РОЯЛЬНИК. Королевская битва. LitRoyal
Шрифт:
“Самовольно выходить из игры…” — несколько секунд Ваня смаковал эту фразу. Неожиданно она осознал, что эта мысль возможно гораздо более глубокая и всеобъемлющая, чем казалась сначала. Как же Хёйзинга определял человека? Homo ludens — человек играющий. По мнению Хёйзенги, тяга, потребность в игре одно из определяющих, фундаментальных свойств человека. Но игра и является игрой, когда можно из нее выйти в любой момент. И что же тогда получается? Если ты не можешь выйти из игры? Если не можешь ее остановить по собственному желанию, то ты перестаешь быть человеком, а становишься
Ваня неожиданно вспомнил отца и на его скулах заиграли желваки.
Для нас это не игра… Для нас все всерьез… Мы платим своей кровью, своей болью и своей жизнью. И все это лишь ради того, чтобы золотая скотина, родившаяся с серебрянной ложкой во рту (или куда они там себе ложки запихивают?) могла весело провести субботний вечер, а корпорации — положить в свои бездонные карманы еще несколько криптобаксов.
И никто не хочет ничего менять. Потому что пресыщенных уродов, создавших эту игру и эту систему, устраивает текущее положение дел. Им не нужны новые игроки и конкуренты. Им нужны лишь безвольные и беззащитные рабы.
Ваня ощутил, как в груди загорается яростный огонь. Он снова обернулся на девушек, идущих позади, и сердце его заныло. Такие красивые, нежные и беззащитные, неужели они обречены рано или поздно стать простой игрушкой в грязных лапах этих ублюдков?.. Нет! Никогда! Ваня почувствовал, как деревенеют его скулы. Пока он может драться и дышать, он не допустит этого!
— Ну, чего уставился, — устало выдавила Ната, оправляя зацепившийся за ветку подол короткого платья.
Ваня отвернулся и поправил лямки рюкзака.
Вдруг совсем рядом слева раздался выстрел. Все как по команде бросились на землю. “Да… боль — лучший учитель…” — мелькнула короткая мысль. Ванин взгляд невольно скользнул на часы. Осталось двенадцать врагов. Одним меньше. Это хорошо!
Катя торопливо оглядывала окрестности через оптический прицел.
— На девять часов, — шепнула она и задержала дыхание.
Ваня ничего не видел. Но Юка утвердительно кивнула и подняла автомат.
— Проклятье… — выдавила Катя после долгого молчания. — Ушел.
— Их было трое, — отозвалась Юка.
— Как бы они не зашли с тыла, — забеспокоился Иван. — Куда они двинулись?
— Не могу разобрать… Кажется, к той роще.
Ваня озабоченно огляделся. Нельзя тут оставаться! Их могут обойти и взять в клещи.
— Отходим к границе зоны! — решил он наконец.
— Но ведь через десять минут очередное сжатие, а новая граница почти в километре! Мы не успеем добраться, если отойдем! — возразила Ната.
— Значит, побежим!
— Да сколько можно бегать?
— Столько,
2
Как ни странно, граница зоны дарила ощущение какой-то защищенности. По крайней мере, можно быть уверенным, что не получишь пулю в спину.
Ванин отряд засел на вершине холма, ощетинившись стволами. Отовсюду грохотали выстрелы. Судя по всему, сразу в нескольких местах шла интенсивная перестрелка. Было жутковато.
Ваня не сводил глаз с часов, следя за тем, как тает число оставшихся в живых.
Десять… Девять… Восемь… Все… Цифра замерла. Скорее всего, остался всего один полный отряд противников. Хотя, разумеется, возможны и другие варианты.
По звуку стрельбы Иван определил примерное положение вражеского отряда и достал карту. Ната смотрела ему через плечо.
— Ну? Куда идем? — спросила она нетерпеливо. — До сжатия три минуты.
У Вани засосало под ложечкой. Все же быть командиром и принимать решения — это тяжелая ответственность…
— Катя, ты кого-нибудь видишь? — спросил он для подстраховки.
— Все чисто!
— Хорошо… — решился наконец Иван и отметил на карте новый ориентир. — Как только начнется сжатие зоны — выдвигаемся сюда.
На запястьях синхронно пискнули часы, подтверджая выбор новой цели.
Ната открыла рюкзак:
— У нас еще семь стимуляторов. Может, ширнемся? Для скорости?
Ваня обвел взглядом девчонок, задержавшись на Екатерине, и нехотя кивнул.
— Давай.
Зашуршали разрываемые пакеты.
— Хм… интересно… а они реально потенцию восстанавливают? — задумчиво пробубнила Ната, втыкая себе иглу в плечо.
— Почему это тебя интересует? — с наигранным любопытством спросила Юка.
— Ну, мы же потенциально опасный противник. Значит, нужно увеличить наш потенциал. Да, командир? — подмигнула Ната Ивану.
Ваня не нашелся, что ответить, и нахмурился:
— Разговорчики! Выдвигаемся по моему сигналу… Готовы?
Голубое свечение зоны колыхнулось и поползло по склону холма.
— Вперед!
3
Ванины глаза были готовы лопнуть от натуги. Тяжелый рюкзак прыгал за спиной, грозя опрокинуть и раздавить незадачливого командира. Иван перескакивал глубокие черные борозды, несясь по свежевспаханному полю, каждую секунду ожидая рокового выстрела. Но пока было тихо. Неужели их не заметили?
Они вбежали в сарай. Юка торопливо захлопнула дверь. Бойцы небольшого отряда прислонились к стенам, пытаясь отдышаться. Действие стимулятора кончилось десять минут назад, и сейчас каждый ощущал дрожь и ломоту во всем теле. Но медлить было нельзя.
Художник Николай Захваткин
— Катя! Чердак! — крикнул Ваня, метнувшись к окошку, затянутому паутиной.
— Сам ты чердак! — с усмешкой огрызнулась девушка и, сбросив рюкзак на пол, стала осторожно подниматься по хлипкой приставной лестнице.