Россия. Погружение в бездну
Шрифт:
«выделила боевую дружину из ста брокеров»
«Деловые парни» кормили и поили людей, потчевали даже деликатесами - балыком и осетриной. По свидетельству А. В. Коржакова,
«защитники» Белого дома «съели астрономическое количество еды. Около баррикад дымили полевые кухни. Кооператоры организовывали буфеты… На протяжении трех дней никто за питание денег не брал»
Свою лепту внесла здесь чета Хазановых: муж Геннадий потешал присутствующих с импровизированных подмостков, а жена Злата, имевшая собственную коммерческую фирму, кормила их бесплатно (Там
Что же подвигло кооператоров и деловых людей на такую щедрость? Эгоистический интерес или нечто возвышенное? А. А. Бородатова и Л. А. Абрамян склоняются больше ко второму варианту.
«Нам,
– пишут они,-
приходилось слышать не раз, что людям бизнеса было что терять, так что, защищая Белый дом или снабжая защитников изысканной бесплатной едой (в полуголодной Москве - осетрина и балык), они боролись за свое существование. Действительно, путчисты специальным пунктом своего указа били в первую очередь по предпринимателям и кооператорам (в «Коммерсанте» за 2.09.91 оцениваются убытки, которые успели нанести исполнители указов хунты за три дня путча). Однако не только соображения защиты интересов двигали деловыми людьми. Они тоже почувствовали себя частью народа и так же, как все, пережили всплеск патриотических чувств. Поэтому их подношения защитникам стоят в том же ряду, что и пирожки, приносимые к зданию парламента полунищими старушками» (курсив мой.- И.Ф.)
Забавная картина: в патриотическом экстазе слились толстосумы с «полунищими старушками». Но это - какой — то фарс, мифология, ничего общего не имеющая с наукой, пародия на августовские события.
Полагаем, что проблема борьбы за свое существование доминировала в поведении «деловых людей», пришедших к Белому дому. Казалось, им ничего не угрожало. В Обращении ГКЧП к советскому народу говорилось:
«Развивая многоукладный характер народного хозяйства, мы будем поддерживать и частное предпринимательство, предоставляя ему необходимые возможности для развития производства и сферы услуг»
Но Обращение содержит и другое обещание народу, которое делает понятными действия «деловых людей»:
«Мы намерены незамедлительно восстановить законность и правопорядок, положить конец кровопролитию, объявить беспощадную войну уголовному миру, искоренять позорные явления, дискредитирующие наше общество и унижающие советских граждан. Мы очистим улицы наших городов от преступных элементов, положим конец произволу расхитителей народного добра»
Намерение ГКЧП восстановить законность и правопорядок, пресечь расхищение народного добра - вот что пугало «деловых людей», поскольку их капиталы создавались обычно за счет обмана, спекуляции, воровства и присвоения общественной собственности, т. е. нечестным и преступным образом. Частные собственники, или, как их станут называть чуть позже, «новые русские», обогатившиеся криминальным путем, легко нашли общий язык с откровенными уголовниками, которые также собрались на Краснопресненской набережной, выступив в качестве «защитников Белого дома». То были вооруженные рэкетиры, ставшие, по мнению некоторых (с демократическим вывихом в сознании) специалистов,
«героями непроверенных рассказов об организованных военных акциях»
Нас уверяют, будто эти «герои», как и социальные их близнецы «деловые люди», сбегались к Белому дому в революционном порыве, охваченные чувством «всеобщей солидарности с теми, кто окружил живым кольцом Дом Советов. Именно это чувство «всеобщей солидарности» сняло
«оппозицию
Попытки придать возвышенность поступкам кооператоров и рэкетиров в памятные августовские дни выглядят, конечно, экстравагантно, но весьма и весьма сомнительно. Естественные враги (кооператоры и рэкетиры) превратились в эти дни в естественных друзей не потому, что были увлечены чувством «всеобщей солидарности», а потому, что в планах гэкачепистов почуяли для себя смертельную опасность.
Над их бизнесом, над их коммерцией,
– говорит А. И. Лукьянов,-
нависала какая — то, пусть неясная угроза»
(«Над «бизнесом» и «коммерцией» этих «деловых людей» нависла не какая — то неясная, а вполне определенная и реальная угроза, поскольку их «предпринимательская» деятельность в большинстве случаев не вписывалась в систему правопорядка и законности. Поэтому восстановление правопорядка и законности сулило большей части «предпринимателей» если не тюремные нары, то потерю жульнически приобретенного капитала, или, уж во всяком случае, «набивать карман» преступным образом.)
Вот почему им нужны были иные правители, настроенные не на восстановление законности и правопорядка или пресечение произвола расхитителей народного добра, а на сохранение правового хаоса и утверждение вседозволенности по части разграбления государственной собственности. Однако гарантировать все это мог лишь новый общественный, государственный и политический строй. Поэтому — то «деловые люди» и пронесли по улицам Москвы к Белому дому новое трехцветное знамя, позаимствованное из досоветского прошлого.
Таким образом, предприниматели и бизнесмены, а также порожденные их делом уголовные элементы составляли еще одну группу непосвященных в тайную суть августовских событий, занявшую «оборону» у Белого дома. В отличие от идеалистов, вставших за свободу и демократию, то были прагматики, защищавшие свои личные, корыстные интересы, отстаивавшие свободу разграбления огромного богатства, созданного несколькими поколениями советских людей, свободу распродажи несметных ресурсов страны.
Факт появления «деловых людей» у стен Белого дома с необычным знаменем симптоматичен. Если бы речь шла только о противодействии посягательствам союзной власти на самостоятельность России, то, наверное, незачем было бы вооружаться триколором, а следовало бы поднять узаконенный Конституцией флаг РСФСР. Но «деловые люди» решили осенить себя и «защитников» Белого дома другим стягом. Они не могли, на наш взгляд, не задумываться над тем, как отнесется к этому российское руководство, возглавляемое Ельциным. И то, что «деловые люди» все — таки появились на Краснопресненской набережной именно с трехцветным полотнищем, указывает на благосклонное отношение к данной акции со стороны российских руководителей. Остается, впрочем, догадываться: «деловые люди» предполагали такую реакцию или заранее знали о ней. Не исключено также и то, что кто — то из Белого дома дал им понять, что от них ожидает российское руководство. Последние два предположения нам кажутся наиболее вероятными и одинаково возможными, поскольку с 22 августа 1991 года
«бело — сине — красный стяг вновь стал государственным флагом России»
И это не явилось совершенной неожиданностью.
Ведь еще за год до того (в августе 1990 года) российское правительство по предложению министра внешнеэкономических связей В. Н. Ярошенко включило в повестку дня одного из своих заседаний