Россия загробная
Шрифт:
В четверг в час дня он наконец покинул туннель. Когда он вышел из тяжелых овальных дверей, в глаза ему со страшной силой и скоростью хлынул яркий ослепительный свет, и он зажмурился. Он уже забыл, что на земле всегда жара и пахнет гарью от горящих вокруг Москвы лесов и шатурских торфяных полей. Он не захотел ехать на лифте, а пошел на пятый этаж пешком. Он шел по лестницам и коридорам института, всклокоченный, в мятой рубашке с грязным воротничком и серыми манжетами, и улыбался всем, кто попадался ему навстречу. Его слава летела впереди него. Он не успел дойти до своего кабинета на пятом этаже, а весь институт уже знал, что гениальный физик совершил новое великое открытие.
2.
По всему городу Протвино веяли красные флаги. Красный цвет особенно сильно сгущался на площади перед институтом. С трибуны, обтянутой красным кумачом, заместитель директора института, академик Федорцев,
В Москве, на Красной площади, уже все было готово к прибытию с того света товарищей Троцкого и Свердлова. Здесь тоже веяли красные флаги. На лобном месте были установлены огромные портреты двух великих деятелей революции. В Кремле для них уже были подготовлены кабинеты, где на столах стояли новенькие ноутбуки Sony Vayo. Это были именные ноутбуки, на крышках которых были выгравированы имена и фамилии их будущих владельцев. Дело в том, что Ильич, который наряду с деятельностью по управлению Россией продолжал изучение современности, стал страстным поклонником высоких технологий. У него было три мобильных телефона, и всех приходящих к нему на прием он спрашивал с задором и всегдашним ласковым прищуром: "А вы, товарищ, мобильником какой фирмы пользуетесь?" Совершенно так же он интересовался компьютерными новинками, читая о них на сайте ixbt.com. Способности Ильича потрясали: он мгновенно превратился в весьма продвинутого пользователя, собственноручно снес со своего ноутбука Windows XP — Винда мастдай, батенька! — и поставил Убунту, с которой и возился в редкие часы отдыха. Он даже кое-что по мелочи программировал на Visual Basic. В эти вечерние часы в Кремле, когда он в одиночестве склонялся над клавиатурой, он казался очень одиноким, и поэтому Академия Наук вышла с предложением вернуть Надежду Константиновну. Ленин отказался с улыбкой: "Рано еще, пусть там посидит, отдохнет… Инессу тоже пока не надо… Троцкий нужнее".
Ход эксперимента был рассчитан на могучем суперкомпьютере Cray, закупленном на деньги, изъятые со счетов олигархов. Используя переменные Вермонта и его теорию меченых ионов, можно было почти со стопроцентной точностью сначала промаркировать отдельного человека в загробном мире, а потом обеспечить его появление в нужной точке пространства. Точкой прибытия революционеров была назначена Красная площадь, напротив Мавзолея был желтой краской нарисован круг, в котором и ожидалось появление товарищей Троцкого и Свердлова. Погрешность составляла плюс-минус десять метров и пять минут времени. Запуск протвинского коллайдера был назначен на полдень.
Утром в этот августовский день Илья Вермонт приколол к лацкану пиджака красный бант. Красными бантами были полны коридоры и кабинеты института. Даже слесари-сантехники в грязных робах и резиновых сапогах, вышедшие из туннеля за четверть часа до запуска установки, имели красные банты, а один из них еще и старый советский значок дружинника. В руках у них были цинковые ведра с водой и разводные ключи, а карманы были набиты резиновыми прокладками и комками пакли. В последний момент в туннеле потекли трубы, и они устраняли протечку, заматывая атомную физику тряпками, орудуя вантузами в отстойниках и вынося воду ведрами. Одновременно они ныли прибегавшему к ним каждые пять минут начальнику АХО, что у них нет новых букс. Это была правда, резиновые буксы временно исчезли в народном хозяйстве, переходившем на работу по плану. Взяв в ларьке на площади по бутылке калужского чешского пива на брата, они теперь устроились на скамейке и наблюдали за суетой на площади.
— Как бегают, гляди, Сулим! — сказал красномордый слесарь с значком дружинника. — Ученые, мля! Ща Троцкий им как бабахнет!
— А что сделает им Троцкий, дядя Боря? — философски спросил молодой татарин Сулим, потягивая холодное пиво.
— Кокнет, — коротко отвечал красномордый. Лицо у него было добродушное, но он любил пугать. — Всех, — он матерился, — поставит к стенке за пять минут, — он матерился, — а в первую очередь, — тут последовал список, в который входили бывший президент России, несчастный Трепаковский, поезд которого революционные рабочие загнали в тупик под Читой, дородный Бурлак, плохо помогавший Ленину, о чем писала газета "Правда", а также начальник ДЭЗа, который мухлевал с субсидиями, выделенными на ремонт теплотрассы в пятом микрорайоне.
