Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях

Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович

Наконец, «диаспоризация всей страны». Тут с В.А. Тишковым надо согласиться. Но к этому, к сожалению, привела опять-таки наша политика, в том числе и из-за отрицания, свержения этносов, этнонаций и этнонационального в широком плане, попыткой их однобокого сведения к культурно-национальной автономии. Мне приходилось выступать против самого термина «национально-культурная автономия». Точнее было бы назвать автономии этнонациональными объединениями, общинами. Но В. А. Тишкову и В.Ю. Зорину хотелось быть социалистами, но не ленинцами. Отсюда и меньшевистская терминология «скрытого национализма». Вот и «диаспоризация», когда по принятому закону все, «кроме русских в своей родной стране превращаются в диаспоры». А где-то и русские становятся «диаспорными», хотя потом некоторые из авторов НКА умудрились лишить их права организации своих НКА. «Бегство от этноса» свойственно для нашего государства, что часто приводит к бегству этносов от государства, бегству национальностей друг от друга. Порой с перестрелками и потерями. В этом плане у нас тоже богатая история. Этнонациональное уходит в неуправляемое поле стихийного. А задача ученого сообщества не мифологизировать этническое, не отрицать этносы, этнонации, не избегать этнонационального, а изучать их сущность и проявления в современных условиях. Без этого нельзя успешно формировать и российскую нацию в целом. А задача органов государственной власти, политиков – обустраивать этносы, этнонации в многонациональной стране, и формировать на основе гражданской солидарности, общности всей многонациональности нацию-государство. Мифология о «смерти этнонаций», о «конце наций» чрезвычайно преувеличена крайностями формулировок и потому будоражит не самые светлые чувства познания, развития и взаимообогащения этнонационального и многонационального в России, а рождает недоверие и ограниченность, этношовинизм

и этнонационализм. На основе таких идей возникают концепции, обосновывающие, что только русский народ может быть нацией и играть государствообразующую роль в Российской Федерации, а далее и тезис «Россия для русских», которого придерживаются уже около 60 % опрошенных (ВЦИОН). Среди них более 85 % русских, хотя этот тезис в качестве «настоящего фашизма» оценили 22 % русских и 59 % респондентов других национальностей [44] . Это тоже много. Но из таких мифов возникают и другие лозунги: «Окраины России – для нерусских». Видимо, почувствовав такое опасное стечение обстоятельств, ряд исследователей стали корректировать свои позиции. Так, В.А. Тишков впервые за последние годы заявил, что «признание российского народа как единой гражданской нации не отменяет наличие в России этнических общностей («народов» или «национальностей»)» и с учетом давней традиции использовал термин «нация» на данном историческом этапе. Прекрасно. Это то, за что меня постмодернисты и расисты обвиняли в этницизме. В многонациональной стране нужен постоянный поиск компромиссов, в том числе в теориях выстраивания настоящего и будущего. Будущее же – это перспективы полноценного развития наших этнонаций независимо от их численности, защита прав и свобод граждан независимо от национальности. И формирование на их гражданской общности и солидарности нации-государства, российской нации. Важно объединить и направлять на решение этой стратегической задачи свои теоретические поиски и практические усилия. Для этого написана и данная работа. При этом я далек от мысли свергать, тем более в чем-то ущемлять кого-то, и прежде всего В.А. Тишкова. Тишков мне друг, но народы России, их единство, как говорится, мне дороже. Гегель, Фихте вряд ли думали в свое время, что их идеи будут использованы для утверждения в Германии фашизма, нацизма. Гегель правильно понимал нацию как общность, у которой два родителя: с одной стороны, род, племя, впоследствии интегрированные в этнические общности, а с другой – общественные институты, возникающие в ходе образования нации-государства. Потом нацию-государство в Германии преобразовали в этнополитическое образование. Важно быть внимательными, чтобы наши теоретические рассуждения не использовались для возбуждения национал-шовинизма, с одной стороны, и национал-сепаратизма – с другой. В заключение, подводя итоги рассуждений по книге В.А. Тишкова «Реквием по этносу», хочется привести очень точную по этому поводу цитату: «…В первых образцах «исторической» правды (хотя бы в условном понимании этой историчности) «историческими» признаются только «свои» предания, а предания соседнего племени квалифицируются как лежащие в мифологическом времени, и, следовательно, как мифология» [45] [46] . Точный диагноз для тех, кто создает нацию-государство, гражданскую нацию, свергая этнонации, объявляя их мифами. Еще раз повторюсь: недопустимо их противопоставлять. Они тяготеют к взаимодействию, сосуществованию и интеграции. Таковы объективные основы развития этнонациональных процессов, которые формируют в своем единстве политические нации.

