Роза и семь братьев
Шрифт:
Глава XV
СЕРЬГИ
Вывих Розы оказался довольно серьезным, тем более что вначале его плохо лечили. И доктор Алек приказал племяннице лежать не вставая, по крайней мере, две недели. Она потихоньку ворчала, но не смела громко жаловаться, потому что мальчики прочитали ей маленькую лекцию о терпении, заимствованную у нее же самой.
Пришла очередь Мэка ухаживать за больной Розой и таким образом заплатить свой долг. В школу он еще не ходил, и у него было много свободного времени, которое теперь целиком посвящалось кузине. Он помогал ей, чем мог, даже позволял Розе учить его вязать. Мэк уверял себя, что некоторые храбрые шотландцы «умели щелкать спицами». Но все же, прежде чем он приступал к вязанию, Роза должна была дать торжественную клятву, что сохранит это в тайне. Мэк не возмущался, когда его очки называли «каретными фонарями». Но он бы не вынес, если бы братья прозвали его «старой бабушкой». И как только появлялся кто-нибудь из мальчиков, вязанье его волшебным образом исчезало. Честно говоря, из-за этих беспрерывных исчезновений дело у Мэка продвигалось туго.
В один прекрасный октябрьский вечер Роза работала, лежа на диване в верхнем зале. Поуки и Джеми были тут же. Их оставили развлекать больную. Дети играли с Китти и со старой куклой Розы. Вдруг вошла Фиби и подала хозяйке визитную карточку. Роза повертела белый прямоугольник в руках, прочитала, что на нем написано, сморщила нос и рассмеялась:
— Я приму мисс Блиш, — и поправила платье, медальон и локоны.
— Как вы поживаете, моя дорогая? Я каждый день собиралась прийти к вам, с тех пор как вы приехали, но у меня так много приглашений, что я решительно не могла выбраться до сегодняшнего дня. Очень рада, что вы одни, потому что мама позволила мне посидеть с вами. Я принесла вам показать мою работу из кружев; она прелесть как хороша, — прощебетала мисс Блиш, целуя Розу.
Та хоть и не ответила ей жарким поцелуем, но вежливо поблагодарила за внимание и попросила Фиби пододвинуть для гостьи кресло.
— Какая у вас хорошенькая служанка! — сказала Ариадна, усаживаясь в кресло. — Но, милая моя, вы так одиноки и, верно, хотели бы иметь искреннего друга.
— У меня есть двоюродные братья, — ответила Роза с достоинством. Покровительственный тон гостьи начинал раздражать ее.
— Бог с вами, моя милая! Не можете же вы дружить с такими большими мальчиками! Моей маме кажется неприличным, что вы проводите с ними так много времени.
— Они мои братья, и тетушки не находят это неприличным, — возразила Роза несколько резко; ее возмущало, что мисс Блиш суется не в свое дело.
— Я хотела предложить вам быть моим другом, потому что с Хэтти Мейсон у нас вышла страшная ссора, и теперь мы не разговариваем. Она слишком неприлично ведет себя, и я порвала с ней. Подумайте, она никогда не угощает меня конфетками, которые я приношу ей, и не приглашает к себе на вечера. Конфеты я бы ей еще простила, но она обращается со мной так резко, что я не в силах этого выносить. Вот я и сказала, что не хочу ее знать.
— Вы очень добры, но мне, право, друг не нужен, благодарю вас, — сказала Роза, когда Ариадна кончила свой рассказ о неприличных поступках Хэтти Мейсон.
Мисс Блиш в душе называла Розу «скверным котенком». Но многие девочки хотели бы, но не могли познакомиться с ней, и старый дом был очень приятным местом, где весело проводили время. Кроме того, мальчики были известны всем как очень хорошие молодые люди, да и вообще «Кэмпбеллы — одна из первых семей», как говорила ее мама. Поэтому Ариадна скрыла свое неудовольствие и постаралась переменить тему разговора.
— Вы занимаетесь французским языком, как я вижу. Кто ваш учитель? — спросила она, перелистывая книгу «Поль и Вирджиния», которая лежала на столе.
— Мне нет нужды заниматься. Я читаю по-французски так же свободно, как и по-английски. И часто целыми часами говорю по-французски с дядей. Он говорит на этом языке как на родном и находит, что у меня хорошее произношение.
Роза не могла удержаться, чтобы не похвастаться своим французским. Она действительно хорошо владела им и гордилась этим, хотя старалась по возможности скрыть свое тщеславие. Но ей хотелось щелкнуть Ариадну по носу, и трудно было не поддаться желанию в свою очередь выказать превосходство.
— В самом деле? — сказала мисс Блиш немного сконфуженно, потому что сама не очень-то была сильна во французском языке.
— Через год или два я поеду с дядей за границу, и он считает, что необходимо знать иностранные языки. Многие девочки после школы плохо говорят по-французски, и это бывает очень неприятно, когда они оказываются за рубежом! Я буду очень рада помочь вам, если хотите, тем более что вам не с кем практиковаться дома.
Хотя Ариадна и походила на восковую куклу, но все-таки не была лишена самолюбия. Надменный тон Розы оскорбил ее. Она подумала, что теперь Роза зазналась больше, чем когда-либо, и ей очень хотелось унизить выскочку во что бы то ни стало. Ариадне показалось, будто кто-то ударил ее по уху, и она инстинктивно поднесла к нему руку. Ощупав серьгу, гостья утешилась, придумав, как расквитаться.
— Благодарю вас, моя дорогая, мне не нужна ваша помощь. Наш учитель приехал из Парижа и, конечно, говорит по-французски лучше, чем ваш дядя.
Затем она тряхнула головой так, что зазвенели сережки, и прибавила:
— Как вам нравятся мои новые серьги? Папа подарил мне их на прошлой неделе. Все находят их прелестными.
Роза с комичной быстротой спустилась с высот своего величия. И теперь торжествовала Ариадна. Роза обожала хорошенькие вещицы и жаждала носить их. Одним из сильнейших ее желаний было проколоть уши, но дядя Алек находил это глупостью, и потому оно не осуществлялось. Роза охотно отдала бы все свои познания во французском языке за пару золотых колокольчиков с язычками, украшенными жемчужинками, какие были в ушах Ариадны, а потому всплеснула руками и ответила тоном, который подействовал на сердце ее слушательницы как целительный бальзам:
— Боже мой! Они чудо как хороши! Если бы дядя Алек позволил мне носить серьги, я была бы совершенно счастлива!
— Я бы не стала обращать внимания на то, что он говорит. Папа тоже прежде смеялся надо мной, а теперь ему очень нравится, что я ношу серьги, и он обещал подарить мне подвески с бриллиантами, когда мне исполнится восемнадцать лет, — заметила Ариадна, очень довольная своим успехом.
— У меня есть пара серег, которые носила мама. Они очень хорошенькие, с жемчугом и бирюзой, и мне так хочется носить их, — вздохнула Роза.
— Нет ничего проще! Я проткну вам уши. Несколько дней поносите в них шелковые ниточки, пока дырочки не заживут, а ваши локоны прикроют их. Через несколько дней наденете серьги и увидите, что они понравятся дяде.
— Я спрашивала его, когда у меня болели глаза, не стоит ли проколоть уши, но он лишь рассмеялся. А ведь этим лечат глаза, не правда ли?
— Конечно! О, у вас покраснели глаза. Дайте-ка мне посмотреть. Да, я нахожу, что вы непременно должны это сделать, пока вам не стало хуже, — Ариадна умела быть убедительной.