Роза для короля. Возмездие
Шрифт:
Анн приподнял бровь, а потом улыбнулся: – Вот недаром Мэл говорила, что вы с Дешеротом похожи как братья. Теперь понимаю, что она имела в виду.
– Ну вот и отлично, не будем доставлять солдатам удовольствие лицезреть наше противостояние, – скривившись согласился с ним Атис.
***
Пройдя вперед, Мэл присела на скамью прямо перед каменным изваянием богини Дои и вздохнула: – В православных храмах все намного проще, пришел, поставил свечку и можешь уходить, здесь же когда ты один на один с богами и говорить тяжело и даже мысли формировать сложно, – поднимая голову и всматриваясь в каменное лицо, отметила, что художник был
Мэл хотела получить лишь один ответ на один вопрос, но стоило ли его задавать именно богине, все никак не могла решиться. Потом повернулась к служителю, присевшему у самого дальнего угла храма и раскрывшему книгу: – Если я задам вопрос кто мне ответит: богиня или ты?
– Смотря, на какой вопрос, королева хочет получить ответ, – тут же ответил служитель, отрывая взгляд от книги.
– Хочу узнать, почему на витражах именно ее казнь?
– Все тот же вопрос?
– Да. Я получу ответ? – Мэл опустилась на скамью прямо напротив каменного изваяния богини, не отрывая взгляда на идущего к ней мужчину.
Служитель встал, положив книгу на скамью, двинулся к Мэлисенте: – Я не знаю ответа на этот вопрос. Те, кто строил этот храм, уже мертвы. Каковы были их цели или желания или мысли, я не знаю. Но могу догадываться, так как и ты, – присев рядом с Мэл, он продолжил. – Я расскажу легенду.
Мэл отвернулась от него и всмотрелась в каменную богиню: – В легендах, как и в сказках много мудрости. Я слушаю.
– Наша империя разделена на четыре страны, но изначально была лишь одна страна – Хохнок.
– Это не легенда – это история. Но продолжай, я слушаю.
– Там жили счастливые люди, поклонялись богине и любили смеяться. Дети, которые любили играть на улицах и законы, которые защищали этих детей. Но однажды с неба упала звезда. Она разделила этот мир на до и после. Когда по выжженной дотла земле бродят умирающие люди, не время песен и смеха, время слез. Но это было лишь начало. Но ты ведь можешь это все прочесть, в библиотеке замка есть история планеты Каран.
– Я хочу послушать не историю, а правду. А где я могу ее услышать, если не здесь, перед ликом богини, – Мэл вгляделась в служителя. Спокоен, руки сложены на коленях, на лице блуждает улыбка.
– Тогда слушай. Потом оказалось, что люди не только все потеряли, но что-то и приобрели. Они приобрели – магию. Но магия иссушила самих людей, они стали жестокими. Сильные порабощали слабых, а слабые становились рабами, чтобы выжить. Вот тогда в мир пришла королева, королева, владеющая сразу двумя магиями: жизнью и смертью. Одной рукой она карала, а второй залечивала раны. Но кто из сильных мира сего хочет делиться властью? И они создали совет.
– Совет из трех женщин, одна смерть, вторая жизнь, а третья – нейтральная, чтобы уравновесить двух первых и чтобы контролировать ту самую главную – королеву.
– Все верно. Но королева оставила за собой свой статус, она правила, и никто кроме совета не мог оспорить ее решения. Но когда вокруг тебя хаос, править можно или кнутом
– И почему же она здесь, на плахе? Если такая жизнь вскоре всех устроила?
– В истории много примеров когда один человек может изменить весь мир, – загадочно улыбнувшись Мэл, сказал служитель. – Совет. Вскоре понял, что так больше жить нельзя.
Мэл рассмеялась: – Хочешь сказать, что восстали те, кого она и создала?
– Да. Теффана Хитс, первая восстала против ига королевы. Да, не смотри на меня, именно она была той, кто восстал. Кроме нее, лишь Накашима помнит, что тогда карты разыграл ее фаворит. Лия Амори, светловолосая сероглазая красавица, стала жертвой любви. Ее повязали прямо в кровати на груди ее любовника. А потом был суд, на котором совет решил ее судьбу. Но подожди, там, кажется было еще восстание рабов. И чтобы все остановить, красавицу обезглавили прямо на площади, именно здесь на месте кровавой резни, где среди тлеющих углей и рек крови, ее и казнили, построили этот храм. В назидание будущим поколениям.
– И что она была так плоха?
– Нет, но кто-то же должен был ответить за все эти смерти?
– Как жаль, что история повторяется, – тихо сказала Мэл вставая.
– Повторяется? – удивленно спросил служитель и присмотрелся к стоящей перед ним девушке.
– Да, я вернулась, чтобы спасти дорогих мне людей, но меня заставили отдать самое дорогое и завтра сюда придет тот, кто послан именно Теффаной, следить за мной и наставлять на путь истинный.
Служитель вскочил: – Не соверши ее ошибку, не дай жалости стать твоей погибелью.
– Жалости? Я бы сейчас все отдала чтобы тот злополучный вечер никогда не наступал, и я сейчас бы вправляла кости и зашивала раны, но никак не жалела бы тысячи мужчин и не спасала бы их от их участи, – вспылила Мэл.
Мужчина вздохнул: – Не мы выбираем свой путь. Если ты сюда пришла, то зачем-то боги придумали такой план.
– Да, изначально план был слишком простым – чтобы я не выносила мозг, – она посмотрела снизу вверх в карие глаза и улыбнулась. – Только вот беда, последний месяц именно мне его выносят и с каждым разом въедаются туда все сильнее и сильнее.
– Тогда взгляни на все под другим углом. Посмотри на всю ситуацию со стороны и может все ответы лежат не так глубоко? – ответил служитель.
– Спасибо что ответил на мой вопрос. Я подумаю, как могу не повторить судьбу, изображенную на фресках храма, – Мэл сделала несколько шагов, а потом развернулась. – Говоришь, нельзя никого жалеть. Но может быть именно в этом моя сила?
Мужчина удивленно наблюдал за девушкой. А она изогнула бровь, отбросила косу за спину и улыбнулась: – Знаешь, врач должен не только резать и кромсать, он еще должен и знать что такое боль, потому жалость – обязательна. И моя сила не в жалости, а в том, что я знаю какую боль испытывает мой пациент, я знаю даже шкалу боли, которую он может выдержать, потому никогда не перейду черту. Но ты прав, я должна вспомнить, что врач еще должен и отсекать загнившую плоть. И я кажется знаю, ну или догадываюсь, что нужно отрезать, чтобы пациент выжил.