44

Общественное мнение – 2002. М.: ВЦИОН., 2002. С. 128.

45

См.: Гегель Г. Философия права. С. 356–357.

46

Мифы народов мира. 1980. С. 572.

Советская теория этноса: последователи и критики

Теории этноса, этнологические теории развиваются еще со времен античности. И в них господствовали, с одной стороны, подходы универсализма всемирного исторического процесса, а с другой – замыкание народов в собственной универсальности и их деление на «хороших» и «плохих», «прогрессивных» и «отсталых». Но этничность, этнонациональность – явление динамичное, находящееся в русле всемирного исторического развития, но со своей самобытностью, своей судьбой. Эволюционизм становился методологией этнологии [47] .

47

См.: Токарев С.А. История зарубежной этнографии. М., 1978. С. 24.

В марксистских и околомарксистских теориях этноса, этнологии превалировали объективные факторы в ущерб субъективным и ставилось развитие этнонациональных процессов в полную зависимость от социально-классовых факторов.

Но подходы к оценке этноса как общностей со своим «коллективным сознанием» и «коллективными представлениями» (Э. Дюркгейм) сохранялись. При этом важно отличать исторические, политические, психологические и иные теории этноса.

Этнос как общность людей – это одно из устойчивых естественно-исторических и социокультурных общностей людей. Этнос постепенно социализируется и закономерно обретает социально-политический статус нации сам или в союзе с другими этносами прежде всего в культурной самобытности и общности культур в согражданстве. Здесь не только согражданство индивидов, но и активное согражданство – участие всех этносов-наций данной страны в культурно-исторических и социально-политических процессах развития общества. Социально-политическая природа этнонаций, а не только социокультурная роль этносов – факт бесспорный в общественном развитии общности людей. Ситуация с разработкой теории этноса, нации и национализма через относящиеся к ним базовые понятия и термины в полной мере изложена в работе В.И. Козлова [48] . Анализ категориально-понятийного аппарата имеет в современный переходный период огромное значение, ибо он обретает новые смыслы. И главное то, что сами этнонации находятся в переходном состоянии. Значит и теория, отражающая их реалии, будет находиться в этом состоянии еще долго. Поэтому здесь не должно быть догм и абсолютизации, свержений и сведения счетов. Наука не терпит суеты, тем более наука в таких исторических категориях, как народы, этносы, этнонации, многонациональные сообщества.

48

См.: Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. Сущность и проблематика. М., 1999.

Формы существования и сосуществования общностей людей с учетом этнического, этнонационального признака их становления и развития исторически весьма многообразны. Отсюда и многообразие мира этносов, этнонаций. Чисто условно эти общности на разных этапах исторического становления называют родом, племенем, союзом племен (народность-этнос), народом, этносом, этнонацией, суперэтносом, нацией-государством. Но при этом, если мы заняты исследованием этноса и его нового качества – этнонации, то закономерно, что этничность и национальность на индивидуальном уровне являются центральным звеном, предметом исследования, так же как и межнациональные общности на уровне их солидарности, сотворчества. Обобщенно этнос, этничность, нация, национальность как этнонациональная принадлежность и гражданство, как политическая, государственная принадлежность людей, их общности в различной степени взаимосвязаны друг с другом по сути, содержательно. И в борьбе за «чистоту» терминологии важно не потерять эту содержательную преемственность явлений и процессов. От родового понятия – к видовому, от частного – к общему исторически развивают общности людей, в том числе и этнического характера. В любом случае в более общем измерении все социальные и биологические, культурные и политические организмы состыкованы с природой и обществом в своем человеческом (индивидуальном и общностном) развитии. При этом в ходе исторического развития эти признаки могут обретать, в большей или в меньшей степени, социально-политические качества. Это продвижение от природной зависимости человека (и общности) к их социально-политической обусловленности. А этническое, этнонациональное есть локально-цивилизационный опыт реализации этой зависимости, обусловленности в исторической жизнедеятельности людей. И, бесспорно, его прогрессивное развитие.

