Российский колокол № 7–8 (44) 2023
Шрифт:
Зато как приятно было потом разносить по домам и вручать (пусть и небольшие) «зарплаты», которые «тройка» честно делила со своими «сослуживцами»! В самом деле, здорово быть кормильцем…
Тем временем Витёк нехотя признался:
– Ну, насчёт защитника-кормильца я пока не очень… Но летать смогу.
– Может, и с горы вниз полетишь?
– Может, и полечу. А ты всю жизнь ползать будешь!
– Это ты щас у меня поползёшь!
Дискуссия обострилась, но в драку не перешла. Друзья растащили спорщиков в разные стороны. Те нехотя заняли места по разные концы стола, но Витька всё-таки успел ещё раз предсказать другу его печальную участь:
–
Ответа Николай Петрович уже не услышал: подоспел юркий чернявый официант с горячей пиццей. Ребята занялись едой и затихли. Никто не вышел из-за стола. Желающих испытать чувство полёта не находилось. Похоже, про пятно на горе забыли.
Зато Николай Петрович не забыл. Он воровато оглянулся, отставил недопитый бокал и медленно сполз с высокого барного стула. Посмотрел на часы: вроде время есть, в запасе часа полтора-два. Жена с подругой по магазинам побежали: подарки купить перед отъездом. «Так что можно», – задумчиво протянул Николай Петрович. И твёрдо повторил: «Можно!» А что именно можно – в этом он даже самому себе ещё боялся признаться. Задумал такую несусветную глупость, что и вслух произнести стыдно.
Внутренний голос укорял: «Взрослый мужик, шестьдесят скоро, а прёшься невесть куда и зачем! А на хрена?»
Чтобы заглушить нудный голос разума, Николай Петрович стал тихонько скандировать в такт шагам: «А-на, а-на, а-на хре-на?» Он резво поднимался в гору, печатая шаг, и думал, что, наверное, как-то неправильно жил. Несмело. Неярко. Без чувства полёта. Может, время такое было? Или это он бесчувственный?
Асфальт закончился. Дело пошло медленнее, Николай Петрович спотыкался на скользких неровных плитах и пытался вспомнить что-нибудь про адреналин из прошлой жизни.
Учёба и работа у Коляна никогда сильных эмоций не вызывали. Может, события какие-нибудь особенные были?
Детство. Родители купили Коляну велосипед, на зависть соседским пацанам. Ну, ездил с ветерком, друзьям покататься давал. Гимнастикой занимался, в теннис играл – как и другие. Когда выигрывал, не очень радовался. Когда проигрывал, тоже не слишком страдал… Нет, не то, не то!
Свадьба. Взволнованная румяная Наташка, немножко чужая в длинном парадном платье. Колян не задумывался, любит он её или нет. На вопрос «что такое любовь?» ответа не знал, да и стеснялся этого напыщенного «бабского» слова. Им с Наташкой всегда было хорошо вместе. Без полёта. Адреналина не было. А что было? Радость, спокойствие и какого-то глубокое родство. Как будто пришёл домой, где всё знакомое и родное. Где чисто, светло, тихо и тебя ждут.
Рождение сына. Колян приехал в роддом за Наташкой и Серёжей. Руки оттягивало букетами, конфетами, подарками, целой горой вещей. Никакого восторга – только беспокойство как бы чего не забыть. На сына смотрел с удивлением: личико некрасивое, красное. Держать Серёжу было непривычно и страшно. А вялую Наташку, измученную бессонными ночами, Колян откровенно жалел.
Да… Опять – мимо адреналина.
Так и текла жизнь ровно, спокойно, без взлётов и падений, без потрясений. Вот в книгах порой пишут: «жизнь неслась как бурная полноводная река». А у Коляна жизнь сочилась медленно, тонкой струечкой. Иногда разольёшь чай по столу, лужица набежит и остановится. Тряпкой вытер – и нет ничего. Так и у Коляна было. Тихо, размеренно. Потом, правда, война, как тряпкой, всю тишину и покой стёрла…
Война… А что война? В войну тоже никаких
Главное – понять, что именно может с тобой случиться. Война показала, что случиться может всё. Значит, и готовиться нужно ко всему.
Всё у Коляна было чётко продумано, отработано. Когда боевики по домам пойдут, бежать нужно. Если убежать не успели, есть простые правила безопасности. Придут с улицы – Наташка с сыном через двор уходят, Колян отстреливается. Придут со двора – наоборот. Слава богу, только раз понадобилось.
Если бомбёжка – надо в подвал спуститься или в доме около несущей стенки на пол лечь. Или в ванной спрятаться. Если на улице – сесть около бордюра, где бетона побольше. Да в любой канаве, траншее залечь можно! Руками голову закрыть, рот открыть. Всё просто, понятно и скучновато. Без полётов. Почти. Один раз только взрывной волной от соседнего дома отбросило. Контузило слегка, потом прошло. Повезло: все живыми остались, после первой войны из города уехали.
Опять не то!
Так, а после войны что-нибудь необычное случалось? Когда уехали? Нет, пожалуй… Сначала трудновато было на новом месте. Потом всё устроилось: работа, жильё. На жизнь хватает. И на отдых за границей – тоже.
А чувства полёта как не было, так и нет…
В общем, ничего «адреналинового» Николаю Петровичу не вспоминалось. Поэтому он окончательно убедился, что прожил жизнь серую, никому не интересную.
Может быть, теперь всё изменится, после «полёта»? Мир будет другим? Или сам Николай Петрович станет «не таким»? Будет видеть и чувствовать по-другому в новой жизни, полной ярких личностей, умеющих летать, а не ползать?
Вдруг нога подвернулась, и Николай Петрович неловко свалился на острые камни. Попытался встать – не получилось, и он, усмехнувшись над собой: ну, как раз в тему! – опустился на четвереньки и медленно пополз вверх по крутому склону горы.
Как тогда, в войну. Когда только из ямы выкарабкался…
Чудом выбравшись из ямы, Колян пополз по двору мимо ветхого сарайчика, около которого его недавно «расстреливали». Посидел, отдышался, но встать не смог. Пополз дальше: мимо небольших строений, разбитой машины, трупов мужчин в полевой форме. Были ли среди них «меченый» и конвоиры, Колян не посмотрел. Даже не вспомнил. Потом попадались ещё мёртвые. А вот живых вокруг не оказалось. Он этому не испугался и не обрадовался. Автоматные очереди раздавались уже не рядом, а где-то вдалеке. Колян неторопливо прокладывал маршрут вдоль узкой улицы с разрушенными догорающими домами. Улица эта, будто неровное поле, вспаханное огромным плугом, была вся изрыта, зияла глубокими ямами и колеями. Вот по такой колее Колян и двигался. Несколько метров полз – потом отдыхал.
Так и добрался до обрубка старого дерева. Крона у него была срезана снарядом. Остался только толстый расколотый пень, в который и вцепился Колян обеими руками. Встать не получалось, поэтому он лёжа обнял пень и замер в этой неудобной позе.
Вдруг что-то твёрдое упёрлось в спину.
– Встать!
Колян, вздрогнув от неожиданности, шатаясь, встал и удивился: получилось!
– Откуда?