Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Ба-а, какие люди! – Громко заговорил этот последний. – Далеко намылился, Павлецкий?
– Далеко. – В тон ему отозвался Виталик, и я не узнала его враз изменившийся голос. Он мгновенно весь напрягся, сжался, словно собираясь силами для внезапного броска и даже, кажется, забыл о моём присутствии рядом.
– Он девушку провожает, Ром, ты что, не видишь? – Вмешался коренастый Костик. – Смотри, как вцепился! Боится, что сейчас украдём!
Виталик вдруг высвободил локоть из моих пальцев, двинулся на шутника:
– Сергиенко, ты по роже давно не получал, смотрю?
– Ой, как страшно-то! Ром, ты боишься?
–
Мы стояли на детской площадке прямо напротив моих окон. Я как-то отстранённо подумала, что нас может увидеть мама, но даже не заволновалась по этому поводу. Сейчас, в данный момент, меня беспокоило другое. Виталик выпрямился и как разъярённый бык пошёл на Медзуновского. Я едва успела встать между ними, обеими руками упёрлась Павлецкому в грудь:
– Виталь, не надо! Не делай глупости, пошли отсюда!
– Отойди. – Прорычал он, тяжело дыша.
– Какая жалость, испортили влюблённым вечер! – Вновь поддразнил сбоку Костик, и здесь я не успела послужить преградой – слишком уж быстро всё произошло. Виталик ударом кулака сбил Сергиенко с ног. Почти одновременно с этим Медзуновский отшвырнул меня с дороги, налетел на Павлецкого сзади и, обхватив руками за шею, вместе с ним повалился на твёрдую, заледеневшую землю. Прежде, чем я смогла что-либо сообразить, эта троица сцепилась в клубок и покатилась по земле, ругаясь и отчаянно матерясь. В темноте я не могла разобрать – кто где, я и думать в эту минуту не способна была здраво. На моих глазах ещё никогда подобное не случалось!
– Хватит! Хватит, ребята! Ну прекратите, пожалуйста! Хвати-ит!!! – Не помня себя, подбежала я к дерущимся, неловко попыталась их разнять, но тщетно – меня тут просто не было. Я не существовала для них вовсе! В другое время на это можно было бы обидеться, но только не сейчас! Сейчас я хотела одного – ЧТОБЫ ВСЁ ЭТО НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИЛОСЬ!!!
В окнах замелькали любопытные лица, а люди, которые проходили невдалеке, либо не слышали шума борьбы, либо просто предпочитали не вмешиваться. Я бросилась к дороге в надежде найти кого-нибудь более отзывчивого и почти сразу же столкнулась с Ворониной, возвращавшейся из школы вслед за нами. От внезапного облегчения я едва не разрыдалась во весь голос:
– Татьяна Евгеньевна, помогите, пожалуйста!!!
Она даже не спросила, что случилось – опережая меня, бегом бросилась на детскую площадку. Клубок из трёх тел к тому времени уже расцепился: Медзуновский как клещ висел на Виталике сзади, не давая ему возможности сопротивляться, а Костик, стоя на коленях, отрабатывал на противнике боксёрские удары с аккуратной, профессиональной методичностью.
– Ну-ка разбежались! Это что такое?! – На удивление ловко и решительно Воронина схватила Медзуновского за шиворот, рывком поставила на ноги. Он оказался на голову выше неё и при желании мог бы вырваться, отшвырнув от себя маленькую храбрую женщину. Я даже испугалась, что в запале ярости озверевшие от крови парни и с ней поступят так же, как с Виталиком, однако этого, к счастью, не произошло. Присутствие взрослого человека напротив как-то быстро отрезвило всех троих.
Отплёвываясь, задыхаясь, Виталик и Костик поднялись с земли вслед за Ромкой. Татьяна Евгеньевна сурово оглядела их с головы до ног:
– Боже мой, на кого похожи! Не стыдно вам?! Взрослые ребята, уже мужчины почти, а дерётесь как дети! Из-за чего подрались?
– Захотели – и подрались. Не ваше дело. – Буркнул сквозь зубы Ромка, старательно изучая носки своих ботинок на толстенной подошве.
– Свою точку зрения отстаивали. – Добавил Виталик не менее агрессивно. Он усиленно тёр ладонью правый глаз и старался не смотреть в мою сторону, словно стыдясь показывать мне следы боевого поражения на своём лице.
– Точку зрения значит отстаивали? – С усмешкой переспросила Татьяна Евгеньевна. – Тоже мне, депутаты Госдумы. А по цивилизованному это нельзя никак было сделать?
– Нельзя. – Костик потянул друга за рукав куртки. – Пошли, Ром, ладно.
И они, не прощаясь, почти бегом направились в сторону Звёздного Городка. Я растерянно проводила их глазами, потом посмотрела на Виталика:
– Больно?
– Нормально. – Ответил он, как и полагалось настоящему мужчине. – Бывало и хуже.
– Ну-ка покажи. – Воронина шагнула с Павлецкому, чуть ли не силой отняла руку от его лица. – Ой, какой ужас! Ты этим глазом завтра видеть не будешь!
– Да это Медзуновский, гад, «гриндерсом» своим заехал. – Неохотно объяснил Виталик. – Ничего страшного, до свадьбы заживёт.
– Так и без глаза вообще остаться можно. Ишь чего выдумали…Вон и Ксюшу перепугали до смерти.
Меня действительно сотрясал нервный озноб. Ветер, которого я до сих пор будто бы и не чувствовала, вдруг стал продувать меня насквозь, бессовестно и нагло проникая под куртку. Этот тихий, спокойный посёлок уже не казался мне таким уютным, как прежде. В нём кипели свои тайные страсти. Именно тайные, потому что посторонний глаз не смог бы заметить ничего необычного и из ряда вон выходящего. Эти улочки выглядели мирно и безобидно лишь на первый взгляд. Но мало кто видел обратную сторону медали.
– Пойдёмте ко мне. – Тоном, не терпящим возражений, позвала нас Татьяна Евгеньевна. – Надо при свете лицо твоё рассмотреть, может, удастся что-нибудь с ним сделать. Пойдём, пойдём, чаю попьёте у меня, согреетесь. Я сама уже замёрзла.
Не находя особых причин для отказа, унылые и подавленные, мы поплелись за Ворониной в первый подъезд. По дороге Виталик зачем-то взял меня за руку – молча, робко, словно извиняясь за то, что я сейчас пережила по его вине. И мне внезапно стало жаль его. Так жаль, что я крепко сжала в пальцах его холодную ладонь, выражая этим своё участие и симпатию. Виталик же, возможно, истолковал этот жест по-своему, потому что взгляд его, устремлённый на меня, вспыхнул радостным изумлением. В конце концов, к квартире Татьяны Евгеньевны мы подошли в обнимку, как самая натуральная влюблённая парочка…
Глава 6
Татьяна Евгеньевна жила почти в такой же двухкомнатной квартире, что и я – разница заключалась в несколько изменённой планировке. Жила она, как выяснилось, не одна – с мужем и двумя дочерьми. Все они к моменту нашего прихода оказались дома, и все трое вышли нам навстречу.
– Чего так долго, мам? – Поинтересовалась младшая девочка лет одиннадцати – хорошенькая, пухленькая, совершенно не похожая на мать.
– Репетиций много было. – Пояснила Татьяна Евгеньевна, разуваясь и снимая с себя пальто. – А потом ещё и на улице конфликт разбирала.