Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Я сказал, не поеду! – Яростно обернулся к нам Вадим. – У меня собака умирает! Она мне жизнь спасла! Что я, по-вашему, бросить её тут должен?!
Мы подошли ближе.
– Так она жива? – Спросила я, склоняясь над Никой вместе с её хозяином.
– Жива. Пока. – Канарейка всхлипнул, и снова из глаз его потекли слёзы. Трогательные, безудержные. НАСТОЯЩИЕ. О существовании которых я, оказывается, раньше и не подозревала. Старший опер тоже приблизился к нам. Видимо, понял, что дело тут действительно серьёзное и решать его придется самому.
– Что с ней? – Спросил он с искренним участием.
– Ножом полоснули. В бок. – Пояснил Вадим. – Хотели по мне, а она помешала…Вдруг её еще можно спасти, а?... Я вот только не знаю, чем кровь остановить…
– Тебе бы самому её остановить
Вадим как будто только сейчас обнаружил, что сам уже давно истекает кровью. С недоумением оторвал руку от Ники, повернул ладонью вверх. Так и есть. Внешнюю её сторону наискосок пересекал глубокий порез.
– Это что, тоже ножом? – Нахмурился опер.
– Да. Чуть по горлу не полоснули… Вовремя успел отвести.
Меня в очередной раз за последние минут пятнадцать передёрнуло от ужаса. Подумать только, какая редкостная удача! Чистой воды везение… Могло же всё и по-другому обернуться. Если бы не хорошая реакция Вадима. Если бы не Ника…ЕСЛИ БЫ… Вероятно, не я одна подумала об этом. Милиционер ещё раз осмотрел умирающую собаку и неожиданно решился.
– Ладно. Давай аккуратно поднимай её, если получится, и неси в мою машину. Ветлечебница, по-моему, в городке есть. Сейчас мигом доедем, потом вас всех в травмпункте осмотрят, а потом сразу в отделение, договорились?
– Договорились. – Тихо отозвался Вадим. Он почему-то стал необыкновенно кротким и покладистым, словно все пережитые только что стрессы лишили его сил и ему было уже всё равно – куда идти и что делать. Поднять Нику один Канарейка, конечно, не смог – мешала порезанная рука. В машину, синего цвета «пятёрку», донести собаку ему помог Кирилл. Там же, на заднем сиденье, обнаружилась и Варвара. В чьей-то заботливо наброшенной на плечи кофте, всё ещё трясущаяся, стучащая зубами в нервном припадке, она уже не плакала, а только всхлипывала время от времени. Всё это время находясь, похоже, в состоянии транса, на наше появление Варя отреагировала новым всплеском истерики. Особенно при виде Вадима…
– Вадь!!! – Он ещё не успел сесть в машину, как она бросилась ему на шею, обняла, прижала к себе и судорожными, беспорядочными поцелуями начала осыпать родное лицо близнеца. – Вадик… Живой!!! Ой, мамочки, живой… Вадичка, миленький…Вадичка…Слава богу… Живой…
– Живой, живой… - На эмоции сестры Канарейка реагировал как-то вяло, он тоже, наверное, пребывал в легком шоке от всего, что произошло. Впрочем, то же самое я могла бы сказать и о себе самой. Словно в полусне смотрела я на то, как волокут в милицейскую «буханку» троих подонков во главе с Виктором Шумляевым. Отстранённо ловила себе на мысли о том, что старший брат Толяна теперь снова сядет, теперь уже по более крутой статье…Да и этим малолетним насильникам тоже не поздоровится, стоит лишь только нам рассказать всё милиции. Мне, Кириллу и близнецам Канаренко…Что до меня, так я молчать не собиралась. Только что на моих глаза едва ли не свершилось реальное убийство. И не менее реальное изнасилование. Так какие уж тут шутки?..
Следующие полчаса я провела в том же салоне милицейской «пятёрки». Ждала, пока Вадим и Кирилл отнесут в ветлечебницу Нику, потом ждала, когда в травмпункте сделают перевязку Канарейке… Потом было уже хорошо знакомое мне отделение милиции с не менее знакомым старшиной Марченко, которому опять на редкость «повезло» дежурить именно в этот злополучный день. Он узнал нас сразу –наверное, нередко видел в своих ночных кошмарах. Особенно жутким стало для старшины появление Вадима. Такого же растрёпанного, взлохмаченного и ободранного, как и тогда. Правда, в этот раз на удивление трезвого и спокойного. Он не матерился, не обзывал сотрудников милиции всякими разными непристойностями, не пытался никуда убежать – просто сидел на стуле рядом с нами и тихо отвечал на вопросы.
