Ройхо Ваирский
Шрифт:
Наконец, мы достигли Изнара. Как на заказ, тучи рассеялись, и вышло солнышко. Но здесь меня поджидала очередная мелкая неприятность. Оказалось, что минимум на полдня телепорт острова Данце находится в нерабочем состоянии. Маги из школы «Истинный Свет» решили провести его настройку и калибровку, и выходило, что снова я должен бездельничать. Мне это как серпом по интимному месту, ибо моя деятельная натура требовала действия. И я решил отправиться в гости к своему сюзерену, но от слуг узнал, что Гай Куэхо-Кавейр вместе со своими советниками и бароном Алексом Хиссаром отправился к северной границе. Поэтому, расположившись в моем городском особняке, где мы смогли обсохнуть, помыться и поесть, я задал себе
Вариантов было много. Переход телепортом в столицу нашей родины Блистательный Грасс-Анхо, где я давно собирался навестить своих старых знакомых, на помощь которых за небольшое денежное вознаграждение граф Ройхо мог бы рассчитывать в ближайшие год-два. Посещение магистрата города Изнар и беседа с местным бургомистром господином Данни Крофом, который не так давно присылал на остров Данце пару подчиненных ему чиновников, интересующихся стоимостью жилья в островной столице. Затем можно было навестить лагеря беженцев за городом и лично посмотреть, как там поживают будущие переселенцы на север, гопники, шлюхи, наркоманы и бузотеры из Припортового района Данце, которых я сбагрил своему сюзерену. Мало ли, вдруг, кто-то из этих людей одумался, осознал, в каком положении находится и готов на крови поклясться в верности графу Ройхо? Этого исключать было нельзя, и отказываться от использования пиратской черни, которую всегда можно использовать как пушечное мясо, вот так вот сразу, не стоило.
В общем, посидел я, подумал и решил, что надо отправиться за город. Но не на запад, к вынужденным переселенцам, которыми возможно вскоре займется кто-то из приближенных ко мне людей, а совершенно в другую сторону. В находящийся в тринадцати километрах от Изнара концентрационный лагерь для военнопленных. Там, в лесу, за высокой оградой бывшей конефермы герцога Андала Грига, находились захваченные нами во время минувшей зимней военной кампании нанхасы. Немного, всего две сотни человек, четверть из которых являлась калеками.
Спрашивается. Для чего их там держат? Ответ на поверхности. Существовала вероятность того, что рано или поздно, если мы сможем истощить силы племенного сообщества Десять Птиц, пленных можно будет обменять на что-то ценное или использовать как заложников. Ведь это пока нанхасы сильны и на переговоры не идут, ибо они считают себя выше нас, остверов. А вот что будет потом, когда они кровью умоются и потеряют в пограничных сражениях свыше шестидесяти процентов мужчин своего племени, гадать не надо. В любом случае, вожди северян задумаются о мирных переговорах, и вот здесь-то, нам пленники и пригодятся. Кроме того, лагерь военнопленных нанхасов использовался тайными стражниками семьи Канимов и дружинниками герцога в качестве тренировочной базы. Благо, человеческий материал в наличии. Концлагерь невдалеке от города, но в то же самое время в глуши. И чья-то умная голова, как я подозреваю, это была голова барона Аната Каира, решила, что нечего дармоедов кормить, пусть пленники свой хлеб отрабатывают, проводят учебные бои с воинами герцога Куэхо-Кавейр и выкладывают малоопытным новичкам из Тайной Стражи все секреты своего племени. Вот так вот.
И теперь второй вопрос. А на кой северяне сдались мне, графу Ройхо? Хм! Здесь тоже все достаточно просто. Графу Уркварту нужны воины, которые смогут защитить остров Данце от набегов вольных пиратских капитанов, а со временем, помогут мне весь архипелаг под себя подмять. Однако свободных бойцов в империи практически нет, а нанхасы, кстати сказать, превосходные моряки, хоть и враги нам, но находятся в плену, а значит, я могу диктовать им свои условия. Не знаю, согласятся они служить тому, кто взял их в плен, допрашивал в полевых условиях и убивал их братьев, но попытаться привлечь северян на свою сторону стоило. Тем более что герцог Гай, которого я известил о своем намерении, был не против. Ну, а я хотел предложить северянам свободу, относительную, конечно, но уж какая есть. А чтобы мое предложение было более весомо, вместе со мной в концлагерь должна отправиться ламия, слово которой для рядового нанхаса, зачастую, весит как слово родового вождя.
