глубоко ошибочна, уверяю всех!
По сути, неизбежность войны – неизбежность не стратегическая (в этом смысле война как раз не была, на мой взгляд, неизбежной), а неизбежность в реальном масштабе времени, в течение ближайших дней – была осознана Сталиным не позднее чем за три дня до начала войны .
В своих прошлых книгах я не раз подчеркивал, что три ключевых предвоенных факта замалчивались десятилетиями и им не дана на «академическом» уровне должная оценка по сей день.
Вот эти факты:
1. Предложение Сталина Гитлеру за несколько дней до войны срочно направить Молотова в Берлин для консультаций.
2. Инспекционный полет полковника Захарова вдоль советско-германской границы за несколько дней до войны .
3. Вывод управления Западного и Киевского Особых военных округов на полевые фронтовые командные пункты с 19 июня 1941 года, то есть – за три дня до войны …
Все три события не могли произойти без прямой инициативы Сталина, и только Сталина!
Первый и третий факты в особых комментариях не нуждаются, второй я подробно анализировал не раз ранее (например, в книге «Берия – лучший менеджер ХХ века») и сейчас остановлюсь на нем кратко.
Не позднее 18 июня 1941 года боевой, имевший опыт боев в Испании и в Китае, командир 43-й истребительной авиационной дивизии ЗапОВО полковник Захаров получил от командующего ВВС округа генерала Копца (через неделю он застрелится, а может – и будет застрелен ) задание немедленно пролететь на самолете У-2 вдоль государственной границы по 400-километровому маршруту до Белостока.
При этом Захаров, взявший штурманом в полет штурмана дивизии майора Румянцева, должен был периодически сажать самолет «на любой подходящей площадке», и каждый раз к самолету молча подходил пограничник, без вопросов принимал оперативный отчет, который Захаров писал на крыле, и, так же молча козырнув, удалялся…
Организовать получение и немедленный съем информации в таком режиме мог только нарком внутренних дел Берия и только по прямому указанию Сталина, снесшегося перед этим с военными.
Так что не позднее чем к исходу дня 18 июня Сталин точно знал, что война начнется со дня на день, и уже 19 июня начался вывод управления двух Особых округов (и не только их, к слову) на фронтовые КП.
Но почему не были выведены на полевые позиции войска?
Не знаю, и это – вопросы к профессиональным военным историкам, жующим, пардон, сопли уже десятки лет то под «цк-кпссным», то под ельциноидным «гарниром» с маршалитетно-генералитетной «приправой».
Я пишу не исследование о том, кто прошляпил начало войны (хотя руки чешутся сделать это давно), и поэтому скажу лишь одно…
Чем внимательнее я всматриваюсь в тот период, тем больше у меня создается впечатление, что основной причиной катастроф 1941 года (в котором даже в первые дни войны были, между прочим, и победы) является неизжитая «отрыжка» ряда антигосударственных и антисталинских заговоров.
Причем – не только недобитого и недовскрытого заговора Тухачевского…
Вот Арсен Мартиросян в своих капитальных трудах прямо указывает перстом на конкретных виновников, но я не склонен пока к подобным, совсем уж грустным, обвинениям – слишком многое стоит под вопросом. И ясно для меня пока одно: начало войны было кем-то прошляплено , кем-то – сознательно сорвано, но непосредственной вины Сталина в этом нет. О личной ответственности (не вине!) Сталина можно говорить лишь в рамках принципа ответственности без вины.
Однако не забудем, что при таком подходе единоначальник не только ответственен за все просчеты всех во вверенном ему деле, но и в первую голову должен быть признан источником и организатором всех успехов этого дела!
На Сталина же десятилетиями валят чужие грехи, напрочь отказывая ему в его собственных великих заслугах!
