Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
Жизнь вошла в чёрную полосу невезения с первого же дня после новоселья. Невыспавшаяся, злая отправилась я утром в чужую школу. Не успела выйти из дома – сразу же вся продрогла на холодном ноябрьском ветру, начала икать и стучать зубами. Дорогу до школы я не знала, но мимо меня гурьбой шагали местные дети с ранцами и сумками. Мне ничего не оставалось делать, как слиться с общим потоком и течь со всеми вместе. Рядом раздавался смех, слышалась оживлённая болтовня –дети тут словно не в школу, а в цирк торопились. Счастливые! Им-то не надо привыкать к новизне, и это захолустье для них,
Правда, теперь даже смешно вспоминать о том, как это всё начиналось… Смешно и грустно.
Часть первая
«ГЕРОЙ АСФАЛЬТА»
Глава 1
Директриса была на месте – её высокий, визгливый голос проникал даже сквозь обитую тёмно-коричневым дерматином толстую дверь, и я услышала его, не приблизившись ещё к порогу. От возникшей было во мне решимости и следа не осталось, а ноги почему-то стали ватными…
– Даже не смей со мной спорить, Павлецкий! Не смей! Что у вас за привычка такая – с педагогами постоянно пререкаться?!
– Я не пререкаюсь, Маргарита Ивановна, но я правда урока не срывал…
– Не оправдывайся! Ты снова его покрываешь! Да ты знаешь хоть, что за такие вещи из школы исключают?! Господи, как я устала! Вы оба уже в печёнках у меня сидите – и ты, и Канаренко твой! Где он сейчас? Почему с тобой не пришёл? Испугался?
– Нет, он не пришёл просто. Рано ещё, до уроков пятнадцать минут…
– Вот уж не выдумывай, что его нет! Вы всегда вместе ходите, как сиамские близнецы! И уроки всегда вместе срываете!
– Неправда, Маргарита Ивановна…
– Всё! Иди! И без Канаренко не возвращайся!...И запомни, Павлецкий, терпение моё скоро лопнет. Слышишь?
– Слышу, Маргарита Ивановна. Можно идти уже?
– Иди, я же сказала.
Подумать только, какие страсти! Быть свидетелем подобных словесных поединков между директором и учеником мне прежде не приходилось. Предыдущий мой директор, Борис Георгиевич, кричать, по-моему, вообще не умел – разговаривал по-дворянски степенно, тщательно выбирая выражения. За это его все уважали, в том числе – и ваша покорная слуга. Ну действительно, какой пример подаёт директор своим ученикам, проявляя подобную несдержанность? Непедагогично как-то…Нервы – нервами, но всему же есть предел, и если на детей так орать, то все они рано или поздно станут психами….Хорошая школа, ничего не скажешь…Я просто в восторге…
Б-бах! Что-то с космической скоростью пронеслось перед глазами и с оглушающей силой стукнуло в лоб. Я даже не успела сообразить, что это – дверь, возле которой я очутилась, похоже, машинально, увлечённая жарким спором внутри кабинета. Даже дерматин не смягчил удара!
– О-и-и…- Из глаз брызнули слёзы. Я выронила пакет с тетрадями, обеими руками схватилась за голову.
– Ой! – Почти мне в унисон откликнулся несчастный Павлецкий, поспешно кидаясь поднимать пакет. – Извини, я нечаянно!.. Я тебя не увидел…Извини…
– Ничего…Всё нормально…- Простонала я сквозь зубы. Испуганное бормотание парня доносилось до слуха неотчётливо из-за навязчивого звона в ушах, а самой говорить вовсе не хотелось – я боялась, что вместо слов утешения разражусь отборным матом. Потому что на самом деле всё было как раз НЕНОРМАЛЬНО!!! Всё, начиная с переезда в этот дурацкий посёлок и заканчивая слезами, текущими из глаз. Сейчас, конечно же, тушь размажется, нос покраснеет, а на лбу, несомненно, выскочит большущая шишка, и первый свой учебный день в новой школе мне придётся выглядеть пугалом! Для меня это было равносильно внезапному ожирению…
– Очень больно, да? – Голос Павлецкого, полный всепоглощающего сострадания и вины, стал чуть ближе. Я с удивлением обнаружила его присутствие рядом и наконец-то рискнула открыть глаза. Склонившееся надо мной лицо было очень симпатичным и с первого взгляда подкупало своей честностью. Оно понравилось мне настолько, что в голове моей сама собой взметнулась паническая мысль: «У меня вся краска потекла! Я сейчас на клоуна похожа! Вот позор-то, господи, вот позор! Он сейчас со смеху помрёт, глядя на мою физиономию! Вырядилась, дура…Впечатление хотела произвести…Первый день в школе, как же…Вот тебе и пожалуйста…Произвела…»
Павлецкий, между тем, помирать со смеху даже не собирался, напротив, в добрых карих глазах его по-прежнему читалось искреннее участие. Он, казалось, сам готов был заплакать, только бы искупить свой грех. И мне совсем неожиданно стало жаль этого парня. В конце концов, после той моральной взбучки, которую мне пришлось услышать только что, он сам чувствовал себя не многим лучше.
– Ничего. – Повторила я мягче, пытаясь выдавить из себя хотя бы некое подобие улыбки. – Сейчас пройдёт…
– Может, что-нибудь холодное приложить? – Предложил Павлецкий на полном серьёзе.
– Что, например? Транспортир? – Боль слегка приутихла, и я даже решила поиронизировать, дабы разрядить обстановку. У меня это получилось – парень улыбнулся всё ещё напряжённо, но очень тепло и открыто.
– Почему транспортир?
– А что ещё? Медных пятаков сейчас не выпускают, кажется…
– А…Ну да, верно…Ну, тогда может и так всё нормально будет?
Ему до безумия хотелось, чтобы всё было нормально, и я не смогла его разочаровать – приложив все усилия, скорчила убедительную гримасу.
– Может и будет.
Вот и напряжения – как не бывало. Парень понял, что прощён окончательно и, с облегчением вздохнув, вручил мне мой пакет.
– Держи.
– Спасибо.
– Да, кстати, а кто ты такая? Почему я тебя впервые вижу?
– Потому что я здесь как раз впервые.
– Новенькая? – Мгновенно просёк парень. – А откуда?
– Из Твери.
– Круто. А класс какой?
– Не знаю. Сейчас вот иду к директору, чтобы узнать.
– Да нет, я имею в виду, класс какой по счёту?