Роза пустыни

Симмонс Сюзанна

А вот на Амелии были только ночная рубашка и пеньюар. Она стояла на коленях между ног джентльмена, своей стройной спиной к окну.

Полковник прекрасно знал повадки этой бабенки, чтобы сразу понять, чем она занята. Ее рука двигалась вверх и вниз, казалось, она сбивала масло, но вот уж кем Амелия никогда не была, так это простушкой-молочницей.

Хотя, конечно, подумал Хилберт, раздвигая губы в кривой развратной улыбке, эта кошка умела выдоить мужчину досуха.

Он наклонил голову, прислушиваясь к разговору парочки.

Первым заговорил Андре Полонски.

— Ты

действительно считаешь, что этой девице что-то известно?

Глуховатым голосом, который обычно она оставляла для спальни, Амелия ответила:

— Наверняка.

— Значит, отец с ней поделился своей тайной?

Хилберту легко было представить, какая довольная улыбочка сейчас блуждает на губах Амелии.

— Не думаю, чтобы лорд Стенхоуп знал что-то стоящее, чем мог бы поделиться с дочерью. Я считаю, что это девице что-то известно.

Надо было отдать должное Полонски: тот оказался человеком на редкость хладнокровным. Полковник заметил только чуть приподнявшиеся брови.

Однако наверняка это было не единственным, что находилось сейчас в процессе подъема.

— Значит, леди Элизабет — это ключ.

— Я в этом почти уверена, — заявила Амелия, склоняя голову у него между ног.

Хилберт снова почувствовал сексуальное возбуждение. Он еще не до конца остыл, когда вышел из дома на поиски своей кошки-чертовки. Теперь ему было хорошо слышно, как она причмокивает, смыкая губы вокруг наверняка налившейся плоти своего любовника.

Полонски обхватил ее голову руками и теснее прижал к себе.

— У тебя это очень мило получается, дорогая. — Он безмятежно продолжил: — Я хочу спросить тебя кое о чем. В ответ можешь просто кивать или качать головой. Не обязательно прерываться.

Амелия кивнула, мгновенно сообразив, что это движение еще сильнее возбуждает ее партнера, и невнятно заворковала, не разжимая губ.

— Господи, ты действительно прекрасно это делаешь, — процедил граф сквозь стиснутые зубы. На лбу у него выступили блестящие капельки пота. — Скажи мне, — с некоторым усилием проговорил он, — ты считаешь, что леди Элизабет известно местонахождение гробницы Мернептона Сети?

Светловолосая голова чуть двинулась в знак согласия. Полонски со свистом втянул в себя воздух, так что даже полковнику было слышно. Прошло несколько мгновений, прежде чем графу удалось овладеть собой.

— Ты… ты упоминала, что обыскала — вернее, пыталась обыскать — комнату девицы в первую ночь, которую мы провели в пещерах. Что ты надеялась найти?

Амелия подняла голову.

— Сучка где-то прячет записки и карты.

Красавец, небрежно откинувшийся на спинку дивана, вдруг резко выпрямился:

— Что?!

— Она прячет в своих вещах записки и карты.

Полонски наклонился, просунул руку за ворот ночной рубашки Амелии и начал гладить ее грудь. Она откинула голову, и из ее полуоткрывшихся губ вырвался глухой животный стон. Пеньюар и ночная сорочка соскользнули с лилейно-белого плеча. Тут ее любовник зажал между большим и указательным пальцами сосок обнажившейся груди и постепенно сжимал так, что она вскрикнула

от наслаждения, граничившего с мукой.

Хилберт жадно облизнулся. Это было даже лучше, чем сидеть в темноте и вспоминать Дару. И даже приятнее, чем самому обрабатывать чертову кошку. К тому же от него не требовалось почти никаких усилий.

Но дело было не только в этом. Ему приятно щекотало нервы то, что на его глазах другой мужчина занимается любовью с его якобы супругой. Оставалось только жалеть, что он прежде до этого не додумался…

Тем временем Амелия пыталась объяснить графу, откуда у нее такая уверенность.

— Несколько недель назад мы с Хилбертом поздно вечером вышли прогуляться по палубе «Звезды Египта» и заметили, что в каюте леди Элизабет еще горит лампа. Мы заглянули в окно и увидели, что она уснула за секретером… — Хорошенькая блондинка оттолкнула руку графа и прикрыла свою грудь, как бы говоря: «Сначала дела, а потом уже удовольствия». — Мы увидели много листов тонкой бумаги, покрытых записями, рисунками и иероглифами. Естественно, нам захотелось рассмотреть все это получше, но как раз в ту минуту девица проснулась. Так что нам пришлось подождать, пока мы не окажемся в пещерах.

— А ты хитрое создание, дорогая.

Оба воспринимали эти слова как комплимент.

Амелии он был явно приятен.

— Поскольку я меньше Хилберта и двигаюсь быстрее, а он к тому же каждый вечер оказывается в подпитии из-за своей любви к дорогому портвейну, естественно, я и попыталась прокрасться к ней в спальню. Мне надо было отыскать ее бумаги.

— И ты их нашла?

— Нет, — сердито ответила она. — Чертова девица опять проснулась. Я и опомниться не успела, как она громко закричала, вскочила с постели и кинулась на меня, так что мне пришлось убежать.

Андре Полонски запрокинул голову и откровенно расхохотался.

— Жаль, что я не оказался свидетелем. Забавное было зрелище!

Видимо, Амелия пустила в ход свои острые коготки, потому что он изумленно охнул.

— Я так рада, что вы нашли меня забавной, дорогой мой граф.

Он уже не смеялся. Откашлявшись, проговорил:

— Так что, по-твоему, ключ находится у дочери.

— Я в этом уверена.

— Тебе легенда известна не хуже, чем мне. В усыпальнице Мернептона Сети якобы хранятся сокровища, превосходящие все, что может вообразить человек. — Он начал водить своими изящными, чувственными пальцами по волосам стоявшей перед ним на коленях женщины. — Хорошо бы нам с тобой этими сокровищами завладеть, дорогая.

Ее голос стал глубже и звучнее:

— Только мы с тобой?

Он ритмично гладил светлые пряди.

— Мы могли бы украсть бумаги Элизабет Гест, в том числе и карты, найти сокровища и жить по-королевски до конца наших дней.

Амелия повернула голову: теперь Хилберт Уинтерз видел ее профиль. Жадная сучка облизывала губки!

— Мы могли бы жить там, где пожелаем, — прошептала она.

— Мы могли бы иметь несколько домов: один в Лондоне, еще один, например, в Париже или в Вене.

— Мы могли бы ездить туда, куда захотим.