Скажем, сегодня почти любой, якобы интересующийся историей войны, без запинки отбарабанит, что Киев мы сдали потому, что умный Жуков хотел-де войска отвести, а бездарный Сталин этого не позволил, Киев был сдан, и 600 тысяч попало плен…
А ведь и в плен попало хотя и немало, но раза в три меньше, и с Киевом не все так очевидно…
В период боев за Киев осенью 1941 года начальником штаба Юго-Западного фронта был генерал-майор Василий Тупиков (1901–1941). До 22 июня 1941 года он служил военным атташе в Берлине (кодовый псевдоним в ГРУ ГШ – «Арнольд»), в марте 1941 года предупреждал о возможности нападения Германии в ближайшие месяцы. Уже то, что он по возвращении в СССР был назначен на такой ответственный пост, аттестует его соответственно.
Так вот, когда в районе Киева сложилась критическая обстановка, Тупиков 14 сентября направил на имя Сталина шифротелеграмму с просьбой разрешить оставить Киев и начать отвод войск на левый берег Днепра.
Через два часа Сталин вызвал к аппарату «Бодо» командующего фронтом Кирпоноса, члена Военного совета Бурмистенко, Тупикова и спросил Кирпоноса – согласен ли он с телеграммой Тупикова?
Вместо командующего ответил Бурмистенко, бывший также секретарем ЦК КП (б)У, и заявил, что он-де «и командующий» не согласны «с паническими настроениями Тупикова» и «готовы удерживать Киев любой ценой».
Далее разговор шел так:
« Сталин . Я требую ответа у Кирпоноса, командующего. Кто командует фронтом – Кирпонос или Бурмистенко? Почему за командующего отвечает член Военного совета, он что – больше всех знает? У Кирпоноса разве нет своего мнения? Что у вас случилось после нашего с вами разговора 8 августа? Отвечайте.
Кирпонос . Фронтом командую я, товарищ Сталин.
Сталин . Почему Тупиков паникует? Попросите его к аппарату. Вы, товарищ Тупиков, по-прежнему настаиваете на своих выводах или изменили свое мнение? Отвечайте честно, без паники.
Тупиков . Товарищ Сталин, я по-прежнему настаиваю на своем мнении. Войска фронта на грани катастрофы. Отвод войск на левый берег Днепра требуется начать сегодня, 14 сентября. Завтра будет поздно. План отвода войск и дальнейших действий разработан и отправлен в Генштаб. Прошу вас, товарищ Сталин, разрешить отвод войск сегодня. У меня все.
Сталин . Ждите ответа…»
Кончилось тем, что войска за Днепр не отвели.
19 сентября 1941 года Киев пал…
Трагедия?
Безусловно – да.
Еще и какая…
Но у этой трагедии (между прочим, Кирпонос, Бурмистенко и Тупиков погибли) не один фактор и не одна причина…
Винят Сталина, реже – Кирпоноса, но это ведь война, все заранее не оценишь, тем более что командующий фронтом заверил – Киев удержим.
А Жуков?
Ну, что Жуков…
В своих «Воспоминаниях и размышлениях» он дает такое описание событий, которое, мягко говоря, не подтверждается документами, а говоря точно – противоречит им.
Так, Жуков описывает, как он 29 июля 1941 года попросился на прием к Сталину с картами и стал докладывать в присутствии еще одного лишь Мехлиса.
Но 29 июля Жуков вообще не входил в кабинет Сталина – это мы после публикации «Журнала посещений кремлевского кабинета И.В. Сталина» можем установить точно.
Жуков был у Сталина на совещании 20 июля в числе других, однако Мехлиса там не было – он заходил к Сталину на 10 минут до совещания.
30 июля Жуков сдал командование Генштабом Шапошникову, но распоряжение об этом получил вряд ли в кабинете Сталина от Сталина, поскольку следующее после 20 июля появление Жукова у Сталина отмечено лишь 5 августа, и опять – на совещании с участием Тимошенко, Шапошникова, Щаденко, Василевского и начальника ГАБТУ КА Федоренко.
То есть день 29 июля 1941 года Жуков описывает в своих мемуарах недостоверно. А что касается Киева, то как раз 29 июля Жуков датирует свое предложение Сталину сдать Киев.
Но реально-то острота вопроса возникла почти на месяц позднее !