В операционном зале на втором этаже института сияющий Вермонт, который утром этого торжественного дня даже попытался смочить водой и пригладить щеткой свои дыбом стоящие волосы, подошел к пульту. Большая красная кнопка глядела на него с улыбкой. Одну секунду ему показалась, что это не кнопка, а смайлик, перебежавший сюда с экрана его верной Тошибы. Смайлик подмигнул и мягко прогнулся под пальцем молодого физика. Нажатие кнопки запустило невидимый процесс в многокилометровой трубе коллайдера. Внизу, в черном туннеле, поперек которого по-прежнему стояли письменный стол Вермонта и его раскладушка, появилось голубоватое сияние. Всякая элементарная мелочь, закрученная в спираль мощным подъемом энергии, в панике уносилась в черную даль. Вслед за мелкими и бессмысленными частицами, как стаи разъяренных слонов, помчались тяжелые бозоны. Вдруг раскладушка подскочила, раздраженно сбросила с себя одеяло и, кувыркаясь, тоже понеслась в черную даль. Хлопающее и трепещущее одеяло устремилось вслед за раскладушкой. Стол держался дольше, но через три минуты сорок секунд после запуска он вдруг с громким треском развалился на части, которые сами собой поднялись в воздух и, равняясь друг на друга и светясь мрачным бордовым светом, со страшной скоростью отправились в преисподнюю.
Наверху в этот момент раздались аплодисменты. Собравшиеся аплодировали молодому академику Вермонту, который только что закончил свою маленькую речь. В своей краткой речи он объяснил принципы и цели эксперимента, в успехе которого был уверен. И не только в этом был уверен молодой ученый, так много переживший за эти летние недели, но еще и в том, что сейчас действительно наступает новая эпоха для человечества, когда станет возможным жить не умирая и творить без конца… Люди слушали его сбивчивую речь с удовольствием и ласково смотрели на его разъезжающиеся глаза и кривую улыбку… А в черном туннеле в это время вдруг медленно проступила высокая фигура старика в серой дерюжной хламиде, подпоясанной узким ремешком. Старик наклонялся всем телом вперед, как это делает человек, идущий против ветра, и медленно плыл по воздуху, не касаясь бетонного пола своими желтыми сандалиями. Глаза его были широко раскрыты. Вытянутой правой рукой он раздвигал перед собой кучки элементарных частиц, испускавших подрагивающее багровое сияние. Иногда на его пути вставал крупный, увесистый бозон, и он отталкивал его со своего пути со словами: "Кыш, нечистая!"
3.
Трибуны на Красной площади затихли в ожидании. Тут были послы, военные и культурные атташе девяноста семи стран, передовики производства заводов и фабрик, члены рабочих комиссий, которые возникали по всей стране по призыву Ленина, гордые офицеры в буденовках со звездами, считавшие себя наследниками Первой Конной армии, комсомолки в красных косынках, молодые люди во френчах, галифе и с красными бантами. Ильича на трибуне для гостей не было и быть не могло, а на Мавзолее он считал для себя нетактичным появляться. Ильич был в своем кабинете и видел происходящее на Красной площади — там пока что ничего важного не происходило — на экране ноутбука, в окошке онлайн-трансляции. Посматривая краем глаза на Красную площадь, Ильич одновременно разговаривал в Скайпе с председателем центробанка, который зажилил в своем тайном бюджетном загашнике миллиард рублей. Ильич говорил с ним, а про себя гордился и любовался своим ноутом, который с легкостью крутил два таких ресурсоемких процесса.
Вдруг на Красной площади раздался пронзительный свист, грохот и жуткий крик сотен голосов. По трибунам пошла волна. Ильич перевел взгляд на экран онлайн-трансляции. Он пропустил момент, когда продолговатый трехтонный камень с сидящим на нем верхом стариком с развевающейся седой бородой пронесся между Иверской и музеем и рухнул точно в середке желтого круга. Сейчас он с удивлением наблюдал этот высокий, в человеческий рост, камень, мрачно стоявший там, где ожидался товарищ Троцкий. Вместо товарища Троцкого на камне медленно выпрямлялся странный старик в серой хламиде. Но ни самообладание, ни чувство юмора не изменили Ильичу, который в своей жизни революционера сталкивался и не с такими неожиданностями. Он взял трубку прямой связи с операционным залом в Протвино — ужасные ретрограды работают в ФСО, надо заставить-таки их переходить на IP-телефонию! — и сказал человеку на том конце провода: — Ильич у аппарата. Кого вы сюда прислали? Этот старик не товарищ Троцкий! Я хорошо знаком с Львом Давыдовичем и заверяю вас, что это не он!
На том конце трубки в ответ истошно закричали. Там в этот момент по потолку прошла длинная молниеобразная трещина. Все, кто был в зале, бросились к дверям. Возникла толкучка. Люди в операционном зале уже некоторое время ощущали вибрацию пола под ногами, но полагали, что так и должно быть. Только Вермонт и физики знали, что никакой вибрации быть не должно, но ничего не говорили, потому что не понимали, что происходит. Приборы на пультах показывали резкий рост энергии в туннеле. Потолок в операционном зале рухнул в тот момент, когда Илья Вермонт в удивлении обернулся на крик. Одновременно во всех окнах института вылетели стекла.