Российский хоккей: от скандала до трагедии
Шрифт:
В начале 70-х высшее советское руководство взяло курс на разрядку — на сближение (культурное и политическое) с западным миром во главе с США. Американцы легко откликнулись на эту инициативу, поскольку и сами были заинтересованы в смягчении международного климата после своего провала во Вьтнаме. Как итог: президент США Ричард Никсон сначала посетил коммунистический Китай (в феврале 1972 года), а затем и Советский Союз (в мае). На этой волне и возникла идея о международной хоккейной серии игр между сборными СССР и канадскими… любителями. Да, именно так, поскольку о профессионалах речь тогда не шла, поскольку мало кто надеялся, что они снизойдут до участия в серии игр с советскими любителями. Однако они все-таки снизошли. События развивались следующим образом.
Несмотря на весьма призрачные надежды на то, что канадцы таки выпустят против нас своих «профи», советская
Вмешались интриги, которые всегда сопутствовали этому тренерскому дуэту. И если в 60-е им удавалось отбивать наскоки недоброжелателей из разных ведомств (начиная от Спорткомитета и заканчивая ЦК КПСС), то в начале 70-х Тарасов сам дал повод интриганам удалить его из сборной. А случилось вот что.
В начале 1972 года наша сборная выступала на зимних Олимпийских играх в Саппоро. В решающем матче с командой Чехословакии (ее наши хоккеисты выиграла со счетом 5:2) Тарасов словесно оскорбил игрока соперников Вацлава Недомански. Тот в ответ запустил в советского тренера шайбой. К счастью, не попал. Казалось бы, рядовой инцидент. Но он имел далекоидущие последствия. Весной того же года должен был состояться очередной чемпионат мира по хоккею. Так вот, проходить он должен был в столице Чехословакии городе Праге. И тамошний спорткомитет, держа в памяти инцидент с Тарасовым, обратился в Москву с просьбой не присылать Тарасова в Прагу. Наши руководители, среди которых было много недоброжелателей Тарасова, решили воспользоваться шансом отлучить строптивого тренера от сборной. В итоге на тренерский мостик взошли два других коуча: Всеволод Бобров и Николай Пучков.
Как покажет будущее, это было ошибочное решение, поскольку именно Тарасов долгие годы изучал канадский хоккей и формировал национальную сборную для игры против него. Новые же тренеры в канадском хоккее разбирались хуже. Впрочем, оказалось, что и в европейском хоккее тоже. В итоге смена тренеров привела к первому поражению сборной СССР на чемпионате мира впервые за последние 9 лет: на чемпионате в Праге наши хоккеисты завоевали «серебро», уступив лавры победителей чехословакам. Однако это было еще не все. Была разрушена уникальная тарасовская пятерка, о которой речь шла выше: из нее выпал Анатолий Фирсов (лучший игрок ЧМ 1971), который отказался ехать в Прагу без Тарасова. Все эти события не остались незамеченными канадской стороной — боссами НХЛ, которые именно на пражском чемпионате внезапно согласились провести Суперсерию со сборной СССР, выставив на нее своих лучших игроков из НХЛ. Видимо, канадцы поняли, что без Тарасова и Чернышева советская сборная будет выглядеть куда менее грозно (напомним, что именно под их руководством сборная СССР 9 раз подряд (1963–1971) становилась чемпионом мира). Причем самое интересное — советская сторона была уверена, что канадцы опять будут делать ставку на любителей, а те в итоге заявили «профи». То есть советскую сторону попросту обвели вокруг пальца. И выглядели эти события в глазах очевидцев следующим образом.
Рассказывает В. Кукушкин: «В апреле 1972 года во время пражского чемпионата мира по хоккею Генеральный секретарь федерации хоккея СССР Андрей Старовойтов (кстати, бывший игрок ЦДКА, уволенный оттуда А. Тарасовым, из-за чего между ними были натянутые отношения. — Ф. Р.)
