Росстань – крест дорог
Шрифт:
Гадкий утёнок лебедем станет прекрасным,
Истину эту каждый в сознанье хранит.
Страшно, когда всё с рожденья понятно и ясно.
Значит, не ясно ни капли, лишь делаешь вид.
Гадкий утёнок селезнем тоже не будет.
Тщетно пытаться. Такие потуги смешны.
Некто с трибуны поддержит его, не осудит,
Скажет, что нам ведь и те, и другие нужны.
Не обо мне яркий вымысел, детская сказка.
Жаль
Время спешит, и уже где-то рядом развязка.
Люди грядущего нас не поймут никогда.
Древняя сказка
Хор нестройный лягушек.
Какая из них царевна?
Пение их подслушаю,
В мир погружаясь древний.
Мои сапоги из сафьяна,
Что озеро, голубые.
Вот, если б меня, Ивана,
Красавица полюбила.
Я в силушке небывалой –
Таким уж земля взрастила!
…В болото стрела упала.
Её наугад пустил я.
Бомж
Полынное поле,
Полынный дурман,
Привольная воля
Да старый кафтан…
Идёт вдоль полыни
Мужик городской
Под куполом синим
Брататься с тоской.
Ни денег в копилке,
Ни связки ключей.
В дорожной бутылке
Сто граммов лучей.
Жизнь выпита с маху.
Была ли она?
Высокою плахой
Восходит луна.
Зелёной долиной –
Бездомный простор.
То ль стебель полынный,
То ль мрачный топор.
Монолог смерда
Ты мне голову, боярин, не руби,
Ровно ближнего, пойми и возлюби.
Аль ни я ли – жалкий смерд – тебе служил,
Не жалел ни сил своих, ни жил,
И когда тебе желалось, пил вино.
Ведь холопам только это и дано.
А теперь, когда трезва моя тоска
По России, чья судьбина не легка,
Ты заносишь надо мной, смеясь, топор.
Это, батюшка боярин, твой позор.
О людских грехах минувших не долдонь.
И моих седин довременных не тронь.
Ты пристроился, а я так не могу,
Потому что я Отечеству не лгу.
А теперь меня убить не в силах ты,
Не боярин, лишь отрыжка суеты.
Ведь за мною добры молодцы стоят
И кончину тебе верную сулят.
Дьявол чёрный, не товарищ и не брат,
Мне Россия, а тебе – дорога в ад.
Вижу, челюсти твои сошлись во зле,
Бед немало натворил ты на земле.
Я,
Имя Дьявола не нёс я на губах,
И поэтому стоял всегда в тени.
Гибнуть будешь, имя смерда помяни.
Предсказание
У реки – теремок.
Ведьма на пороге:
– Заходи, голубок!
Чай, устали ноги.
… В теремочке сижу,
В нём тепло и сухо.
Говорить погожу,
Слушаю старуху.
Вербы горький настой
В печь она плеснула
И с тревогой простой
В жизнь мою взглянула.
– Жить тебе да тужить
До любви далёкой,
Ты не будешь кружить
Стёжкой одинокой.
Жил ты вечно скорбя.
Те, что рядом были,
Уж прости, но тебя
Шибко не любили.
От синичек в руке
Приустал ты малость.
Та, что ждёт вдалеке,
Знай, с тобой осталась.
Меч стальной, кладенец,
У седла, в надёже…
Злу наступит конец,
А добро поможет.
Ты, старуха, постой,
Слышал я про это.
… Ах, как веет весной,
Не заждёмся лета.
Одиночество
Живёт себе Яга в кривой избе,
Слой копоти и сажи на трубе.
Ворчлива бабка, и среди друзей
Учёный кот да выводок гусей.
Не ходит к депутатам она, нет.
Да кто ж укроет от житейских бед?
Ведь та же крыша течь давно дала.
«А век назад целёхонька была».
Ей чудится, что в сенях леший-дед,
Но вспомнится Яге, что деда нет.
Он, вроде б, вышел с топором во двор,
Пять лет прошло, и нету до сих пор.
Двух витязей не дождалась с войны,
В горах чеченских сгинули сыны.
А младший, он с заботой и семьёй.
«Когда же ты, сынок, придёшь домой?».
На бабку с грустью смотрит старый кот,
Вот-вот господь мурлыку приберёт.
Илья Муромец
Спит Илья, что блаженный,
И он видит во сне:
Разыгралось сраженье
И себя на коне.
Шлем, надёжные латы,
А в руках булава.
Да падут супостаты,
К голове голова!
Мир в смятенье, в тревоге.
Тает русская рать…
– Мне бы только на ноги,
Мне б на ноженьки встать.
Тридцать лет и три года