Российское гражданское общество и власть
Шрифт:
В рамках этого исследования были сформулированы три основные модели взаимодействия НКО и органов власти:
Нормативная модель, основанная на либеральной традиции, в рамках которой НКО выступают важными институтами, осуществляющими связь между публичной и частной сферами.
Легитимационная модель, основанная на системном подходе Д. Истона и развитого затем Г. Алмондом и С. Вербой [20] , в рамках которого НКО выполняют важные функции на «входе» политической системы, функции артикуляции и агрегации интересов.
20
Алмонд Г, Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. М.:
Инструментальная модель. Здесь во главу угла ставится инструментальная функция эффективного решения социальных проблем.
Как отмечают авторы, в каждом из подходов возможны варианты между полюсами участия и неучастия [21] .
1.3. Предложенные модели взаимодействия органов власти и структур гражданского общества
Исходя из рассмотренных выше подходов, а также из системных представлений и представлений конфликтологии, в первом приближении можно представить себе три варианта взаимодействия органов власти и гражданских структур: сотрудничество, отсутствие сотрудничества (игнорирование) и конфронтация. При этом сотрудничество может быть как партнерским, подразумевающим равенство (в определенном смысле) сторон и взаимодействие, построенное на доминировании, вплоть до полного подчинения одной из сторон. Ясно, что в реальных современных условиях такой доминирующей стороной может быть только государство. Рассмотрим эти варианты подробнее, выделяя более конкретные модели.
21
Яргомская Н, Белокурова Е., Ноженко М., ТорховД. Почему НКО и власти нужны друг другу. Модели взаимодействия в регионах Северо-Запада // Публичная политика: вопросы мягкой безопасности в Балтийском регионе / под ред. М. Б. Горного. СПб.: Норма, 2004. С. 52–147.
А). Партнерское взаимодействие
1. Модель поддержки развития НКО, или «модель садовника». Органы как федеральной, так и региональной власти принимают нормативные акты, способствующие появлению и развитию независимых общественных организаций как основы зарождающегося гражданского общества, и предпринимают конкретные действия по поддержки развития таких организаций.
2. Партнерская модель, при которой государственные органы понимают важность независимых неправительственных организаций и не пытаются ими управлять, а участвуют в различных формах диалога с НКО в виде «переговорных площадок» и иных форм. Важным критерием для существования подобной модели является понимания ответственными представителями органов государственной власти важности для эффективного демократического государства самого феномена общественного контроля, готовность услышать результаты такого контроля и принять меры для исправления выявленных недостатков.
3. «Модель архитектора». Организации гражданского общества формируют публичную политику, предлагая повестку дня, а также решения определенных проблем, предлагают и участвуют в реализации реформы конкретных институтов государственной власти, участвуют в создании новых органов государственной власти, обучают и воспитывают чиновников государственных структур.
Б). Взаимодействие, основанное на доминировании власти
4. Патерналистская модель. Государство разрешает определенную автономию неправительственных организаций при условии, что те не вмешиваются в дела власти, а также обеспечивают поддержку соответствующих кандидатов на выборах. В обмен на политическую лояльность властные структуры обеспечивают определенную поддержку деятельности подобных организаций путем предоставления бесплатных помещений или льготной аренды, путем прямого финансирования, оказания преференций при распределении грантов и иными способами.
5. «Модель приводных ремней». Эта модель была наиболее ярко представлена в Советском Союзе в 1930-1970-е гг., когда партийно-государственный аппарат рассматривал все общественные организации исключительно как передаточные механизмы от партийного руководства к рядовым жителям страны, при этом ни о какой самостоятельности и говорить не приходилось. Так называемые общественные организации занимали положенное им место винтиков, точнее, приводных ремней в находящейся под полным контролем руководства политической системе.
В). Отсутствие взаимодействия (игнорирование)
6. Модель игнорирования, когда государство не замечает большинства НКО, не мешает, но и не помогает их деятельности. Такая модель может быть реализована в условиях разнообразной негосударственной поддержки деятельности НКО, с одной стороны, и концентрацией власти на разнообразных политических и экономических проблемах – с другой.
Г). Конфронтация
7. «Модель борьбы с противником». В рамках этой модели представители государства видят, как правило, неоправданно, в лице независимых неправительственных организаций в первую очередь правозащитного толка, не желающих «встраиваться» в патерналистскую модель (и опасающихся ее перерастания в «модель приводных ремней»), опасность для собственной власти и стараются осложнить их деятельность или даже их закрывать. При этом финансирование из международных фондов трактуется как превращение такой организации в «агента иностранного влияния».
8. «Модель гражданского неповиновения». В условиях нарушения властью гражданских прав человека и политических свобод ряд общественных организаций избирает тактику гражданского неповиновения – участия в несанкционированных митингах, пикетах, других действиях, вызывающих репрессивные действия власти, переходя тем самым фактически уже в плоскость политической борьбы. Органами власти такое поведения часто трактуется как экстремистское, вместе с тем право на гражданское неповиновение в ряде работ рассматривается как одно из важных политических прав [22] . Отметим, что поиск границы между обоснованной реализацией этого права и настоящим экстремизмом является сложной задачей.
22
ДеметрадзеМ. Р. Политико-правовые аспекты гражданского неповиновения // Полис. 2007. № 4. С. 83–99.
Важно отметить, что в реальной ситуации всегда существует сочетание нескольких видов подобных моделей, однако в большинстве случаев можно выделить преобладающую модель. Рассмотрим, как изменялся тип преобладающей модели и представленность других моделей на протяжении истории постсоветской России.
1.4. Модели взаимодействия: советский период
В начале 1920-х гг., на наш взгляд, в СССР параллельно существовало несколько моделей взаимодействия органов государственной власти и общественных организаций: модель игнорирования (краткий период начала НЭПа), модель патернализма, и по отношению к «непослушным» организациям все большую силу, по мере свертывания НЭПа, набирала «модель борьбы с противником». В итоге в начале 1930-х гг. уже не осталось «непонятливых» организаций, а по отношению к остальным модель патернализма плавно переросла в «модель приводных ремней».
Эта модель и оставалась доминирующей вплоть до начала Перестройки, однако начиная с 1950-х гг. стала проявляться и патерналистская модель, в рамках которой появлялись и существовали такие самодеятельные и частично автономные организации и движения, как клубы самодеятельной песни, коммунарское движение, некоторые экологические группы и т. д. С другой стороны, правозащитники предложили государству партнерскую модель, которая была отвергнута, и в отношении них со стороны власти реализовывалась «модель борьбы с противником». Модель гражданского сопротивления практически не существовала в советское время, что объясняется, по-видимому, катками сначала большевистских, а затем сталинских репрессий ко всем несогласным.
В период Перестройки (1985–1989 гг.) «модель приводных ремней» уже показывала свою неэффективность, и власти пытались переключиться на патерналистскую модель. Однако их уступки постоянно запаздывали, к партнерской модели подавляющее большинство представителей власти были не готовы, и фактически реализовывалась модель игнорирования. В этот период наблюдался бурный рост «неформальных» организаций, которые действительно существовали как бы «не замечая власти». Другой особенностью этого периода являлась быстрая политизация структур гражданского общества, их активное участие в выборах, приносивших в крупных городах победу реформаторским силам, в митингах и в сопротивлении августовскому путчу 1991 г. (пример гражданского сопротивления), которое и стало реальной российской «цветной революцией».