И тут одинаково опасно замыкаться в родовом этническом, этнонациональном, как и искусственно навязывать сверху ту форму общности, до которой данная общность людей еще не дошла, не дозрела. Цикличность развития свойственна и для различных этнических, этнонациональных организмов. Л.Н. Гумилев

не зря обращает внимание на то, что народы «рождаются, расталкивая соседей, живут, культивируют себя, создают механизмы своей защиты – социальный строй, аппарат своего воздействия на окружающую среду и на время, стареют, перерождаются и растворяются в соседях» [49] . Чрезвычайно прямолинейно, но истина в этих словах есть. Чрезвычайно сложна судьба этнического и межнационального в истории человечества.

49

Гумилев Л.Н. В поисках вымышленного царства. М., 1997. С. 49.

В русском языке понятие «этнос» применяется с середины XIX в., а понятия «народ», «племя» – с древнейшего периода. Как отмечает В.И. Козлов: «Во-первых, термин «этнос» – чужд русскому языку, и обозначаемая им общность людей, связанных главным образом каким-то общим происхождением на определенной территории («родная земля») и единством языка («родной язык»), издавна обычно обозначались русским словом «народ» (от «родиться», «народиться»), казалось, достаточно понятным и без особой «теории» или «концепции»» [50] . В Толковом словаре русского языка В. Даля (1865 г.) говорится: «Народ – люд, народившийся в известном пространстве; люди вообще; язык, племя; жители страны, говорящие одним языком; обыватели государства, страны, состоящей под одним управлением; чернь, простолюдье, низшие, податные сословия; множество людей, толпа» [51] . В древнейшее время не было института этнологии и антропологии и потому утвердилось такое многообразие терминологии. И это не мешало людям жить, вступать в общности, созидать себя и других. Но народ, этнос редко кто считал мифом, ибо сами отождествляли себя, свою деятельность с общностью.

50

Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. Сущность и проблематика. С. 344.

51

Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. СПб., 1882. Т.З. С. 124.

Термины «этнос» и «этнография» в большей степени у нас возникают как терминология научная, а не «народная». Во Франции и Германии, в период политического укрепления единства государства, преодоления племенной и территориальной разобщенности, больше стали применять термин «нация», который обретает уже политический смысл. Это период жесткого преследования этнического многообразия и насильственного обозначения политической нации на основе этнического потенциала доминирующего этноса-нации. Всякое иное преследовалось и каралось. Так что, нам сегодня – в начале XXI века – предлагают идти этим путем? Или нам предлагают американскую модель, где нацию создавали на англосаксонской основе, уничтожая индейцев и провозглашая деньги, капитал символом «национальной идеи», национального успеха? Этническое, этнонациональное никуда не уходит, не исчезает. Для защиты и утверждения политического статуса доминирующей этнонации можно подключить все государства. Но это оболочка, прикрытие, если нет внутренней гармонии единства многообразия. Термин «племена» активно применялся при проведении колониальной политики, чтобы обозначить отсталость «колониальных народов». В русском языке термины «народ», «племена», «народности» применялись примерно в одинаковом смысле. И в различных регионах по разному. В аварском языке слова «халкъ – народ» и «миллат – нация» отличаются по смысловой нагрузке. И в русском «народ» – это обобщенная характеристика, а «племя», «нация» – этническая.

