Роуэн и бродники
Шрифт:
Джиллер сжала руку Роуэна. Силач Джон опустил свою ладонь ему на плечо. Аннад уселась поближе.
— Так все и было, Роуэн? — шепотом спросила сестренка.
Он пожал плечами. По правде говоря, не совсем так, конечно. Но ему не хотелось портить хорошую сказку. Ну не сейчас. Сейчас ему было хорошо. Спокойно. И очень-очень радостно.
Он приветливо улыбнулся Аллуну, который стоял рядом с Огденом и
Роуэн улыбнулся и Зеел, а она улыбнулась ему, глядя на него сквозь пламя костра. Он смотрел на горшечника Нила, Бри, Хану, Мейз и всех их детей. Он видел Бронден, Вэл и Эллиса, Тимона и Ланн. И всех остальных жителей Рина. Всех, кроме Шебы, которая назвала их дураками и, хромая, ушла к себе в дом.
Впереди их ждало нелегкое время. Предстояло много дел — надо было возместить тот урон, что нанесли деревне чудища Унрина. Пищи будет мало. Новый урожай еще должен вырасти. И все-таки люди радовались — ведь они остались живы.
Огден заговорил громче:
— И Роуэн плеснул на них отваром — и раз, и другой, и третий. Растения пищали, щелкали и трескались. — Тут он остановился, оглянулся и тихо продолжил: — Они умирали — рассыпались в пыль. Просто рассыпались в пыль, и все.
Повисла тишина.
— И в самой деревне, и вокруг нее Аллун и бродники все бились и бились, чтобы уничтожить поросль зла. И вот к закату они спасли деревню. Люди проснулись. Букшахи вернулись домой. И птички тоже, и телята, и все прочие создания, которых чуть было не сожрали ненасытные чудища Унрина. Долина снова ожила. Колесо остановилось. Старая сказка закончилась на новый лад. Круг разорвался.
И люди в Рине обрадовались, запели, засмеялись. Теперь они совсем не думали о выгоде. Ненадолго они стали совсем как бродники. Оказалось, это такое счастье — просто дышать и видеть над собой небо. А вечером, при полной луне, слушать новые сказки Огдена. А рассказывать их в разных землях он теперь будет еще очень долго.
Он откинулся назад:
— Сказка эта о храбрости и трусости, о правде и вымысле, о загадке и разгадке, о доверии и недоверии, о потерянном
Люди по-доброму засмеялись и захлопали в ладоши. Эхо покатилось по долине, отозвалось на Горе и поплыло по холмам, по которым спокойно катились обратно в Рин повозки бродников.
А когда наконец стало тихо, Огден поднялся.
— Это не все, — сказал он.
Взяв у Зеел шелковую сумку, он обошел вокруг костра и приблизился к Роуэну.
— Твой народ в долгу перед тобой, — сказал он. — Но и мой тоже. Ты спас жизнь моей любимой приемной дочери Зеел, и за это ты теперь можешь позвать нас, и мы обязательно придем. Где бы мы ни были. В любое время. Это мы тебе твердо обещаем.
Он передал Роуэну камышовую дудочку.
Роуэн не знал, как и благодарить за такой подарок.
— И еще, — добавил Огден, опустив руку в сумку, — ты забыл кое-что у нас в лагере. Это мы тебе и возвращаем. Может, как раз сейчас оно в деревне пригодится.
В ладони Роуэна посыпались драгоценные камни, яркие, точно радуга. Люди восторженно заахали. Черные глаза Огдена сверкнули. Он снова засунул руку в сумку и достал оттуда золотую сову. Она была до блеска начищена, сияла как солнце, а в глазах ее светились изумруды.
— Хоть все можешь продать, только не ее, — сказал Огден. — Она старая, как я, очень ценная и знает много-много сказок. В знак нашей дружбы береги ее, пастушок Роуэн. Другой такой больше нет. Мы не полезем больше в провал Унрин и не побеспокоим былую славу Золотой долины. Ее время кончилось. Только что настало время Рина. — В полной тишине он снова подошел к костру и сел. — Ну что? — спросил он, оглянулся вокруг и хлопнул себя по коленям. — Кто-нибудь накормит ужином бесполезного лютика?
И не было в Рине ни одного человека, кто не поспешил бы откликнуться на его слова.