Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Ты что? – Опять повторил Виталик. Я подняла глаза, с трудом заставляя себя говорить – комок всё ещё торчал в горле.
– Ничего…Я всё слышала…Извини…
Он смутился, но попытался мне этого не показать.
– Ничего страшного. – Присев возле моих ног, Виталик принялся собирать с паласа осколки.
– Чего там случилось у вас? – Раздался из комнаты нетерпеливый голос Вадима. – Разбилось что-то?
– Да. – Я нашла в себе силы ответить как можно громче. – Извини, Вадим. Я нечаянно чашки с чаем уронила…Я
– Успокойся ты, господи! Посуда бьётся к счастью – так же, как и окна! Вы только не обижайтесь на то, что я вам не помогаю убирать, ага?
– Кто бы на тебя обижался… – Усмехнулся Виталик, ползая по полу. – Лежи, не двигайся, герой Полтавы! Мы уж как-нибудь сами справимся!
Справились мы действительно быстро – крупные осколки Виталик собрал руками, мелкие я после этого сгребла в совок веником. Работали мы не переговариваясь, оба почему-то стеснялись друг друга, один Вадим болтал без умолку. Он уже давно понял, из-за чего я разбила чашки, однако его, в отличие от нас, это ничуть не смущало.
– Вообще, Виталь, ты, конечно, здорово сглупил. Надо тебе было на меня всё валить. Всё равно мне досталось. Семь бед – один ответ!
– Зачем? – Хмуро поинтересовался Виталик с кухни. Он наливал чай в другие чашки, а я стояла рядом и держала конфетницу, полную батончиков и «Юбилейного» печенья.
– Мне, по-крайней мере, от родителей бы ничего не было.
– Ну естественно. Ты этим всю жизнь и пользуешься. А о том, что штраф им пришлось бы платить не подумал?
– А что, большой штраф?
– Стоимость разбитого стекла.
– Как будто я знаю, сколько стоит стекло.
– Не важно, Вадь. С тобой посоветоваться вчера у нас как-то не получилось. А сейчас уже поздно это обсуждать.
Говорил Виталик как-то очень грустно и почему-то избегал смотреть мне в глаза, словно это он был виноват передо мной за то, что взял мою вину на себя. А я опять мучилась угрызениями совести.
– Виталь…Я достану деньги и верну твоим родителям…
Виталик досадливо поморщился:
– Перестань, Ксюш. Это ничего не изменит. Ты же слышала, что я Вадьке рассказывал.
– Это из-за меня…Я виновата.
– При чём тут ты? Ему бы только повод найти подходящий…
ЕМУ…Виталик даже не хотел произносить слово «отец» … Это было просто ужасно, такое в голове не укладывалось!
– Мне бы, между прочим, тоже ничего бы дома не было. – Тихо заметила я, тщетно пытаясь поймать взгляд Виталика. – Меня бы так же посадили под домашний арест – и всё. Не надо было меня выгораживать.
– Всё. – Неожиданно громко сказал Виталик и сам вдруг прямо и решительно посмотрел мне в глаза. – Давай закроем эту тему раз и навсегда. Хорошо?
Он не спрашивал, а скорее требовал моего согласия. И я смирилась. Только осадок в душе нехороший остался надолго. Потом мы с Виталиком сидели за письменным столом в комнате Вадима и не спеша пили чай с батончиками и печеньем, изо всех сил стараясь забыть про всё неприятное и разговаривая о всякой всячине.
– У тебя батончики когда-нибудь переводятся дома? – Спросила я у Вадима. Он качнул головой:
– Не-а. Это мой наркотик, я без него не могу.
– Во-во. – Усмехнулся Виталик. – А говорил, что наркозависимость, тебе не грозит. Смотри, переешь когда-нибудь.
– Ерунда. Здоровье у меня отменное.
– Уж кто бы говорил! А гланды?
– Какая связь между гландами и батончиками?
– А что с гландами? – Живо поинтересовалась я, запивая печенье чаем. Вадим вздохнул с унынием:
– Да ну. Я же тебе уже говорил, у меня ангина хроническая с детства. Каждый год, стоит только чуть-чуть горло застудить – и всё, начинается райская жизнь…Вырезать бы на хрен эти гланды!
– А ты ещё без шапки в такой холод ходишь. – Укоризненно заметил Виталик.
– При чём тут шапка? Это же голова. Горло-то я по возможности стараюсь от холода беречь. Да и голосовые связки мне могут в будущем пригодиться.
Это было уже любопытно, я даже жевать перестала, глядя на Канарейку, который всё так же лежал на животе.
– Зачем они тебе могут пригодиться?
Он скромно потупил свои детские, трогательные глаза, будто и в самом деле очень смущался отвечать.
– Ну…Вдруг правда захочу в артисты податься?
– А может и запоёшь как Харатьян. – Подхватил Виталик, словно дразня своего друга. – Да и вообще, Вадь, если уж становиться звездой, то лучше в шоу-бизнесе. Актёры столько не получают, сколько любой посредственный певец гребёт.
– А я не хочу быть посредственным. Хочу быть лучшим. Да и вообще, ерунда всё это. Лучше на юрфак попробую поступить, как мама мечтает.
– Попробуй. Только Татьяне Евгеньевне потом на глаза никогда не показывайся. Она тебе такого предательства не простит. Её твоё курение – и то до паники доводит. Ты бы бросил, правда, это дело. Раз так о гландах своих беспокоишься.
– О боже…- Вадим обречённо уронил голову на подушку. Похоже, всё было и правда серьёзно. Виталик будто мысли мои в этот момент прочитал.
– Хочешь одну вещь послушать? – Спросил он у меня и, не дожидаясь ответа, метнулся к музыкальному центру. Быстро выключил «Арию», а вместо неё вставил в ту же секцию кассету из неподписанной коробки. Наблюдая за его манипуляциями, Вадим морщился будто Виталик ему силой скармливал лимон.
– Ну на фига, Виталь? Не надо…
– Да подожди ты. – Огрызнулся тот, воодушевлённо мотая кассету на нужное место. Я с любопытством ждала, чего же сейчас услышу.
Музыка, зазвучавшая из колонок, была мне хорошо знакома. Песню я тоже узнала сразу и потому не замедлила проявить свою эрудицию перед ребятами.