Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Хочу. – Бодро заявила я, с вызовом глядя в насмешливые глаза Вадима.
– У-у-у…- Хором загудели вокруг ребята, кто-то даже в ладоши захлопал, а кто-то одобрительно засвистел. У меня радостно заколотилось сердце: я была центром внимания! Я вызывала их восторг! Бедный Виталик, о нём я в эти минуты совершенно забыла, а он, между тем, единственный из парней не разделял общего ликования.
– Ксюш, не надо. – Попросил он шёпотом, но даже ради него я не смогла отступить от задуманного.
Вадим вновь соскочил с бревна, подошёл ко мне и, вытащив из куртки неизменную пачку «Бонда», извлёк оттуда
– Прошу, мадемуазель…
Скрывая внутреннюю дрожь, я неумело, двумя пальцами взяла её и вопросительно посмотрела на Канарейку. Он улыбнулся, не говоря ни слова, наклонился к моей руке и помог мне прикурить окурком своей сигареты. Сомневаться не было времени. Подражая Вадиму, я сразу же сунула сигарету в рот, зажала её зубами и поспешно сделала затяжку. Слишком поспешно. И слишком глубоко для первого раза.
Горло обожгло огнём, из глаз брызнули слёзы – я поперхнулась, закашлялась так, что сигарета выпала из губ и упала на землю. Выглядела я со стороны, наверное, забавно, потому что ребята вокруг просто со смеху умирали. Мне же, честно говоря, было не особенно смешно – голова поехала с первого мгновения. Я знала, слышала, что так бывает в начале, но никогда не думала, что это НАСТОЛЬКО ужасно. Кашель не прекращался, перед глазами всё кружилось – я теряла координацию и готова была уже кричать «караул».
Кто-то вовремя подхватил меня под руки, иначе я бы упала – ноги не слушались, отказываясь меня держать.
– Ксюша! Ксюш, ты что?! Тебе плохо, Ксюша?!
Ну конечно же Виталик…Милый, хороший мой Виталик…В то время, пока все остальные хохотали, не принимая всерьёз моё критическое состояние, он один пришёл мне на помощь. Я пыталась ответить, но не могла: горло раздирала боль, и перед глазами по-прежнему всё рябило и кружилось, словно на самом крутом аттракционе в Парке Культуры и Отдыха. Я боялась, что меня сейчас вырвет – только этого не хватало для полного счастья! Вместо триумфа я добьюсь полнейшего позора.
К счастью, Виталик вовремя сообразил, что мне нужна вода и, ловко взяв меня за плечи, поволок в школу. Уже издалека до меня донёсся задорный голос Канарейки:
– Молодец, Жанна Д`арк! Экзамен сдала на отлично!
– Ну кто тебя просил это делать? Сумасшедшая… Чего ты этим хотела доказать – не понимаю.
Виталик никак не мог успокоиться. Прошла уже половина урока, однако ни он, ни я, не интересовались тем, что говорила географичка. Раскрыв пудреницу, я критически разглядывала в зеркальце своё лицо, пытаясь привести его в порядок. Следов размазанной туши больше видно не было, и глаза, слава богу, совсем перестали слезиться, но в горле по-прежнему першило, опять хотелось пить, несмотря на то, что буквально двадцать минут назад я выпила два стакана холодной воды из под крана. Виталик не сводил с меня глаз, жадно ловил каждое движение – всё ещё боялся, что мне вновь станет плохо.
– Голова кружится?
– Нет. Прошло.
– Тошнит?
– Нет.
– Слава тебе, господи. В следующий раз будешь думать, прежде чем проводить такие эксперименты.
– А я, по-твоему, ни о чём не думала? – Не отрываясь от зеркальца, раздражённо огрызнулась я.
– Нет, почему же, думала. – Усмехнулся Виталик. – И мне кажется, я даже знаю о чём.
– Ну и о
– Выпендриться хотела. Показать, какая ты крутая.
Мне следовало бы обидеться на такие слова, но я, напротив, не смогла сдержать улыбку. Виталик попал в точку. Впрочем, перед ним я могла бы и не лицемерить.
– Хотела, да. А что в этом плохого?
– А хорошего что? Ты и так классная девчонка, тебе совсем не обязательно казаться лучше, чем ты есть. Курением, во всяком случае, ты никому ничего не докажешь.
– Это твоё мнение. – Заметила я хмуро.
– Моё. А оно для тебя ничего не значит?
Он уже готов был обидеться. Мне этого вовсе не хотелось, и я постаралась сгладить ситуацию.
– Твоё мнение для меня, пожалуй, самое важное, Виталь. Честно.
– Что-то не заметил. – Чувствовалось, зацепило Виталика всерьёз. – Ты ко мне ещё ни разу не прислушалась, делаешь только то, чего тебе самой хочется.
Ну вот, уже семейные сцены начались – только этого ещё не хватало. После двухдневного знакомства Виталик стал похож на ревнивого мужа-собственника, он считает себя в праве читать мне морали и предъявлять на меня права. Нет, чего-чего, а этого я терпеть не могла! Никто из бывших кавалеров ещё не пытался ограничивать мою свободу, и Виталик исключением не станет!
К счастью, сказать ему грубость я не успела – в этот момент Виталика вызвали к доске. Всё-таки вызвали – не в понедельник, так сегодня, в среду, и он, конечно же, опять не выучил. На этот раз Канарейка его почему-то не спас.
Чтобы лишний раз не терзать себе сердце, наблюдая за душевными страданиями Виталика, я попыталась отвлечься и на какое-то время занялась изучением своих одноклассников. Сперва уставилась на Лену Масловскую – рыженькую пигалицу-вертушку…Интересно, это ее натуральный цвет, или она красится?...Тут же перевела взгляд на Мишу Раскопина, что сидел сзади Лены и время от времени тыркал ее в спину своей авторучкой, пытаясь привлечь к себе внимание…Колян Шилов складывал из тетрадного листка самолетик… А где же Канарейка?...Он же был на первых трех уроках… Неужели снова пропало желание учиться, и Вадика как ветром сдуло из школы?...Жаль. Без него скучно. И даже любоваться некем. Шилов с физиономией колхозника глаз абсолютно не радовал…В кого это он собирается запульнуть самолетик?
Внезапно что-то помешало мне созерцать Шилова. Шестым чувством каким-то я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Кто-то смотрел мне в затылок и мысленно буравил его изо всех сил. Стало неуютно, не по себе – я невольно огляделась вокруг. Так и есть. Чуть позади, в соседнем ряду сидела Марина Фадеева. Встретившись со мной глазами, она нисколько не смутилась и даже не подумала отвернуться. Только облизала языком ярко накрашенные губы и быстро дунула вверх, на длинную жёлтую чёлку, которая тотчас же подпрыгнула, обнажив гладкий, но довольно-таки широкий лоб. Нервничает? Похоже на то. Усмотрела во мне соперницу? Это, с одной стороны, мне льстит. Какой бы смазливенькой и стройненькой ни была эта крашенная кукла, я, несомненно, была лучшё неё. Во-первых, так густо я никогда бы в жизни не накрасилась – слишком вульгарно, и потом, у окружающих машинально создаётся впечатление, что за этим толстым слоем косметики скрывается нечто чудовищное, что и показать-то жутко.