Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе
Шрифт:
– Пока-пока.
– От дура шизанутая… Когда жить для кого-то не получается, всякой хренью бабы начинают страдать… Валя, приглашай!
Надя и Люба
8 октября
Москва. Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево» – Московская область. КП «Сосны»
– Люба, привет) Я не слишком поздно?) Можно тебе кое-что очень личное написать?
– Конечно. У тебя проблема?
– Проблема? Я жить не хочу.
– Опа…
– Дома.
– А любимая семья?
– Спят все.
– И с чего тебя вдруг накрыло? Признавайся, мужик?)
– Нет мужика. Вообще ничего нет. Стагнация.
– Так ты все-таки пьешь втихаря?
– Бокал красного вина.
– Дорогая моя, это все осень. Дефицит витамина Д. У нас солнце почти по самый июль не включали, потом на два месяца одолжение сделали и снова выключили. Саму мотает в последние дни не по-детски… И все-таки что стряслось?
– Пресно. Пусто. Невыносимо.
– Блин, ты же счастливая мать! И, наверное, жена?
– Я им совсем не нужна. Они все чем-то заняты.
– И второклассник?
– И второклассник. Он же папин сынок. Хоккей с шести лет, а я так – подай, отвези.
– Ща, погоди! Будь здесь, что-то мать звонит, отвечу.
– Ок.
– Вот черт… Дядька умер. Поехал, божий человек, в деревню к родственникам, бухал, видать, по-черному и помер во сне.
– Ой, прими мои соболезнования…
– И все ведь опять на меня, будто я железная! У матери язык заплетается: то ли водки жахнула, то ли с валокордином переборщила. А что она еще умеет? Только паниковать и вопить… Своей семьи у дядьки давно нет, друзей, похоже, тоже. Снова все дерьмо в меня летит. Выходит, никто другой сделать ничего не может.
– А муж? Он разве не помогает?
– Муж… Я часто забываю, что он есть. По фигу все мужу, даже ставить в известность нет никакого смысла. Приобнимет для вида, а мне от этого только хуже. Ох… Завтра придется агента искать, доверенность оформлять, документы на транспортировку.
– Сочувствую.
– Надя, он ведь жить хотел! Больной весь, псориазный, бухал всю дорогу, а жить хотел! А теперь вот гниет в глуши его труп… Мать сказала, его на третий день только нашли. Ты поняла меня?! Выброси всякую хрень из головы. Не нужна она никому. Слова это все, пустые слова.
– Буду стараться.
– Вот. Давай, учи свой испанский и спать ложись. Утро вечера мудренее. До связи.
– Держись там. И прости меня за глупость. Вырвалось.
– Не парься. И не пропадай.
Вера и Надя
9 октября
Москва. Садовое кольцо. Кафе «Зазеркалье»
– Нет, девушка, я просила латте с ореховым сиропом, на соевом молоке и без кофеина. А вы что принесли?
– Вер, ну хочешь, я его выпью, а тебе другой сделают?
– С какой стати? Пей свой шоколад.
– Я могу и то и другое.
– И при этом пьешь только воду! Девушка, куда это вы уходите? Нет, моя подруга тоже не будет это пить, переделайте как должно быть: без кофеина, на соевом молоке и с ореховым сиропом. Да, принципиально! Мне не нужно рисовое, ненавижу рис!
– Что-то ты сегодня совсем не в духе.
– Ну почему же? Просто меня такая безответственность подбешивает! У меня приятельница на днях была, из тех клиенток, что ко мне как к психологу уже приходят, лет десять ее пастью занимаюсь… Так вот, я над ней офигеваю: пятый десяток бабе, замужняя всю дорогу, сын давно женат, а у нее то роман очередной, то ностальгия по юности, то дышать она где-то учится, то в женщину, говорит, влюбилась… Пожизненная психологическая незрелость. И ничего. Фартит ей по ходу пьесы, выносит ее течение вместе со всем этим бредом.
– А что у нее, кариес?
– Какой кариес? С простым кариесом – это к Генке. Тут куча всего – и лечим, и прикус правим, и виниры ставим, она машину по весне поменяла, теперь улыбку поменять захотела.
– Завидуешь?
– Я?! Даже если и так, то не по-хорошему… «Попрыгунью Стрекозу» помнишь? Вся в кредитах, что в шелках, и все веселится.
– Может, тебе бросается в глаза то, что ты себе позволить не можешь?
– Предположим. Но, если честно, она грузит меня своими откровениями.
– Расскажи подробней! Откровения незнакомых людей – это всегда так интересно!
– Да не о чем тут рассказывать. Любят некоторые с мазохистским удовольствием копаться у себя в башке. Притягивают друг к другу несвязанные между собой вещи.
– Например?
– Например, танцы у нее, оказывается, ассоциируются с гневом и раздражением. Это она мне как великое открытие сегодня влепила! Типа, как-то в детстве, случайно, на кухню ночью зашла, там мать на столе танцевала, а пьяный отец ухмылялся и смотрел. Ты представляешь, сколько людей на воздухе деньги зарабатывают? Те, кто за приличные бабки придумывают несуществующие причинно-следственные связи?
– И с чем тут связь?
– Типа с тем, что все, что связано с телом, вызывает у нее зажатость. Мужиков вокруг табун, красивая, далеко не глупая…
– Она пытается что-то в себе понять. Разве за это можно осуждать?
– Надюша, что там понимать? Все мы, сорняки, как-то приспособились и живем со своими порезами, раз живы до сих пор. Эти травмы детства, неосознанное, усыпленное и бла-бла-бла – одно словоблудие! Психологию я еще в институте не любила и прогуливала, ибо не фиг людям и без того туманное туманными словечками голову морочить. Хлам это лишний как картонные упаковки таблеток и мазей: уж и препарат годами в бою, и аннотацию к нему наизусть знаешь, но некоторые с этим хламом расстаться не могут, копят подобный мусор, а еще открытки и коробки из-под обуви. Вообще-то, я думаю, она пытается найти причину отсутствия способности кого-то, кроме себя, любить. Но это ведь не каждому дано! И наркоманами, и алкоголиками, и поэтами, и любящими – ими рождаются.