В ответ на июльское предложение Жукова сдать Киев Сталин – по Жукову – вспылил, сказал, что это «чепуха». И теперь – по Жукову – вспылил уже Жуков, якобы сказал, что если-де «начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего», и попросил отставки и направления на фронт…
Может, так оно и было, но вот документы свидетельствуют об ином, достоверен лишь факт замены Жукова Шапошниковым 30 июля 1941 года. Последний не появлялся в кабинете Сталина с 22 июня 1941 года, но начиная с 30 июля был там 31 июля, 2, 3, 4, 5 августа и т. д.МОЖНО последовательно разобрать всю историю войны, обнаруживая, что Сталин действовал в ней совсем не так ошибочно, как это представляют, и даже действовал чаще наоборот – безошибочно.
Сталин был не просто формально Верховным главнокомандующим – и царь Николай им считался… Сталин был компетентным и адекватным верховным вождем России во время самой тяжелой и масштабной ее войны.
Да, факт наличия сталинской полководческой школы позднее ставил под сомнение даже один из неплохих представителей этой школы – маршал Соколовский. Но когда и где он высказался так? А в хрущевские времена – в1962 году, в коллективной и нормативной монографии «Военная стратегия», вышедшей под редакцией Соколовского.
Увы, не один Соколовский оказался недостойным имени, памяти и гения своего Верховного… Однако сталинская школа полководческого искусства – несомненный факт общей и военной мировой истории!
Причем суть этой школы даже не в разработке тех или иных методов стратегических операций и т. д., а в том принципе, который Сталин, как творческий марксист, внедрил и в военное дело: «Военная наука – не догма, а руководство к действию, а военная стратегия – творческое, постоянно развивающееся учение»…
Вершиной военного искусства и планирования Сталина, причем планирования не только фронтовых операций, но и системного комплекса тылового, народно-хозяйственного обеспечения этих операций, стали некогда знаменитые, а нынче забытые, замолчанные десять сталинских ударов.
«Десять сталинских ударов» – это непрерывная серия нередко параллельных стратегических наступательных операций одного лишь 1944 года… В свое время была издана книга, которая так прямо и называлась, и хотя это строго документальный труд, он читается как величественная поэма!
Сталин лично написал или внимательно отредактировал многие из приказов Ставки Верховного главнокомандования, и прежде всего таких, которые обобщали фронтовой опыт и на этом основании определяли боевые принципы руководства войсками и организации боевых действий разных видов и родов войск.
Особенно велик, как я понимаю, личный вклад Сталина в разработку идеи и принципов артиллерийского наступления – «фирменного» «ноу-хау» Красной Армии во Второй мировой войне.
Все это можно показать, но я ведь пишу книгу не о войне, а о Сталине, а война в жизни Сталина, хотя и стала высшим испытанием, не была основным событием.
Основными были Большой Ферганский канал, горящие глаза детишек в Артеке, Магнитка, Турксиб, Днепрогэс, фильм «Чапаев», объятия Чкалова, совхоз «Гигант», первый советский (он же и первый русский!) подшипник, московское метро и московские «высотки», а в целом – ставшая одной сплошной стройкой страна…НЕЛЬЗЯ понять крупную историческую личность, не обладая чувством историзма, во-первых, и хорошим знанием его времени, во-вторых.
Под чувством историзма я понимаю умение и способность посмотреть на события глазами современника той эпохи, которую историк описывает и анализирует. Юная девушка XXI века, восхищенно наблюдающая за натуралистическим процессом казни, безусловно должна быть отнесена к натурам развращенным и бездушным.
А юная девушка XVI, скажем, века, увлеченная повешением или четвертованием на Гревской площади Парижа?..
Для нее-то это было всего лишь вполне привычным зрелищем, и присутствие на нем не лишало ее нормального восприятия других явлений жизни тогдашнего общества.
Или – лишение человеческого существа жизни… Это – тяжелейшее испытание для любого нормального человека.
Но вот дважды Герой Советского Союза, командир партизанского соединения и секретарь подпольного обкома Федоров-Черниговский приводит в своей книге «Подпольный обком действует» удивительный диалог, обнаруженный им в дневнике погибшего командира роты агронома Громенко.