Решение было принято. Осталось его осуществить. До открытия телепорта в Данце у меня имелось шесть часов, времени не так уж и много, и потому я не медлил. Взял с собой Отири, сержанта Амата и пять воинов из его десятка. Мы заседлали свежих лошадей, всех, какие стояли в конюшне моего городского особняка, некогда подаренного графу Уркварту Ройхо бургомистром Данни Крофом, и выехали из Восточных ворот Изнара.
До концлагеря домчали быстро. В двенадцати километрах от города мы свернули с тракта в лес. И вскоре наш маленький отряд оказался перед высоким бревенчатым забором с широкими крепкими воротами, которые охранялись готовыми к бою дружинниками герцога.
Протектора севера графа Ройхо узнали. Прошел доклад и передо мной предстал знакомый мне по зимним пограничным схваткам дежурный сотник (капитан), средних лет крепкий бывалый мужик в полном боевом облачении, которому я объяснил цель своего визита. Офицер армии герцога о моем возможном появлении был предупрежден и имел личный приказ Гая Куэхо-Кавейр оказывать мне всемерное содействие, так что на охраняемую территорию меня пропустили легко. После чего, уже внутри, мы с капитаном пообщались дополнительно, тет-а-тет, так сказать, и он предоставил мне возможность действовать по собственному усмотрению. Ну, а я, конечно же, не стеснялся и чувствовал себя хозяином положения.
В сопровождении ламии, капитана, которого звали Конан Сквир, и пары его воинов, я вышел на большую грязную площадь в центре концлагеря, бывший круг для проездки лошадей, и осмотрелся.
Некогда в этом лесу находилась большая поляна, которая приглянулась герцогу Григу, и он, как я уже говорил, построил здесь конный заводик. По неизвестной мне причине, лошади в этом месте не прижились. Здания забросили, а когда встал вопрос, куда деть захваченных нанхасов, то их определили сюда и хозпостройки сменили свое назначение. В конюшнях теперь ютятся пленники, амбары переоборудованы для проживания сотни дружинников, кухню, псарню с волкодавами и продовольственный склад, а к стенам были пристроены наблюдательные вышки. Ни дать и ни взять, настоящая зона.
«В общем, антураж нормальный, только автоматчиков и колючей проволоки не хватает», — отметил я сам для себя. После чего обернулся к сопровождающим меня людям и приказал сотенному горнисту играть общий сбор пленников. Сигнальщик, молоденький худощавый парнишка лет шестнадцати, если судить по горбатому горскому носу и волосам цвета воронова крыла, явно из беженцев с востока, посмотрел на своего командира. Небрежным взмахом руки капитан обозначил, что подтверждает мой приказ. Паренек вскинул к губам медный горн, и над концлагерем разнесся протяжный тоскливый звук:
— Ду-у-у-у! Ду-у-у-у! — короткая пауза и повтор: — Ду-у-у-у! Ду-у-у-у!
Из двух темных конюшен на свет стали выходить грязные завшивленные люди в лохмотьях, лаптях и обмотках из шкур. Многие из них несли на своих телах следы тяжелых ранений и выглядели бывшие захватчики и покорители Империи Оствер весьма бедственно, примерно как румыны и немцы, которых советские войска под Сталинградом десятками тысяч в плен брали. Однако, в отличии от них, в нанхасах, которые выстраивались передо мной и капитаном в четыре шеренги, все еще чувствовались сила и мощь. Правда, северяне ее старательно скрывали, на показ сутулились, кашляли, сморкались и стонали. И мне это говорило о многом.