Определение термина «племя», в четкой форме характеризующее особенности этой общности, было дано еще Ф. Энгельсом на базе материалов, собранных американским этнографом Г. Морганом по ирокезам и другим индейцам области Великих озер. В число основных признаков «племени» Энгельс включил: собственную территорию и собственное имя; особый, лишь этому племени свойственный диалект; право утверждать и смещать родовых старейшин и военных вождей; общие религиозные представления (мифологию) и культовые обряды; наличие совета племени, иногда – верховного вождя [52] . В русском языке слово «племя», связываемое В. Далем со словом «плод», применяется также для обозначения больших групп людей, объединенных общим происхождением или родством (например, «славянское племя», «германское племя»), В племени еще можно проследить кровнородственные связи общности, а в этносе-народе и, тем более, в этносе-нации трудно и даже невозможно. Но «род» и «племя» – это не абстракции. Не может быть абстракцией этнос, этнонация, возникшая на основе их общности.

52

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 92–94.

Понятие «нация» по базовому смыслу тесно связано с понятием «этнос». Этот термин происходит от латинского «natio», которое в Древнем Риме имело смысл, близкий к русскому «племя» и употреблялось главным образом для обозначения племенных общностей; к отдельным племенам. Понятия «племя», а в какой-то степени и «этнос» в западной терминологии тоже истолковывались как более патриархальные и отсталые по сравнению с «нацией». Это трагедии колониальной системы. К. Маркс в контексте книги Г. Моргана «Древнее общество», рассматривая вопрос о названии племени древних германцев, писал: «Имя «германия» – новое и недавно вошедшее в употребление, ибо такое имя носило прежде лишь одно племя, которое первым перешло Рей, прогнало галлов… Мало-помалу это имя стало преобладать как название не одного племени (gens), а всего народа (natio)» [53] . Здесь отражен не только частный случай, но и закономерность, когда нация-этнос перерастает в общность нация-государство с общностной идеологией политической, гражданской идентичности, исходя из общностных признаков и идентичности прежде всего на основе доминирующего племени, этноса, а не возникая из небытия. Иногда термин «natio» подобно русскому «племя» употреблялся в смысле «людская порода» [54] . Поэтому важно подчеркнуть, что название современным нациям исторически дало прежде всего доминирующие на том этапе племя, народность. А участью остальных была ассимиляция. Термин «нация» здесь стал применяться для обозначения населения страны, государства как политической общности, государства. У нас сохранилось за этносом древнерусское понятие «племя», «народ», «народность», а потом и «нация» в этническом смысле. И в нашей литературе эти понятия часто применялись как тождественные. Правда, «народность» позже стала обозначать этнос на феодальном этапе развития, который якобы еще не стал этносом-нацией. Чаще всего к нациям относился правящий класс: во Франции, например, это преимущественно дворянство, в то время как низы оставались просто «народом» («people») [55] . Отзвуки этих смыслов были и в России, когда термин «народ» подразумевал «чернь». Наши модернистского толка теоретики опускаются на этот уровень и чрезмерно увлечены понятиями, не всегда имея понятие о живом этносе, этнонации.

53

Архив Маркса и Энгельса. Т. IX. М., 1941, С. 189.

54

Арский И.В. Вопрос о формировании национальностей в Западной Европе // Уч. зап. Ленинградского гос. ун-та. Серия историч. наук. Вып. 12. Л., 1941. С. 124.

55

См.: Арский И.В. Указ. соч. С. 125.

Ю. Бромлей предложил выделять: а) «основные этнические подразделения» – совокупности людей, обладающие наибольшей интенсивностью этнических свойств; б) «элементарные этнические единицы», или «микроэкономические единицы», то есть наименьшие составные части основного этнического подразделения, которые представляют предел делимости последнего; в) «макроэтнические единицы» – этнические общности, охватывающие несколько основных подразделений». Относительно наименьших подразделений Бромлей пояснил: «Поскольку предел делимости этноса, при котором в основном сохраняются его свойства, представляет отдельный человек, очевидно, таковой и является этнической микроединицей». Кроме того, он выделил «микроэтносоциальные единицы», отнеся к их числу прежде всего обычные семьи [56] . В этом плане, по-моему, шла путаница между этническими и межэтническими общностями качественно нового уровня их социальности и политичности. А сам по себе процесс был закономерным во всех смыслах. И надо было отражать его во всем многообразии, а не замыкать в рамки новых и старых догм.

56

Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. С. 25, 125,136.