– Всё случайно вышло. Приятель один из района Леонихи шёл, увидел эту компанию на берегу пруда. Он мне и сказал. Сидят, мол, пьют, музыку слушают на всю округу…А у меня сразу мысль: Варька как раз через ту проходную в бассейн мотается, вечно через лес. Вдруг, думаю, как раз в это время назад пойдёт?...Решил подстраховать на всякий случай. Нику взял – пусть, думаю,
Марченко обращается к Варваре за подробностями, но все его вопросы улетают в никуда. Варя ничего не может рассказать – только хлюпает носом, закрывает лицо ладонями и стучит зубами. И тогда Вадим продолжает вместо неё:
– Они меня увидели, сразу Варьку бросили… И ко мне… Я Нику сразу натравил, она на Ковальчука сходу и налетела – он первый на меня полез с кулаками… Порвала его конкретно…Витька в это время на меня с ножом полез. А мне и защищаться нечем, кроме собачьего поводка…Но делать-то ничего не остаётся. Либо драться, либо тупо ждать, пока прирежут. В первый раз меня Ника от ножа спасла. Налетела на Витьку, собой, можно сказать, загородила…А потом уже не помню ничего…Драка жуткая была…И нож этот чёртов… Я больше всего боялся, что Витька меня им пырнет либо в живот, либо в горло. И тогда я уже ничего сделать не смогу, даже элементарно себя защитить… Не знаю, чего бы я без них сделал…
Это он нас имеет в виду. Меня и Кирилла. Но моей заслуги, как я сама считаю, тут было мало. Вот Кирилл – тот действительно молодец…Украдкой, краем глаза я всё ещё рассматриваю лидера звёздновской тусовки, отчаянно стараясь этого не показать. Кто бы мог подумать, какое невероятное совпадение…Кирилл Дубровин! В голове один за другим всплывают обрывки всех когда-либо услышанных мною фраз из рассказов об этом парне.
«..Кирюха – классный парень. Правильный, честный. Порядочный, одним словом. Их с сестрой отец бросил, когда он совсем маленький был. Мать всю жизнь одна билась, чтобы детей поднять – любовников заводила денежных.. А теперь дочку замуж отдала и совсем опустилась. Постоянно поддатая ходит, её из-за этого всегда со всех работ увольняют. А Кирюха в доме и хозяйка, и рабсила. Он подрабатывает в свободное время, чтобы матери помочь…»
«…И уж тем более я не позволю поднимать на себя руку сыну какой-то там алкашки, пусть даже из Звёздного Городка…»
Надо же, сколько в жизни необъяснимого! Парень с таким благородным породистым лицом – и сын алкашки… Как же, интересно, ему живется с такой матерью, если он в свои пятнадцать-шестнадцать лет уже вынужден подрабатывать?…Но зато теперь мне понятно, почему Кирилл Дубровин выглядит не по возрасту взрослым – гораздо старше нас всех вместе взятых, включая того же Канарейку с его замашками капризного наследника престола. Они сидят рядом, в предельной близости от меня, а я смотрю на них и не перестаю сравнивать…Вот они, лидеры двух враждующих тусовок. Оба красивые каждый по своему. Абсолютно разные, но и в том, и в другом в равной степени чувствуется внутренняя сила – та, которая заставляет остальных ребят уважать их и слушаться с полуслова. Хорошо, что они не в одной компании…Им, наверное, было бы трудно решить между собой, кто круче и главнее. Особенно Вадиму. Он бы не потерпел рядом с собой подобного конкурента по авторитету. А в том, что Кирилл может составить ему серьёзную конкуренцию, я ничуть не сомневаюсь. Это вам не ранимый трогательный Виталик…Он, в сущности, тоже совсем еще ребёнок… Нет, во всем облике этого удивительного парня, в его жестах, в самом взгляде читается небывалая житейская мудрость. Он уравновешен, спокоен и полон какого-то сдержанного достоинства. Как аристократ. И лицо у него, опять же, совсем как у аристократа. Я всё ещё любуюсь его чётким арийским профилем и ловлю себя на желании нарисовать его портрет. А как давно у меня не возникало подобного желания! Я уже даже забыла, что когда-то ходила в художественную школу…Но сейчас руки так и чешутся взяться за карандаш. Положить перед собой белый лист бумаги и быстро, бегло набросать эскиз. Вывести контур широковатых скул... Поймать спокойное, безмятежное выражение его глаз…И потом, уже красками оживить их серым цветом осеннего неба…Ржаными сделать прямые рассыпающиеся волосы…И обязательно отразить его улыбку – тёплую, доброжелательную, очень искреннюю…Помилуй боже, да что же такое со мной творится?