Эти строки сто́ят того, чтобы читатель познакомился с ними:«Февраль 1. Был разговор с командиром второй роты Балабаем (директор сельской школы, историк. – С.К .) Мы с ним дружим. Стоящий человек. Не погасила в нем война ничего человеческого. У него кинжал есть длиной побольше полуметра. Я видел, как этим кинжалом Александр Петрович протыкал фашистов насквозь, бил, как свиней. Спрашиваю: «Как ты считаешь, Александр Петрович, портит тебя война, ожесточает характер? Ведь раньше ты никогда не убивал людей». Улыбается. Улыбка у него добрая. Ответил так: «Я человека и сейчас не могу убить. Ты понимаешь?» Я попросил объяснить. Он подумал и прибавил: «Предположим, я окажусь в большой нужде. Бандитом и убийцей все равно не смогу стать. Или поссорюсь с товарищем, я ведь не кинусь на него с ножом, женщину из ревности тоже не убью, ребенка не обижу». Я продолжаю спрашивать: «В таком случае какое влияние оказала на тебя война, переменился у тебя характер?» – «Что за вопрос, конечно…» Разговор не кончили, его вызвали. Я потом думал сам, что́ в нас переменилось…»
Убивающий человек, не способный стать убийцей! Парадокс? В том-то и дело, что – нет. Напротив, это – высшая логика человечности и высший тип гуманизма – деятельный гуманизм.
Это ведь и есть то, что можно понять или оказавшись на месте Громенко и его товарищей – месте оскорбленных за свою Родину и свой народ народных мстителей, или…
Или – верно представив себя на их месте!
Сталин и Громенко не только жили в одно и то же историческое время. Они были – каждый на своем уровне и месте – творцами, создателями эпохи! Они не только чувствовали, но и действовали одинаково – каждый на своем месте.
Эта эпоха была названа именем Сталина, но создавалась она Сталиным вместе с Громенко и миллионами других сознательных строителей нового общества, воспитанных Сталиным…
Потому они и шли в бой не только за Родину, но и за Сталина !
Историк, не обладающий способностью понять все это профессионально , более чем регистратором фактов стать не может.
Показательный пример…
Ленинградский историк Алла Кириллина в 2001 году выпустила книгу «Неизвестный Киров» – честное исследование о Кирове, настолько же великолепное по фактам, насколько слабое по концепции, по проникновению в проблемы и дух эпохи Сталина и Кирова.
В разделе «Сталин и Киров» Кириллина сообщает, в частности, о выступлении Кирова на пленуме Ленинградского обкома ВКП (б) 17 декабря 1929 года. Пленум проходил накануне 50-летия Сталина, но, как подчеркивает Кириллина, он был плановым, а не собранным по поводу сталинского юбилея.
На пленуме обсуждались вопросы коллективизации сельского хозяйства, но Киров произнес там и речь о Сталине, где были и такие слова: « Если кто-нибудь, прямолинейно и твердо, действительно по-ленински, невзирая ни на что, отстаивал и отстаивает принципы ленинизма в нашей партии, так это именно товарищ Сталин… Надо сказать, что с того времени, когда Сталин занял руководящую роль в ЦК, вся работа нашей партийной организации безусловно окрепла… Пусть партия и впредь под этим испытанным, твердым, надежным руководством идет и дальше от победы к победе… »
По поводу этих слов Кириллина (как ей, очевидно, представляется, иронично и язвительно, а на самом деле – близоруко) замечает, что, мол, эта речь Кирова мало чем отличается от тостов и приветствий застойного времени, в дни юбилеев «дорогого Леонида Ильича Брежнева» или «дорогого Никиты Сергеевича Хрущева»…
Вот это я и называю отсутствием у историка чувства историзма!
Алла Кириллина как человек, как личность формировалась в пресловутые «застойные времена», в «эпоху» неискренних, казенных речей «вождей» и все более неискренних общественных чувств. И свое ощущение своей «эпохи» – «эпохи» в кавычках – Алла Кириллина некритически и антиисторично переносит на свою оценку совершенно иной эпохи – великой эпохи Сталина и Кирова.