А вот как об этом же рассказывает С. Вайханский: «Переговоры с канадцами, о которых, помимо Пучкова, рассказывал мне и присутствовавший там корреспондент ТАСС Владимир Дворцов, были совсем не простыми. Решались вопросы размещения, питания и даже питьевой воды, которую, как, впрочем, и продукты, канадцы привезли с собой в Москву. За каждый из четырех матчей на родине хоккея канадцы предложили советской стороне по 5000 долларов — сумму, которая и в те времена выглядела мизерной. Перстни стоимостью как раз в 5000 долларов получали лучшие игроки обеих команд в каждом заокеанском матче. Один только Александр Якушев, отмеченный специалистами во всех московских поединках, мог заработать, если б и здесь „рассчитывались“ по канадским „тарифам“, столько же, сколько и весь наш хоккей. Однако не избалованный валютными поступлениями Госкомспорт пошел на это…
— Хорошо, — сказали канадцы. — Тогда и вы отдадите нам по 5000 с каждой московской игры.
— Рублей, — уточнили с советской стороны.
— Почему же? — резонно возразили канадцы. — Тех же долларов…
Это был тупик. Неожиданный выход предложил Старовойтов.
— А вы обменяйте наши рубли в вашем посольстве. Уж там-то советские деньги наверняка на шпионскую работу пригодятся, — посоветовал он под общий хохот…»
И вновь — воспоминания В. Кукушкина: «Старовойтов вспоминал впоследствии: „Кричка, после того как мы устно договорились, буквально за час составил контракт — все-таки опытный юрист, мы его подписали и тут же созвали небольшую пресс-конференцию, — вспоминает Старовойтов. — Сообщили о том, что состоится серия из восьми матчей, причем в канадской команде будут играть любые игроки. Но я-то знал, что подписываю контракт с любительской федерацией… Кто-то задал вопрос: „А если Ахерн будет против?“ Я сказал: „Будем играть“.
Соглашение это я ни с кем не „утрясал“, у меня в „директивном задании“, которое было у каждого руководителя, выезжавшего за границу, было записано — „проведение переговоров и подписание соглашения“. Правда, на третьем этаже в этой же гостинице жил зав. сектором из отдела пропаганды ЦК КПСС Борис Гончаров, курировавший спорт, но он ни в какие дела не вмешивался. По крайней мере в Праге…“
Канадцы немного перехитрили наших, так как не раскрывали карт до поры до времени. У них уже была создана организация „ХОККЕЙ-КАНАДА“, которая объединяла и любителей, и профессионалов. По возвращении домой Кричка отдал „пас“ в „ХОККЕЙ-КАНАДА“, а руководство этой организации передало права на проведение серии дуэту Алан Иглсон — Бобби Орр. У любителей на такую серию денег не было, у „ХОККЕЙ-КАНАДА“ тоже, а эти „удальцы“ взялись за дело засучив рукава…»
И снова — слово А. Старовойтову: «Летом 1972 года в Мамае (Румыния) был так называемый „выборный“ конгресс Международной федерации. Ахерн в тот момент восстановил против себя чехов, шведов и канадцев. Доходит дело до выдвижения кандидата на пост президента. По правилам того времени право назвать кандидата предоставлялось канадцам. Их представитель встает и вдруг говорит: „Мы рекомендуем господина Старовойтова“. Со мной рядом сидел в качестве переводчика Виктор Хоточкин, который был скорее моим советником, консультантом и помощником. Ну, посовещались мы с Виктором, а директивы-то баллотироваться на пост президента не было, ни с кем этот вопрос не был согласован, мой потолок — член Совета ИИХФ. В общем, я отказался в пользу Ахерна. После этого он подошел ко мне и сказал: „Отныне называй меня Бани“ (так его звали в семье и близкие друзья; для остальных он был „господин Ахерн“). Естественно, что после этого Ахерн уже не противился никаким нашим начинаниям.
Но бессонные ночи у меня начались после того, как Генеральный секретарь федерации хоккея Канады Гордон Джукс передал мне в Мамае список их команды. А там — самые звезды НХЛ и ни одного любителя.
Прежде чем докладывать рукводству, в какую историю „въехали“, я позвонил своему давнему другу Всеволоду Боброву — тренеру нашей сборной. Звонил, чтобы покаяться, а тот, наоборот, обрадовался. „Очень даже хорошо, — сказал Бобров. — Играть с ними можно, если проиграем — так хоть звездам мирового класса, а выиграем — так грудь в крестах…“»