Рой
Шрифт:
Когда до меня дошел смысл его слов, на меня вдруг накатило странное серое отупение, я словно внезапно утратил способность думать. Это не укладывалось у меня в голове.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что они размножаются, Джек, – сказал Рики. – Этот чертов рой размножается.
Теперь камера показывала вид участка пустыни почти на уровне земли. Облако черной пыли приближалось к нам, кружась, как вихрь. Но, понаблюдав за ним подольше, я заметил, что оно кружится не совсем так, как пустынный дьявол. Отдельные частицы
Они определенно роились.
«Роение» – это термин, которым обозначается поведение некоторых общественных насекомых, вроде муравьев или пчел, которые «роятся», когда рой перемещается с места на место. Облако пчел летает то в одном направлении, то в другом, темной лентой растягиваясь в воздухе. Рой может прицепиться к дереву и задержаться там на несколько часов или даже на ночь, а потом полетит дальше. Со временем пчелы устроятся на новом месте, где будет располагаться их рой, – и перестанут роиться.
В последние годы программисты создали программы, моделирующие такое поведение насекомых. Алгоритмы роения стали важным инструментом в компьютерном программировании. В программировании «роем» называют популяцию компьютерных агентов, которые работают над решением проблемы совместно, распределенно обрабатывая данные. Роение стало популярным способом организации совместной работы агентов. Появились профессиональные организации и конференции, которые занимались исключительно программами роения. Можно даже сказать, что роение стало оптимальным решением проблемы – если невозможно написать более продвинутую программу, достаточно просто заставить свои агенты роиться.
Но пока я наблюдал за этим отбившимся от рук роем, я заметил, что черное облако не просто роится в обычном смысле этого слова. Волнообразные перемещения, казалось, были только частью сложного движения роя. Кроме волнообразных движений, облако еще и периодически расширялось и сжималось, как будто дышало. А время от времени оно то истончалось и поднималось выше, то уплотнялось и почти распластывалось над землей. Эти изменения наблюдались постоянно, в определенном ритме – или, скорее, в нескольких ритмах, накладывающихся один на другой.
– Черт, – сказал Рики. – Я не вижу остальных. Но я знаю, что оно не одно. – Он снова включил рацию: – Винс! Ты видишь остальные?
– Нет, Рики.
– Где остальные? Ребята, скажите мне, вы их видите?
По всей фабрике захрипели рации.
– Рики, оно одно, – сказал Бобби Лембек.
– Оно не может быть одно.
– Рики, сенсоры не регистрируют ничего другого, – это была Мае Чанг.
– Рой только один, Рики, – подтвердил Дэвид Брукс.
– Он не может быть один! – Рики сжимал рацию так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Он нажал на кнопку. – Винс! Подними давление до семи.
– Ты уверен?
– Выполняй.
– Ну ладно, если ты в самом деле думаешь…
– Перестань
Рики говорил о том, чтобы поднять положительное давление внутри здания до семи фунтов на квадратный дюйм. На всех фабриках с повышенными требованиями к чистоте поддерживалось положительное давление, чтобы частицы пыли не могли проникнуть внутрь помещения ни через какую щель, чтобы пыль выдувало из помещения потоком выходящего воздуха. Семь фунтов на квадратный дюйм – это большое позитивное давление. Вовсе не обязательно делать давление таким большим, чтобы удержать снаружи пассивные частицы пыли.
Но, конечно, эти частицы были не пассивными.
Глядя, как облако частиц кружится и извивается, постепенно приближаясь к нам, я обратил внимание на то, что иногда частицы отражают солнечный свет и серебристо мерцают. Потом мерцание угасает, и облако снова становится черным. Наверное, это блестят пьезопанели, когда от них отражается свет. Но такое мерцание доказывает чрезвычайно высокую мобильность отдельных частиц роя – потому что все облако ни разу не засеребрилось одновременно, только по частям.
– Ты вроде бы сказал, что Пентагон отказался от проекта из-за того, что вы не смогли контролировать рой в ветреную погоду…
– Да. Мы не могли.
– Но в последние дни здесь, наверное, дуют очень сильные ветры.
– Конечно. Обычно ветер усиливается к вечеру. Вчера достигал скорости в десять узлов.
– Тогда почему этот рой не рассеивается от ветра?
– Потому что он решил эту проблему, – сказал Рики. – Рой адаптировался к ветру.
– Как?
– Смотри дальше – может, и сам заметишь. Когда налетает порыв ветра, рой съеживается и прижимается поближе к земле, а когда ветер ослабевает, рой расширяется и поднимается повыше.
– Это обусловленное поведение?
– Именно. Никто его не программировал, – Рики прикусил губу. Может быть, он снова мне врет?
– Значит, ты хочешь сказать, что ваши микрокамеры способны обучаться?
– Да-да.
– Но каким образом они могут обучаться? У них же нет памяти.
– Э-э… Ну, это долгая история, – сказал Рики.
– У них есть память?
– Да, у них есть память. Очень ограниченная, но есть. Мы встроили в них блок памяти: – Рики нажал кнопку на рации: – Кто-нибудь что-нибудь слышит?
Сквозь треск помех послышались ответы:
– Пока нет.
– Ничего.
– Никаких звуков?
– Еще нет.
Я спросил у Рики:
– Они издают звуки?
– Мы не уверены. Иногда кажется, что издают. Мы пытаемся их записать… – Он пощелкал пальцами по клавиатуре, быстро переключая изображения, увеличивая их одно за другим, по очереди. Потом покачал головой и сказал: – Мне это не нравится. Оно не может быть одно. Хотел бы я знать, где остальные.
– Откуда ты знаешь; что там есть и другие?